Под шершавой брусчаткой и лощеным асфальтом, под лентами гравийных дорожек и ковровыми покрытиями газонов, в глубинах гулких подземелий сыреют и глухо урчат мрачные внутренности большого города – туннели водостока.
В случае ответного нападения вам не поможет даже пулемет. Вы просто не успеете. Вас сожрут со всех сторон и даже с потолка
Всего 2400 километров каменных кишок – расстояние от Парижа до Днепропетровска. Ничто в таком важном деле, как эвакуация нечистот, не может быть пущено на самотек: вовремя не разруленный засор в рекордные сроки превратит город в Авгиевы конюшни.
В меандрах этих внутренних органов работают люди. Сравнительно небольшой отрезок наименее зловонных участков посещаем туристами в сопровождении гидов. Наибольшая и наимрачнейшая часть подземного мира городской очистки рядовым гражданам недоступна и опасна даже для профессионалов.
Рабочие с многолетним стажем и всеми необходимыми атрибутами техники безопасности никогда не спускаются на дно большого города в одиночку.
Потому что на равных с ними правах дном большого города распоряжаются крысы.
1
Ветераны профессии ассенизаторов рассказывают, что с крысами можно существовать бок о бок, соблюдая правила ежедневного общежития при наличии некоего шестого чувства, которое подобное общежитие развивает и совершенствует.
Ни в коем случае нельзя обидеть одну из шныряющих рядом с вами особей, например, ударом сапога или какого-нибудь предмета, типа монтировки, которым вы наивно полагаете защититься в случае ответного нападения.
В случае ответного нападения вам не поможет даже пулемет. Вы просто не успеете. Вас сожрут со всех сторон и даже с потолка.
Каким образом с такой быстротой, без интернета, передается информация «наших бьют», незамедлительно включающая тактику «все за одного», на данный момент не могут объяснить даже британские ученые.
Вообще никакие ученые не могут объяснить, как и почему у ветеранов профессии развивается шестое чувство, позволяющее определить момент, когда следует немедленно ретироваться из чрева города, не теряя ни секунды. Даже без предварительных конфликтов. Потому что случаются нападения непостижимые и трагические.
По свидетельствам ветеранов профессии, бывают такие дни, часы и внезапные ощущения, когда они по неописуемым признакам знают: что-то не так, зреет опасность, нужно покидать чертоги нечистот и подниматься к свету. Агрессия может возникнуть ниоткуда и поразить наповал...
Так говорил очень старый человек, почетный ветеран вышеупомянутой профессии ассенизаторов. Слушали его четверо: еще не очень старый инспектор полиции, уже не очень молодой журналист, священнослужитель вне возраста и вполне себе в возрасте зачинающейся мудрости хозяйка настоящего повествования.
2
В энциклопедию крысиных разборок инспектор полиции добавил собственные воспоминания. Когда-то в его корсиканском солнечном детстве десятилетними мальчишками они с приятелем бегали на окраину, к городской свалке, залегали за удобно расположенной каменной глыбой, метрах в двадцати от холма отбросов цивилизации, по очереди терпеливо целились из позаимствованного без спросу карабина и стреляли в копошащихся на холме крыс.
Этo развлекательное мероприятие продлилось с неделю. Пока в один неясный день, распластавшись за глыбой на своем обычном месте, «охотники» не обнаружили, что крыс на холме не наблюдается. Ни одной.
Подождали. Недолго. Достаточно скоро на самой вершине всeгдашней кучи отбросов появилась одна крысa и встала столбиком на задние лапы. Курок. Прицел. Выстрел ушел в воздух, потому что немедленно за щелчком взведенного курка они с жарким ужасом увидели внезапно появившуюся из-за спины стоящей столбиком целую лавину крыс. Которая с дробным топотом ринулась прямо на них.
Инспектор божился, что ни до, ни после той пробежки в обратную от холма сторону он так не пугался и так не торопился вернуться в цивилизацию с городских окраин. Хоть в его последующей бурной инспекторской жизни ему доводилось в критический момент отступать из гораздо более злачных мест.
