Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

7 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

0 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

13 комментариев
24 февраля 2009, 13:55 • Культура

«Я буду защищать Хусейна»

В прокат выходит фильм о защитнике убийц

«Я буду защищать Хусейна»
@ kinopoisk.ru

Tекст: Мария Полякова

«Французская реальность меня не вдохновляет», – отчеканил Барбе Шредер, француз, родившийся в Тегеране, выросший в Колумбии и работающий в Голливуде. Однако он вернулся в Париж, чтобы в 2007 году снять «Адвоката террора», портрет 83-летнего Жака Вержеса. За пятидесятилетнюю карьеру, защищая известнейших мировых преступников, Вержес заработал прозвище Адвокат дьявола. Он всегда отстаивал права тех, кого невозможно оправдать.

Все процессы он традиционно проигрывал, за что «беспринципный шут» и получил свою скандальную известность.

Жак Вержес даже не думал защищать преступника, которого обвиняли в доставке еврейских детей в концентрационные лагеря

Жак Вержес – сын француза и тайки, интеллектуал, закончивший Сорбонну. Романтик, поддерживавший борьбу за независимость Алжира, защищавший в суде алжирских бомбистов.

В конечном счете, он женился на одной из них и принял ислам. Затем, к слову, он оставил жену с двумя детьми и бесследно исчез на восемь лет. Домыслы о том, где же он находился в период с 1970-го по 1978 год, существуют по сей день.

По завершению войны в Алжире, как и многие алжирцы, Жак Вержес двинулся на поиск приключений в Израиль. Жак вдобавок ко всем своим грехам еще и антисемит. Однажды он даже защищал Роджера Гуаради, писателя, отвергнувшего факт холокоста. Израильтян он считал неоимпериалистами и колонистами одновременно.

В Израиле он стал защищать палестинских террористов Народного фронта ссвобождения Палестины. В 1969 году боевики, угнавшие самолет авиакомпании El Al, были взяты под личную защиту Жака Вержеса, который утверждал, что они вовсе не террористы, а политзаключенные, а в смерти пассажиров виноваты не они, а Израиль. Террористы были осуждены.

Когда в 1987 году Жаку предложили защищать бывшего сотрудника гестапо Клауса Барбье, адвокат с радостью взялся за это дело. Но каково было удивление в лионском зале суда, когда адвокат даже не вызвал в зал самого подсудимого! Жак Вержес даже не думал защищать преступника, которого обвиняли в доставке еврейских детей в концентрационные лагеря.

Свою речь он традиционно посвятил разоблачению расизма и лицемерия французов. Он говорил, что государство, которое вело колониальные войны в Индокитае и Алжире, не имеет никакого морального права обвинять кого-то в геноциде. Тем не менее это не помогло избежать Клаусу пожизненного заключения.

Еще один знаменитый клиент Адвоката дьяволов Карлос Шакал, который руководил европейской сетью Народного фронта освобождения Палестины, а также организовал убийство израильских спортсменов во время Мюнхенской олимпиады в 1972 году и захватил сессию ОПЕК в Вене в 1957 году, также не избежал пожизненного заключения.

Когда в Гааге под международным трибуналом оказался бывший диктатор Сербии Слободан Милошевич, Жак Вержес яро добивался права его защиты: «Если мне придется выбирать между волком и собакой, я выберу волка, особенно если он ранен». Однако гордый Слободан отказался от услуг любых адвокатов и сам стал обвинять европейцев и судей, при этом используя тактику Жака.

Также Вержес был готов защищать Саддама Хусейна. Однако не успел – его казнили. «Я буду защищать Саддама Хусейна и совершенно не боюсь этого процесса. Я боюсь только того, что его убьют еще до суда», – Вержес как в воду глядел.

За антигосударственную деятельность в 1960 году адвоката приговорили к шести месяцам лишения свободы, и он лишился на это время адвокатской лицензии. Он самолично решил стать врагом государства в пользу прав нацменьшинств и терроризма. По ходу фильма он немногословен, все время курит сигару и не торопится кого-либо разоблачить. С усмешкой он неторопливо рассказывает, то и дело называя громкие фамилии, скорее о том, почему он выбрал такой путь, совершенно при этом не оправдываясь.

«Когда я вошел в зал суда и взглянул на какого-то мелкого хулигана, я задал себе главный вопрос: «Будь я на его месте, как бы я поступил? Смог бы я быть им?». Тогда я понял, что это мое призвание, – вспоминает Вержес свое первое дело. – В то время, когда правительство в усердной попытке умыть руки, обвиняет во всем террор, кто-то должен встать на его защиту.

Ведь, в конечном итоге, благодаря этому же правительству у этих людей нет никаких прав, только одно – на смерть. Я пытался дать им право на жизнь».

Диалог Шредера с Вержесом не состоялся. Режиссер отступил, дав возможность истории рассказать о себе самой. Потому что на самом деле фильм – попытка автора понять историю «слепого терроризма», а также во что это явление превратилось сегодня. Вержесу предоставили полную свободу слова, которой он, впрочем, по большому счету, пренебрег.

А публика поневоле заражается так называемым стокгольмским синдромом – эффект, при котором заложник постепенно принимает сторону террориста. Все вместе это способно привлечь к фильму внимание и российского зрителя, пока еще не оценившего мировую моду на документальное кино.

..............