«Мы сдаем свои позиции»

Впервые за 10 лет российский импорт мороженой рыбы в 2011 году может сократиться более чем на 20%. В объеме это около 100 тыс. тонн, снижение – до 430–435 тыс. тонн в год.

Продукция, которую рыбак добывает и предъявляет в оптовое звено, оценивается у нас в 120 млрд рублей. В рознице эта же продукция оценивается уже в 500 млрд рублей

За 11 месяцев импорт рыбы мороженой неразделанной снизился на 21,9%, с 505 тыс. тонн до 394,3 тыс. тонн. Наблюдается сокращение импорта мороженой скумбрии, мороженого окуня морского, мороженых килек и шпрот, мороженой сельди и мороженого хека.

Данные ФТС говорят об активном процессе импортозамещения по рыбе, отмечает руководитель аналитического центра информационного агентства по рыболовству Тимур Митупов. За 11 месяцев российские рыбные хозяйства выловили более 3,9 млн тонн рыбы, что на 204 тыс. тонн или на 5,5% больше уровня прошлого года. Больше всего они вылавливают сельди, трески и сайры.

По словам Митупова, импортозамещение – это закономерный процесс: стабильный ежегодный рост вылова на уровне 4–5% вытесняет импортную рыбу и рыбопродукцию с прилавков магазинов и приближает Россию к продовольственной безопасности, которая ограничивает долю импортной рыбы в 20%.

Согласно Доктрине продовольственной безопасности страны до 2020 года, объем российской рыбы на внутреннем рынке должен составлять не менее 80%. На такой показатель Россия может выйти уже в этом году, отмечают в пресс-службе Росрыболовства.

Однако если импорт мороженой рыбы сокращается, то импорт готовой и консервированной рыбы растет. Так, по данным за 8 месяцев этого года, Россия импортировала 115,4 тыс. тонн готовой и консервированной рыбы, а также икры осетровых и их заменителей. Это на 10% больше, чем в прошлом году. Рост продемонстрировали все подгруппы.

На эту тему
• Российские моряки впервые обвинены в браконьерстве в Японии
• Путин обещал пересмотр контрактов на платную рыбалку
• Норвегия задержала судно с российским экипажем
• Путин: Меня, пожалуйста, не записывайте в коряки
• Потребление рыбы может достичь советского уровня

Связано ли импортозамещение с улучшением ситуации в рыбной отрасли, почему отечественная рыба такая дорогая и какие барьеры нужно снять для рыбаков, газете ВЗГЛЯД рассказал президент ВАРПЭ (Всероссийская ассоциация рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров) Юрий Кокорев.

ВЗГЛЯД: Можно ли говорить о восстановлении рыбной отрасли на фоне отмечающегося импортозамещения?

Юрий Кокорев: Позитивный тренд наблюдается уже третий год. Растет вылов рыбы, производство рыбной продукции, потребление, прибыльность. Позитивные изменения налицо, но это следствие того, что несколько лет назад рыбная отрасль опустилась на дно, а рост всегда становится заметным при низкой точке отсчета.

Достичь нынешних показателей удалось после того, как в 2007 году рыбаки достучались до властей. Тогдашний президент Владимир Путин провел госсовет в Астрахани, где были обозначены все болевые точки рыбной отрасли. За полтора десятилетия новой экономической политики накопились огромные проблемы.

ВЗГЛЯД: В Росрыболовстве говорят, что сейчас отечественные компании покрывают 80% рыбного рынка, а импорт занимает только 20% рынка. Такая задача ставилась на 2020 год, а выполнена уже сейчас. Ситуация все-таки улучшается?

Ю.К.: Тренд к сокращению импорта, безусловно, есть. Но прирост идет от самой низкой цифры, а сокращение – от высокой цифры. Три года назад мы импортировали 1 млн тонн рыбы. Сейчас завозим порядка 700 тыс. тонн (всей рыбной продукции – мороженой, готовой и консервированной). Я не считаю это серьезным сокращением.

Если в советское время мы вылавливали 11 млн тонн рыбы и импортировали максимум 500 тыс. тонн, то сейчас ловим лишь около 4 млн тонн и завозим около 1 млн тонн рыбной продукции. Это же огромные цифры импорта. Плюс импорт тогда и импорт сейчас – это разные вещи.

В советское время мы импортировали так: наши плавбазы принимали скумбрию, ставриду, селедку и т.д. от иностранных рыбаков в зоне Исландии, Норвегии, Канады, Америки. У рыбаков этих стран просто не хватало мощностей по приему и обработке рыбы, а у нас были эти мощности. Там мы это сырье обрабатывали и преимущественно в мороженом виде везли в отечественный порт. Затем наши компании солили, вялили и консервировали эту рыбу. То есть, фактически, на прилавок поступала отечественная продукция из иностранного сырья.

Стабильный ежегодный рост вылова на уровне 4-5% вытесняет импортную рыбу и рыбопродукцию с прилавков магазинов

Сегодня мы импортируем рыбную продукцию преимущественно в готовом виде. Часть импорта в виде мороженого сырья идет на переработку, но большая часть – это готовый продукт, который сразу поступает на российские прилавки. Вот это уже получается импортная зависимость. В советское время такой зависимости не было.

Почему так много экспортируем? Существуют барьеры по доставке от места промысла на российский рынок рыбной продукции. Российским рыбакам удобней и выгодней продать товар на экспорт. К примеру, иностранцы за несколько часов обрабатывают наши суда с выловом и сразу перечисляют деньги, а в отечественных портах на это уходят недели. И уровень цен у иностранцев выше.

