Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

3 комментария
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

12 комментариев
Глеб Простаков Глеб Простаков Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны

Если Россия войну на Украине не проиграет, то она ее выиграет. Значит, впоследствии расплачиваться по счетам перед Москвой может уже не Евросоюз с его солидарной ответственностью, а каждая страна в отдельности и по совокупности неверных решений.

10 комментариев
9 июля 2011, 12:15 • Культура

Смерть как чудо

«Меланхолия»: Фон Триер превзошел Гитлера

Смерть как чудо
@ imdb.com

Tекст: Дмитрий Дабб

Уничтожая людей то медленно и мучительно, то быстро и оптовыми партиями, Ларс фон Триер дозрел до окончательного решения человеческого вопроса. При этом «Меланхолия» оказалась хотя и самой богатой на смерть, но и самой человеколюбивой картиной датчанина. А вы говорите – Гитлер.

Премьеру «Меланхолии» бойкотировали голливудские звезды, афишу картины ритуально демонтировали в Каннах, режиссера вообще погнали с Лазурного берега поганой метлой, а все потому, что Ларс фон Триер заявил, что любит архитектора Шпеера и понимает Гитлера. Еще Триер, как видно по «Меланхолии», любит композитора Вагнера, то есть понимает Гитлера еще и в этом, вдобавок оба они не щадили женщин и детей (добро, что Триер только в своих фильмах).

Никакой Триер не нацист, он – великий гуманист, просто подходит к гуманизму с позиции здравого смысла

Засим замечу, что я тоже люблю архитектора Шпеера и композитора Вагнера, стало быть, понимаю Гитлера, и мне, наверное, тоже не место в Каннах, но оно и к лучшему, раз главный фестиваль Европы скатился в такую лицемерную гадость. На этом тему нацизма можно считать закрытой и перейти к главному: никакой Триер не нацист, он – великий гуманист, просто подходит к гуманизму с позиции здравого смысла. Иногда здравый смысл диктует, что для некоторых людей гуманнее гнуться под кнутом («Мандерлей»), а некоторых вообще стоит вырезать под корень («Догвилль»), что если и не богоугодное дело, то как минимум свойственное самому Отцу и Создателю – в Ветхом Завете он женщин и детей тоже без счету упромысливал.

Взывал Триер и к гуманизму своего зрителя, причем через предельно негуманное к нему отношение («Танцующая в темноте» – типичный пример). Учитывая недавнюю депрессию режиссера («Антихрист»), он сам понял, что не преуспел, и в самом начале «Меланхолии» совершил, наконец, абсолютный, величественный и окончательный акт гуманизма – стер человечество большим синим ластиком, ибо этот источник насилия и зла, скорее всего, неисправим. Но напоследок – за что режиссеру отдельное спасибо – заклеймил одну из антигуманнейших людских традиций, а именно – свадьбу.

#{image=534007}Речь, конечно, не о семье – ячейке общества, не о «вступлении в союз двух любящих сердец» и даже не о венчании, а именно о праздничной церемонии – сосредоточении жутковатой пошлости, субботнике ада не земле. О выкупах, конкурсах и лотереях, придуманных для унижения гостей. О криках «горько!», придуманных для унижения новобрачных (сами-то они целоваться, конечно, не умеют или стесняются). О елейных и неизменно глупых речах трезвых поздравителей, об амикошонстве и свойском хамстве поздравителей подвыпивших. О невесте, похожей в своем платье на торт с месячной дозой холестерина. О женихе, в любую жару закованном в гроб костюма-тройки. О гостях-родственниках, кончине которых впоследствии не то чтобы не огорчишься, но все-таки уточнишь сперва: «А кто это?» О танцах до упаду (под стол), музыку для которых как ни подбирай, а все равно пролезет La Mamba или Сердючка.

