Время гадких утят

− Вы писали книгу 10 лет. Почему так долго?
− Причина прозаическая: я работала над ней в отпусках, ночами писала. Этим летом поняла, что все, так больше невозможно! Взяла волю в кулак и закончила ее, наконец. Созрела.

− Роман написан по следам собственного опыта? Вы, конечно, не стали любовницей опального олигарха, как ваша героиня, но, как и она, рвались в свое время «в Москву!» из родной Кубани.
− Это – Боже упаси! – не автобиография, там нет ни слова из моей настоящей жизни, но там есть история моего поколения. История о ребятах, выросших в эти сумасшедшие 90-е. С миллионом плохих и хороших возможностей, но без моральных ориентиров, в атмосфере почти хаоса. Я писала о молодых людях, которые искали себя, хотели чего-то добиться, найти смысл в жизни, и о том, что из этого вышло. А вышло не у всех хорошо. Сбывшиеся мечты бывают страшнее, чем не сбывшиеся.

− Но у вас-то получилось все, о чем мечтали?
− Разные есть мнения на этот счет! Хотя, если сравнивать с судьбами героев книги, то – да, конечно.

− Вы уже в 18 лет стали заниматься тележурналистикой, что вами тогда двигало? Или это была просто случайность?
− Думаю, главная движущая сила – здоровое честолюбие и желание добиваться целей. Я на телевидение попала, представьте, благодаря сборнику стихов. Съемочная группа приехала делать о моей книжке сюжет, я к ним и напросилась работать. И, на самом деле, тех, у кого получилось пробиться, сделать карьеру, тоже достаточно. На современном телевидении, например, очень много молодых менеджеров. С другой стороны, пока я училась в университете, в течение двух лет два однокурсника покончили с собой. Были и еще такие случаи на других курсах. А сколько ребят стали наркоманами…

Среди героев Маргариты Симоньян фашист и любовница опального олигарха (фото: poplit.ru)

− В 10-м классе вы учились в США по школьному обмену. Помните свои впечатления от американских ровесников? Они совсем не похожи на ваше «потерянное поколение».
− Ну почему потерянное? Скорее, растерянное. Мне было 15−16 лет, когда я там жила, и я очень чувствовала разницу. Моим одноклассникам было по 18−19, и они были совсем не взрослые. Почти дети. Это замечала не только я, об этом говорили учителя. Ясно, что условия взросления среднего американского юнца в те годы были несоизмеримо более тепличными, чем нашего. В то время система координат сдвинулась. Многие основополагающие для представителей старшего возраста вопросы родившимся в 80-е вообще непонятны. Представьте, это люди, которые вообще не помнят Советский Союз, они о нем в лучшем случае в книжках читали. Эти ребята не переживали за судьбу демократии в 90-е, просто потому что были слишком маленькими. Я хотела описать ту совершенно отдельную атмосферу взросления в провинции в то время. Была такая пора – не эпоха, это слишком громкое слово, – которая перемалывала судьбы, делала из гадких утят не только лебедей, но и погремушки или просто лужицы.

#{interview}− Что стало решающим лично для вас при переезде в Москву?
− Я хотела сделать карьеру. Меня пригласили на работу на РТР, и я, конечно, с криком «Ура!» собрала вещи и приехала буквально на следующий день. В провинции и сейчас та же ситуация. Недавно я была председателем жюри «ТЭФИ-регион» в Ставрополе. И подавляющее большинство вопросов, которые задавали ребята даже старше меня: как переехать в Москву, как сделать карьеру в Москве? Это остается огромной мечтой регионального журналиста. Конечно, это не только проблема журналистики, и уж тем более не моя лично. Просто у нас очень централизованная страна. Если ты хочешь чего-то добиться, нужно ехать в Москву. В своем регионе ты можешь быть кум королю и сват министру, но в какой-то момент тебе становится не у кого учиться, не с кем соревноваться, и деньги ты будешь другие получать. Когда тебе 22, и ты понимаешь, что в своем регионе ты достиг профессионального потолка, это страшно.

− Поделитесь опытом с теми, кто сегодня жаждет перебраться в столицу из провинции?
− Я не чувствую себя вправе советовать. Но могу сказать, что я не решилась бы переехать в чужой город, когда тебя там никто не ждет. Помню, в Краснодаре, где я родилась, мы спорили с десятком знакомых, которые переезжали в Москву просто так – на ура. Они говорили – я поеду, а там посмотрим, буду ходить, искать работу, устраиваться. Мне на это не хватило решительности. Я ждала, пока меня позовут, чтобы было конкретное место работы. Мне кажется, тележурналистам сначала нужно добиться чего-то в своем регионе, чтобы московские каналы тебя заметили: смотрите, есть в Краснодаре Маша Иванова, она делает хорошие сюжеты, почему бы нам не заказать у нее историю? И наращивать-наращивать свою узнаваемость. И, поверьте, ежегодно с десятками людей в провинциях это происходит – их приглашают в Москву. А наобум не стоит. Дорогой город, сложный. Хотя, может быть, дело в моей нерешительности.