Инспектор признался, что с того самого панического момента шестое чувство немедленной опасности включалось в недрах подсознания и выводило по кривой, из самых темных ситуаций в арсенале его профессиональных приключений.
B остальном, кроме факта, что мальчишки начали первыми и сами напросились, многое оказалось схожим: напряженно мирное сосуществование возможно, пока ни один сапог или монтировка не задели какую-нибудь особь параллельного мира теней и не вызвали карательные рейды его представителей.
Случаeтся также, что первыми начинают тени. Но редко выигрывают: количество и организованность (пока!) не позволяют. Крысам не ровня, хоть и чета.
«Однако, если всепоглощающая политкорректность начнет качать еще и крысиные права...» – сказал инспектор.
3
Уже не очень молодой журналист тоже взволновался, обнаружив, как хорошо ему знакомо очень похожее ощущение при подъятии из замусоренных демагогией глубин какого-нибудь взрывоопасного сюжета: когда реакция на раздражающую публикацию вызывает агрессию, по разнузданности схожую с лавиной нападающих грызунов.
В некоторых сюжетах нечистоты давно скопились в такой мощный засор, что граждане с притупившейся способностью отличать коросту грязи от коврового покрытия уже не реагируют на пополнения. На тех, кто еще пробует возникать, немедленно сливаются помои разнокалиберных обвинений, в которых тонут остатки здравых смыслов и надежды на окончательное разруление застарелого засора.
Столько мути накопилось... И главное – к ней привыкли, с ней уже уютно.
Cитуация напоминает пьeсу замечательного швейцарского драматурга Ф. Дюрренматта «Геркулес и Авгиевы конюшни».
Девятый парламентарий: «Зато мы древнейшая демократия Греции».
Остальные парламентарии: «Но по уши в д...».
Десятый парламентарий: «Самый свободный народ в мире».
Остальные парламентарии: «Но по уши в д...».
Девятый парламентарий: «Мы – самые древние из греков».
Остальные парламентарии: «Но по уши в д...».
4
Священнослужитель из компании ассенизатора, инспектора и журналиста говорил последним. Он мягко заметил, что за трапезой собрались, если вдуматься, представители древнейших профессий. Кто-то разгребает, где насорили. Кто-то информирует о том, как разгребают.
Кто-то охраняет разгребающих и информирующих. Наконец, кто-то очищает, утешает и вдохновляет всех предыдущих на их спорный и нелегкий труд во славу их спорного и нелегкого существования.Они все вместе не всегда жалеют друг друга. И не всегда воздают должное труду соседа, гораздо больше ценя и уважая свой собственный. Но им всем вместе жить бок о бок с целым миром теней и грызунов. Которые, в отличие от них, умеют сплотиться по внезапному щелчку, неожиданно и мгновенно. И так же неожиданно и мгновенно атаковать. Иногда без понятной причины. Надо полагать, знают, за что.
***
Хорошо бы и нам всем определиться, на всякий случай, что именно мы будем защищать. Учитывая, что на дно лучше не спускаться в одиночку...
Из навоза получилась земля. Хорошая земля... А политика не творит чудес. Она так же слаба, как люди. Она – воплощение нашей хрупкости и всегда обречена на провал. Она никогда не творит добра, пока мы его сами не творим... Так пусть же этот сад будет твоим. Не отказывайся от него. Будь, как он: преображенным уродством. Плодоноси. Попытайся жить здесь, посреди этой уродливой пустынной страны.
Но не довольствуйся тем, что у тебя есть, а будь вечно недовольным и распространяй свое недовольство на все – только так можно со временем изменить мир: это, мой сын, и есть тот геройский подвиг, который я хочу на тебя возложить, та геркулесова работа, которую я хочу взвалить на твои плечи.
Такая вечная легенда – не стареет и заставляет думать. С юмором и c любовью. Настоятельно рекомендую, не пожалеете.
Любые ассоциации с реально существующими людьми и событиями непреднамеренны, но любопытны. Проверьте.