Всего этого (ну, почти всего) в «Меланхолии» нет, но тон Триером выбран верный, а распорядителя свадебной церемонии вряд ли случайно играет Удо Кир, привычный в ролях садистов и подонков. Весьма отчетливо понимаешь, что нет особой разницы, что там за окнами – Капотня или гольф-поле на восемнадцать лунок, так как невыносима сама церемония (вся, как есть), и единственный связанный с нею вопрос, мучивший не одно поколение мужчин: как невесты в таких платьях в туалет ходят. У фон Триера и на него нашелся ответ, так что тема закрыта. Вообще, разве что Олтмену в «Свадьбе» и Муратовой в «Чеховских мотивах» удалось дать марьяжу под дых сильнее, чем датскому «нацисту», но Кира Георгиевна метила все больше в православие, а про Олтмена массовый зритель успел забыть. Так что от всех людей доброй воли и здравого ума, от свидетелей и причастных, от выживших и павших – спасибо вам, фон Триер. Отдельное спасибо от Кирстен Данст, получившей за свою роль «золотую ветку» Канн, но она, надо думать, вам лично все выскажет. Не беда, что подруге Человека-Паука пришлось ради этой «ветки» сниматься «ню»: путь из next-door-карамелек в большие актрисы всегда непрост, и умные проходят его в молодости, как Хелен Миррен.

Задолго до сцены «ню» – в самом начале фильма – пока еще счастливые молодожены долго и натужно паркуют лимузин (выбор подобного транспорта что для лесной глуши, что для московских пробок – одинаково здравая затея). Вскоре их только что народившийся брак начнет распадаться под здравицы гостей, чему явно обрадуется стервозная мать невесты (великолепная Шарлотта Рэмплинг) и от чего расстроится ее сестра (еще одна великолепная Шарлотта – Генсбур). Последней, судя по всему, не важно, что организовывать – свадьбу или конец света, лишь бы «было прилично и подобающе». Что до самой невесты (собственно, Кирстен Данст), трахнув молоденького коллегу, она забьет в грудь языческого действа последний кол, а после впадет в мрачное помешательство. Выздоровление же тем ближе, чем ближе к земле планета Меланхолия: Создатель решил сыграть с нами в космический бильярд, мы все умрем, и смерть явится к нам, как к Аврааму, «украшенной великой красотой» (к слову, Авраам в фильме тоже есть), но и слава Богу, ибо жить подчас попросту стыдно.

Впрочем, подобная трактовка хоть и имеет право на существование (по крайней мере, под ней подпишется всякий мизантроп), но совсем не объясняет того, зачем Триеру понадобилось снимать «Меланхолию» и сносить нашу общую планету в щебенку. Трактовок может быть сколь угодно много, начиная от хронологической (за явлением Антихриста должен был последовать именно апокалипсис), заканчивая той, которая упирается в режиссерскую самоиронию. Снимая «Антихриста», фон Триер был в депрессии, и вот теперь выздоравливает, утрируя: если тебе плохо и кажется, что все планеты мира вертятся вокруг тебя, и хочется, чтобы все накрылось медным тазом, то вот он – таз, получите-распишитесь. Нравится?

В том-то и дело, что – нравится. В мировой литературе обкатаны два основных способа борьбы с депрессией – условное «как прекрасен этот мир – посмотри» и исполнение дурацкого желания о разрушении, чтоб больной в разум вошел. Фон Триер использует оба. С одной стороны, парящая над туманами камера фиксирует Данст и Генсбур, что скачут на конях сквозь туман, и видно, что это – красиво. С другой, что гораздо важнее, Меланхолия, как бы повинуясь воле тупой истерички, сметает с Земли и тех, кого жалко, например детей (да-да, в этом случае детей можно и пожалеть). Восхищаясь эстетикой уничтожения, режиссер уподобляется отнюдь не Гитлеру, а скорее Нерону, и, как и в случае с сожжением Рима, публика ловит и катарсис, и понимание: Рим прекрасен, а Нерон – упырь (Ларс фон Триер периода «Антихриста», возможно, тоже).

Словом, все для торжества гуманизма, все на его алтарь, но все – по науке, и нет ничего парадоксального в том, что при взгляде на триеровский апокалипсис остро хочется жить и познавать действительность. Быть может, это высказывание возымеет еще и конкретный терапевтический эффект (например, кто-то перестанет клиниться на себе, а то и перейдет с портвейна на полусухое), но это уже без гарантии. Благодаря трижды помянутому Гитлеру мы узнали, что нацизм – это плохо, и уж насколько убедителен был фюрер, а дошло не до всех.

Убедительности у того, кто уничтожает женщин и детей исключительно в рамках кино, и того меньше. Тем более что Ролан Эммерих – по версии многих – делает это гораздо занимательнее.

..............