Под напряжением

Будучи последовательным адептом философски обоснованного пессимизма, Мишель Уэльбек за десять лет прошел путь от тренировочного этюда на тему европейской безблагодатности, явленного в романе «Расширение пространства борьбы», до научно выверенной гипотезы о технологически сконструированном неочеловечестве. Книга «Возможность острова», вышедшая в 2005-м и появившаяся на русском год спустя, до сих пор остается уникальным футурологическим высказыванием, в котором соединились не имеющий аналогов литературный метод и фундаментальный аналитический подход. В этом романе Уэльбек позволил себе то, на что представители вида гомо сапиенс решаются крайне редко: поставил большой знак вопроса над человеком как биологическим видом, да что там – просто объявил людей тупиковой ветвью эволюции.

Мнимо благополучная жизнь начала XXI века – это все более заметное скольжение под откос, преддверие неминуемого упадка

По Уэльбеку, взаимодействие человеческой физиологии с торжествующим в цивилизованном мире прагматизмом ведет к разрушению традиционных общественных конструкций, к отказу от базовых жизненных ценностей, к выходу людей из вековечной игры. Остаются секс и механический гедонизм, а когда в силу естественных физиологических причин эти опции отключаются, человек превращается в отработанный материал, в плачевный остов, в сосуд бессмысленной боли.

Эта кромешная схема просвечивает сквозь пестрое европейское настоящее с его материальными излишествами и тотальной медиазависимостью. Мнимо благополучная жизнь начала XXI века – это все более заметное скольжение под откос, преддверие неминуемого упадка, «долгий апогей сорванной резьбы», выражаясь словами Егора Летова. Проблему могли бы решить подготовленные передовой наукой биологические новшества, технологическая победа над смертью. Так и происходит в «Возможности острова» (причем уже не в первый раз: нечто аналогичное происходило и в прославивших Уэльбека «Элементарных частицах», где один из героев всерьез занимался клонированием). Но бессмертные неолюди из далекого будущего, заменившие естественную репродукцию на цеховое воспроизведение взрослых особей, все равно несчастны, потому что им недоступно наслаждение. Нет у них в жизни праздника.

В новом романе Мишель Уэльбек совершает самоубийство (фото: corpus.ru)

После такой расстановки всех точек над «i» представить себе следующий роман Уэльбека было крайне сложно: о чем еще может написать скандальный отшельник, уже поставивший окончательный диагноз всему и вся? Но в 2010-м грянула сенсация: Уэльбек не только написал новый роман, но и получил за него главный французский писательский приз – Гонкуровскую премию, которую ему ранее упорно не давали.

Текст под названием «Карта и территория» – это, как и «Возможность острова», растворенный в повествовательной фактуре социологический трактат. Однако время действия здесь ограничено более близким будущим, научные секты и сексуальный беспредел списаны в архив, а авторский тон неожиданно стал мягче. Всегдашний сплав пессимизма с сентиментальностью остался, но холодное отчаяние сменилось мудрой созерцательностью.

#{interviewcult}Герой «Карты и территории» – художник по имени Джед Мартен, представитель поколения, которому сейчас принадлежат самые выигрышные позиции: он родился в 1975-м. С самого начала Джеда привлекают неживые объекты: он дебютирует циклом под названием «Триста фотографий металлоизделий», который и приносит ему первый успех во французском арт-мире. Потом ему открывается еще один концептуальный путь: он начинает фотографировать дорожные карты от компании «Мишлен», поскольку считает, что «сама суть современности, научного и технического восприятия мира сочетается тут с сущностью животной жизни».

Этот проект оказывается суперуспешным, цены на работы Джеда резко взлетают, отныне он принадлежит к художественной элите и зарабатывает огромные деньги. Третий шаг – живописные портреты людей, идентифицируемых через ту или иную профессию: «Майя Дюбуа, диспетчер удаленной техподдержки», «Эме, эскорт-герл», «Архитектор Жан-Пьер Мартен оставляет пост главы компании», «Билл Гейтс и Стив Джобс, беседующие о будущем информатики» и, наконец, «Дэмиен Херст и Джефф Кунс, поделившие арт-рынок» – работа, с которой у художника возникли фатальные творческие проблемы.

История Джеда Мартена – это, как часто бывает у Уэльбека, история одиночества и апатии, а также история отшельничества, которое можно было бы назвать аскезой, если бы не сугубо прагматическая и отчасти мизантропическая мотивация такого выбора. Джеду не нужна спутница жизни, и обе его любовные истории: отношения с девушкой мальгашского происхождения Женевьевой и русской сотрудницей «Мишлена» Ольгой – оказываются эпизодическими. В конце концов состоятельный художник поселяется в сельской местности, огородив свою территорию проволочной сеткой с электрическими проводами под напряжением.

В определенный момент в романе появляются герои, которых зовут Фредерик Бегбедер и Мишель Уэльбек. Это слегка утрированные и беллетризованные копии всем известных реальных людей, причем благодаря Уэльбеку-персонажу, угрюмому сентиментальному алкоголику, «Карта и территория» превращается в условное подобие детектива. Уэльбека зверски, с невиданной изобретательностью убивают, и рассказчик неожиданно сосредотачивается на буднях следователей, ищущих убийцу.

Однако в целом «Карта и территория» – собрание наблюдений современной жизни, серия зарисовок с этой сероватой, анемичной натуры, где все работает как часы в ожидании неизбежной остановки. Редкие эксцессы вроде избиения сотрудницы центра эвтаназии, куда Джед наносит визит после смерти воспользовавшегося печальной услугой отца, лишь оттеняют общее апатичное спокойствие. Уэльбек подходит к своему делу почти как энциклопедист (недаром в текст попали выдержки из «Википедии», что послужило основанием для обвинений в плагиате), подробно останавливаясь то на мальгашских ритуалах, то на особенностях русских, то на социальных нюансах, влияющих на выбор марки автомобиля.

В итоге этот роман оказывается своего рода компромиссом – полное отсутствие надежд на счастливую вечность компенсируется в меру оптимистичной картиной ближайших десятилетий. Пожилой Джед, на время вышедший из затвора, путешествует по Франции годов этак 2030-х и видит, что все изменилось к лучшему благодаря удачным экономическим и эстетическим решениям, но люди отнюдь не стали умнее, скорее напротив. А заканчивается все описанием его поздних работ, транслирующих все ту же трагическую весть о грядущем исчезновении человечества: промышленные объекты на глазах у зрителя поглощаются неотвратимо наступающей растительной массой, фотографии людей истлевают и превращаются в скорбный мусор.

Этот портрет художника в старости – один из самых многозначительных образов эпохи, которые можно найти в современной прозе. Уэльбек – своего рода натуралист, использующий в качестве натуры прежде всего самого себя; при таком подходе возникает нешуточная опасность создать малоинтересную эгоцентрическую поделку и не более того. Однако зарисовки Уэльбека каждый раз оказываются общезначимыми. В «Карте и территории» эта общезначимость ощущается едва ли не сильнее, чем в «Возможности острова», поскольку здесь уже нет ни провокативных преувеличений, ни фантастических гипотез.