Предполагается, что язык, на котором говорит политическая элита, должен нести в себе «смыслы». Может, английский и несет. Русский язык – инструмент иного толка. «Царь» должен обладать внутренней связью с коллективным бессознательным народа и говорить на языке этого бессознательного.
Таким языком обладал «ранний» Путин, и народное чутье не проведешь. Точное попадание в образ «Жеглов-Высоцкий», «Штирлиц-Тихонов»: носитель мужской, жестокой, но справедливости. Он умеет говорить горькую, лаконичную правду:
– А что с ней случилось?
– Утонула.
Советский язык со всеми своими клише, даже самыми банальными и симпатичными из них, становится мертвым языком
Кто скажет, что Жеглов не является частью нашего подсознания, нашим избранником?
Блистательный Черномырдин владел народным языком не хуже Крылова. Не случайно он олицетворил собой переходный период от красных директоров к современной олигархии. Помню, как известная тележурналистка после интервью с Виктором Степановичем в растерянности разводила руками: «Что же с этим делать – вырезать?» А мы слушали и от души хохотали: «У нас в России всегда стоит то, что не надо».
Язык Бориса Николаевича Ельцина был воплощением народного духа, что называется, надежд и чаяний. Царь-батюшка со всем своим былинным размахом, Микула Селянинович, Добрыня Никитич, Владимир Красное Солнышко, «налево махнет – улица, направо махнет – переулочек».
Президент Медведев говорит языком ИТРовцев, правильными оборотами советской интеллигенции, хорошо выученными мальчиком из приличной ленинградской семьи.
О ком еще стоит говорить? Грамотная речь «младореформаторов» – петербуржцев, перенесенных волею судеб за кремлевскую стенку: Кудрина, Чубайса, Грефа – литературно правильная и гладкая, так же далека от народа, как и они сами, и выглядит заплаткой на тришкином кафтане.Так вернемся к тому, с чего начали, к Большим Числам. К тем, кого сейчас называют элитой. Махнем рукой и, перед тем как распрощаться с этим словом, согласимся, что «элитой» мы называем социальную группу, объединяющую бывшую советскую номенклатуру, денежные мешки, карьерных чиновников и прочих нуворишей. Их язык не передает смысл, он, как модно говорить на их же языке, «подает сигналы».
Язык – это всегда точная характеристика. Язык обличает своего носителя, он его главный обвинитель. Если даже на секунду возникнет сомнение в социальном происхождении группы, обозначаемой словом, которому мы махнули рукой в предыдущем абзаце, достаточно послушать не о чем, а как они говорят. Язык современной номенклатуры – симбиоз советских штампов, уголовного жаргона и гламурного сленга.
Советские шаблоны, которые распространялись через полторы газеты, один канал и одну радиостанцию и вкладывались в головы в школах, на лекциях, на занятиях по политинформации, вырабатывали единый язык и единую систему ценностей. Систему, простенькую, как товары Ивановской мануфактуры, но душевную: «малая родина», «бедный, но честный», «переведи старушку через дорогу», «не нужен нам берег турецкий», «честное ленинское». Параллельно рос мирок советской интеллигенции. Отрываясь все больше от шепелявого лепета геронтократии и нудного официоза, тоненький озоновый слой создавал свой язык: авторская песня, Окуджава, журнал «Иностранная литература», Тарковский – чуть сентиментальный и литературно-правильный. На этом языке заговорили в конце 80-х или начале 90-х миллионными «гласными» тиражами, на этом языке произнесли впервые слова «свобода», «рынок», «право». Поговорил, однако, и свернулся, как окно браузера, где он теперь? На какой географии его искать?
Плотно, уверенно, нагло вошел в нашу разговорную жизнь криминальный жаргон: «за базар ответишь», «в натуре» – язык хозяев жизни, бандитских сериалов и тиражных детективов.
...Навстречу, прижимая к уху мобильный, двигается мужчина в распахнутом пальто, широкоплечий, суровый. Тяжелый и напористый взгляд, короткая стрижка. Невольно оглядываюсь по сторонам и радуюсь, что я в аэропорту и кругом полно народу. Человек с неопределенно знакомым лицом, скупо цедя слова, приглашает приятеля с «телкой» на afterparty. Я забегаю в зал и наконец вспоминаю: это же известный депутат... Как костюмы от Армани на тренированные плечи, так же добросовестно натягивают они на себя язык ток-шоу, модных журналов и ресторанной прислуги.
Сейчас к политической и социальной жизни подходит поколение, которое родилось в России. Советский язык со всеми своими клише, даже самыми банальными и симпатичными из них, становится мертвым языком.
Целый пласт лексики и смыслов отдаляется и уходит из оборота. Пошлые газетные штампы употреблялись в обычной речи в качестве издевательства и пародии: «два мира – два Шапиро», плавно перетекавшие «в два мира – два кефира», «усталые, но довольные», «караван пустыни» и т. д. Выражение «солнечная Кастилия» смешно только тому, кто участвовал в пионерских линейках и монтажах – а это слово кто помнит? – и читал звонким голосом (выражение «звонкие детские голоса» – из этой же серии) стишки про солнечный Узбекистан: «Жемчужина республики – Фергана! Где-то там – уже не помню – раскинулась она!»
Будущая политическая элита будет говорить языком Интернета, немножко куцем, средней грамотности и недвусмысленном.
Там будут свои клише, своя ненависть и больше правды.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