Если в Советском Союзе мы твердо удерживали второе место, иногда даже выходили на первое, то сейчас докатились до конца первой десятки в списке крупнейших рыболовных держав.

ВЗГЛЯД: Какие проблемы и барьеры удалось убрать, а какие так и остались на российском рыбном рынке?

Ю.К.: После развала Союза образовался правовой вакуум. У нас до 2004 года вообще не было специального закона о рыболовстве. В конце 2004 года приняли такой закон, но он носил общий характер, и его необходимо конкретизировать. Рыбаки им недовольны.

Отрасль не имела и не имеет господдержки в виде льготных кредитов, субсидирования, процентных ставок по кредиту, дотаций. Рыбак остался один на один с проблемами, вытекающими из новой экономической ситуации.

Без поддержки государства рыбаки стали нести высокие затраты в открытой части Мирового океана в зоне иностранных государств. В результате флот приблизился к отечественным берегам. Если в советское время 50% российского флота работало в зоне иностранных государств, то сейчас более 70% флота вылавливает рыбу в исключительной экономической зоне России и менее 30% – за ее пределами.

Нам необходимо сохранять свое присутствие в водных пространствах за пределами экономической зоны России. Потому что тем самым мы закрепляем свое право на их эксплуатацию и сохраняем доступ к ресурсу. Мы сдаем здесь свои позиции, хотя в период СССР именно нашими учеными были открыты  многие иностранные районы промысла и виды рыб.

#{intervieweco}Действующее законодательство мешает развитию отрасли. Необходимо и дальше снимать барьеры на пути поставки рыбы с промысла на российский берег и далее в розницу.

В России такова география: две трети объемов добывается и обрабатывается в первичном виде на Дальнем Востоке, а потребление на две трети находится в европейской части России. Ни одна страна мира не имеет такого большого плеча доставки от промысла до потребителя, как у нас.

Доставка получается очень затратным делом из-за высоких железнодорожных тарифов. Продукция, которую рыбак добывает и предъявляет в оптовое звено, оценивается у нас в 120 млрд рублей. В рознице эта же продукция оценивается уже в 500 млрд рублей. Цены в магазинах высокие. Складывается впечатление, что рыбаки на этом зарабатывают, но деньги оседают в оптовых и розничных компаниях, в том числе из-за высоких тарифов железной дороги.

ВЗГЛЯД: Чем тут можно помочь?

Ю.К.: Мы предлагали, чтобы государство снизило на 50% железнодорожные тарифы для доставки рыбной продукции из дальних районов России в европейскую часть. Это бы снизило розничную цену на рыбную продукцию, что подстегнуло бы рост потребления, и далее по цепочке. Но уже несколько лет этот вопрос так и не решается.

ВЗГЛЯД: Новая система квотирования на рынке, введенная в 2008 году, помогла?

Ю.К.: Да, за счет нее удалось повысить инвестиционную привлекательность отрасли. Раньше рыбак получал квоты на вылов рыбы на один год, три года назад была введена система квотирования рыболовной отрасли на 10 лет. Этот период закончится в 2018 году, и мы надеемся, что эта система сохранится. Рыболовные участки закрепили за рыбаками на 20 лет. Теперь рыбак может планировать не на один год, а на перспективу. Инвестор, в котором нуждается рыбак, тоже стал больше заинтересован.

Кроме сохранения барьеров для рыбаков, негативный эффект создает постоянное реформирование органов госуправления рыбной отраслью. Так же невозможно работать – сначала комитет, потом комитет ликвидируется и создается департамент, потом опять комитет, потом агентство. Вот Федеральное агентство по рыболовству появилось, уже три года держится, и стабильно работаем.

Однако здесь не решен главный вопрос. Федеральное агентство по рыболовству управляет рыболовством, а мы – рыболовные хозяйства. Раньше министерство было ответственно не только за рыболовство, но и за производство рыбной продукции, и за обеспечение населения страны рыбными товарами. Для этого у него были полномочия. Сегодня у агентства прописана ответственность только за рыболовную политику и промысел, а дальше кто отвечает? Поэтому мы стоим на том, что нужно Министерство рыбного хозяйства.

ВЗГЛЯД: Как обстоят дела сейчас в Северном бассейне рыболовства? Конкуренция с норвежскими рыбаками нарастает?

Ю.К.: Здесь рыбаки объективно вынуждены ориентироваться на норвежский рынок. К сожалению, с подписанием соглашения о разграничении водных пространств в Баренцевом море, против которого рыбаки протестовали, ощущаются негативные последствия.

Норвегия предъявляет претензии российским рыбакам исходя из собственных правил рыболовства и норм ведения промысла, осуществляет инспекцию и контроль на их основе вплоть до ареста наших кораблей, чего вчера еще не было. Раньше в тех же морях мы придерживались российских правил. Здесь ситуация обострилась. Рыбаки об этом предупреждали, но они не были услышаны.

В случае с Норвегией это повторение линии Шеварднадзе, когда в 90-х годах он пошел на уступки по водному пространству на Дальнем Востоке, из-за чего мы потеряли до 200 тыс. тонн ценных объектов промысла. Подобное получилось и в Баренцевом море.

При этом Норвегия заинтересована в сотрудничестве с нами: она получает от нас сырье для загрузки собственных предприятий и видит в России емкий рынок для поставки своей продукции.

Однако нашим сырьем по большей части они обрабатывают Европу, а нам, как и всему миру, предлагают свою семгу. Но, к сожалению, это искусственно выращенная семга со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мы не меньше, чем норвежцы, добываем своего лосося из дикой природы. Но это все на Дальнем Востоке. Опять встречаемся с трудностями по доставке в европейскую часть и по накручиванию цены, в результате чего наш лосось становится для многих недоступным.