Борис Акимов
Вихри истории надо закручивать в правильном направлении
Россия – это особая цивилизация, которая идет своим путем, или Россия – это такая недо-Европа, цель которой войти в этот самый европейский дом?
4 комментария
13 сентября 2008, 19:10 • Культура
Харуки Мураками умер в гостинице «Англетер»
Людям, не обделенным фантазией, свойственно придумывать города из уже существующих и воображаемых, и вот свидетельство – книга о городе, книга-город, сборник рассказов 16 писателей, повествующих о городе, посвященных городу, прославляющих, обвиняющих его, в нем живущих, его не замечающих и без него себя не мыслящих.
Город у каждого свой и один на всех – мегагород. На обложке – дверной проем, за которым открывается улица, вымощенная паркетом. Город-дом. Город, в котором живут.
Городу и миру
Роды» Жени Крейн — мучительно-нежная зарисовка о двух неприкаянных душах, затерявшихся в этом мире и в чужом городе…
…Живут ли? Вслед за коротким вступительным аккордом Жени Крейн сборник открывает рассказ Екатерины Белецкой «Муха и Пестрый», со второй страницы которого в глаза вонзается фраза: «Во время этого бега они забывали, что очень долго были мертвы».
Через несколько предложений можно вздохнуть с облегчением: нет, история не про зомби, это путешествуют по городским кварталам два городских философа, переваривая с жужжанием и урчанием городскую мудрость.
Зомби будут потом – в безжалостном, как удар ножом в глухой подворотне, рассказе Николая Романецкого «Ковчег на Второй линии». Ничего не поделаешь: город – это не только проспекты и набережные.
В нем, например, человеку выпадает единственный в жизни шанс, но затем, отвергнутый по невниманию или глупости, этот шанс растворяется в тумане, как произошло в рассказе Владимира Гржонко.
И поделом: в городе с прямыми и скучными улицами чудеса случаются, только если их ждешь и всегда о них помнишь, – это закон городов.
Зато когда ждешь и помнишь, в чудо может превратиться такое будничное занятие, как поедание копченой рыбы в рассказе Натальи Хаткиной.
Или совсем не будничное восхождение на вершину купола старой бруклинской церкви – снова Владимир Гржонко, «Адреналин». А как можно забыть чудесную историю о кошке, в наказание за провинность превращенной в человека, – это «Кисино горе» Анастасии Карпенко.
Или хронику семейных чудес Елены Конотоповой, поставщик которых – обаятельная, избалованная и обожаемая дочка родителей-трудоголиков.
Город – это мир
- Лорд Малквист и мистер Мун мертвы
- Еще один роман Паланика перенесут на экран
- Заглядывая за край
- Белоручка
На эту тему
В одном квартале нашего города детей балуют, в другом они становятся проклятием и вечным напоминанием о глупости и жестокости – это рассказ Николая Алхазова «Мужчина старше женщины, женщина старше мужчины».
В третьем квартале – в «Третьей стороне медали» Екатерины Белецкой – из-за глупости и жестокости детей убивают.
В нашем городе много смертей, есть даже «Приют» для мертвых Ольги Семеновой, в котором, оказывается, тоже существует жизнь. Много смертей – скорее примета эпохи, чем городского пространства, не потому ли столь часто в последнее время авторы стараются как-то ее «обжить»?
Немного особняком стоят в книге два рассказа Романа Светлова, цепляющиеся друг за друга, как шестеренки часового механизма.
На другом уровне в этих рассказах соединено, казалось бы, несоединимое – конкретный и узнаваемый город Петербург и экзотическая для российского читателя страна Япония.
«Харуки Мураками умер в гостинице «Англетер» – это не метафора. Волею автора обожаемый во всем мире японец-космополит попадает в Россию, а там – в историю, которую запросто мог бы сочинить сам, ибо в ней присутствуют многие атрибуты его книг: виски, музыка, наркотики, секс, опасность, благородство и жертвенность.
И смерть, разумеется, – условная и символическая, поскольку граница между жизнью и смертью одинаково размыта как в книгах Харуки Мураками, так и в этом городе-призраке с его растворенными в тумане куполами и крышами.
Второй рассказ, «Трусливый Бодхисатва», – это опора, удар и толчок, после которого заканчивается падение и начинается подъем. Выдуманная история праведника, уверенного в том, что он грешник, отзывается через много лет поступком, которому суждено изменить жизнь человека.
А может, города. А может, мира.
В других рассказах город показывает, на что он способен. В «Полной безупречности» Татьяны Алферовой он карает, в «Задержавшемся поезде» Владимира Гржонко – спасает, в «Тубусе» Алексея Козуляева – предает, в «Лифте» Михаила Рабиновича – неуклюже заботится.
А в удивительно светлой и одновременно страшноватой истории Екатерины Белецкой «Все и сразу» – учит. Указкой по пальцам, как водится, и такие уроки запоминаются лучше всего.
Последний рассказ сборника – «Роды» Жени Крейн – мучительно-нежная зарисовка о двух неприкаянных душах, затерявшихся в этом мире и в чужом городе.
Муж и жена, родные и чужие, разлученные эмиграцией и тянущиеся друг к другу словно к последней опоре, пытаются как-то устоять и на чем-то удержаться.
Завершает историю, а с ней и всю книгу о городе и мире фраза, достойная того, чтобы стать отдельным рассказом: «Ребенок родился на рассвете».
А иначе для кого мы строим этот город?..
