Борис АКУНИН, писатель, востоковед:
Мне кажется, Борис Натанович на склоне лет стал грустным человеком, который совсем не верил в светлое будущее, однако не считал, что это освобождает его от необходимости участвовать в заведомо обреченном деле – сеять разумное, доброе, вечное, хоть из семян ни черта и не вырастет.
Стругацкие создали удивительную фантастику, в которой не было ни одной строки фантастики
Когда умирает кто-то из своих – из тех, кто занимал важное место в моей жизни, у меня кроме естественной горечи все время возникает еще какое-то глубоко спрятанное чувство, которое я все не мог себе растолковать. А сейчас вдруг понял.
Моих людей там становится всё больше.
Вечной памяти не бывает, но бывает память долгая и добрая. Это как раз про Бориса Натановича. (Источник)
Виктор ТОПОРОВ, литературный критик:
Я знаю, что умер Борис Стругацкий, и хочу по этому поводу промолчать. (Источник)
Андрей АШКЕРОВ, философ:
Стругацкий умер, и научная фантастика кончилась: иссяк жанр. Стало ясно, что связь науки и воображения сегодня проблематична, как никогда. (Источник)
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, политолог:
Всё ж главное дело Бориса – он помог Аркадию выдумать АБС, «Стругацких». Аркадий создал вещь в Союзе политически немыслимую: автономную территорию НФ, «научной фантастики» – и был лидером в обоих проектах, но без младшего бы не справился. (Источник)
Елена ЗЕЛИНСКАЯ, вице-президент общероссийской общественной организации работников СМИ «МедиаСоюз»:
– Славный мир, – проговорил Киун. – Веселый мир. Все шутят. И все шутят одинаково. Даже благородный Румата.
Румата удивился.
– Ты знаешь мое имя?
– Знаю, – сказал Киун. – Я узнал вас по обручу на лбу. Я так обрадовался, встретив вас на дороге.
...Я так обрадовался, встретив вас на дороге... (Источник)
Борис МЕЖУЕВ, политолог:
В БНС был какой-то глубокий человеческий надлом, и экзистенциальный, и религиозный одновременно. Он никогда не говорил об этом прямо и откровенно, и тем не менее я убежден, он говорил только об этом. Во всех произведениях, отмеченных особым творческим участием именно младшего из братьев, этот человеческий надлом просто выпирает наружу. Легче всего это назвать словом «мизантропия», но я думаю, реально это все гораздо глубже, потому что БНС очень основательно все продумал, продумал даже основания собственной «мизантропии». И даже какого-то, я бы сказал, уникального для советского писателя презрения к читателю. (Источник)
Михаил СОЛОМАТИН, историк:
Самым главным в творчестве Стругацких было то, что они единственные заглянули в эпоху постгуманизма, когда человек откроет, что больше не находится в центре мироздания, и обнаружит вблизи границу нового, очень неуютного и пугающего мира. Серия «Улитка на склоне» – «Гадкие лебеди» – «Отель» – «Малыш» – «Пикник» – «Жук в муравейнике» – «Волны гасят ветер» и «Отягощенные злом» настолько уникальна в мировой литературе, что я испытываю неловкость от необходимости говорить об этом вот так – вскользь, без должного уважения к титаническому труду Стругацких. По сути, это философская проза, целенаправленная проработка на литературном материале тех проблем, которые могут встать перед человеком. (Источник)
Андрей ДЯТЛОВ, первый заместитель главного редактора газеты «Комсомольская правда»:
Для меня важно, что Стругацкие создали удивительную фантастику, в которой не было ни одной строки фантастики. Все Д-космолеты, фотонные ракеты, все планеты и все прогрессоры и сталкеры им нужны были ровно для одного: в этой оболочке они писали о своем и нашем времени. О том, куда же мы все-таки идем – или куда катимся? И что нужно для того, чтобы идти, а не катиться. И как не проиграть главную ценность жизни – человека. А уж на Земле, Юпитере или Пандоре – какая разница? (Источник)
Николай ТРОИЦКИЙ, журналист:
На самом деле русский писатель по имени «братья Стругацкие» умер давно, на несколько лет раньше, чем ушел из жизни старший брат Аркадий Натанович. Его нет, их последняя совместная книга «Отягощенные злом» носила в себе явные признаки кризиса, упадка и угасания таланта.
В этом братья Стругацкие повторили судьбу практически всех советских художников своего поколения. Но за то, что они создали до того, низкий поклон и огромное спасибо. (Источник)
Александр ЧУЕВ, член центрального совета партии «Справедливая Россия», президент АНО «Экспертно-аналитический центр по модернизации и технологическому развитию экономики»:
Вместе с Борисом Стругацким ушла в историю целая эпоха. Воистину, писатель может быть «властителем дум». И Борис, и Аркадий Стругацкие были именно такими. «Сказку о тройке» я вообще читал в каком-то отпечатанном варианте, поскольку в Советском Союзе опубликовать это произведение было невозможно, как, впрочем, и «Гадких лебедей».
Эти произведения уже не вытравить из моей памяти никогда. Это на всю жизнь, как Гессе, Саймак, Ричард Бах или Рей Брэдбери – очень разные, но каждый оставляет свой неизгладимый след в душе. В человеческом сознании все переплетается. Так уж мы устроены – люди. Не хотим все раскладывать по полочкам. (Источник)
Николай НОВИЧКОВ, заместитель руководителя Ростуризма:
...А я всегда был в восторге от названий книг. В двух словах передавался целый мир: «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Пикник на обочине», «Град обреченный», «Поиск предназначения», «Хромая судьба», «Бессильные мира сего», «Сказка о тройке», «Обитаемый остров»... Точнее и не скажешь... (Источник)
Тимур АЛИЕВ, советник президента Чечни, главный редактор газеты «Чеченское общество»:
Стругацкие – писатели на разные возраста. В юности хорошо идет «Понедельник начинается в субботу», позже можно зачитываться таинственной «Улиткой на склоне». В более активные годы – «Обитаемый остров». Последние лет пятнадцать я люблю перечитывать «Второе нашествие марсиан». Вот уж где человеческая природа отражена хорошо. Если у меня спросили, продолжение какой книги я хотел бы написать, без колебаний выбрал бы «Второе нашествие».
Стругацкие прожили свою жизнь не зря, хотел бы я оставить после себя такую память. (Источник)
