Вадим Дубровицкий: «Это будет хорошее кино…»

Вадим Дубровицкий известен многочисленными постановками в антрепризном театре. Теперь режиссер берется поставить чеховского «Иванова» и не в театре, а в кино. Съемки практически закончились. Пьеса Чехова «Иванов» при жизни драматурга не имела счастливой сценической судьбы. Чехова раздражало, что ни постановщики, ни зрители не понимали до конца его замысла. В СССР времен «застоя» кинорежиссеры активно экранизировали Чехова – все, кроме «Иванова». Сегодня восполнить этот пробел взялся дебютант в кино – успешный театральный режиссер Вадим Дубровицкий.

В один из последних съемочных дней картины «Иванов» Наталья Завьялова встретилась с режиссером по просьбе ВЗГЛЯДа в усадьбе Братцево на северо-западе Москвы, где режиссер поселил чеховских героев.

Взята самая распространенная русская фамилия, раскрывающая абсолютно русскую драму человека, живущего одновременно в двух параллельных мирах

– Почему Вас поманило кино, Вы же театральный режиссер?
– А почему бы и нет?

– Может, финансовая составляющая сыграла свою роль?
– Нет. Кино, театр – мне вcе в радость.

– Какие «радости» у Вас в «Иванове»?
– Я очень люблю эту пьесу. Я не ставил ее в театре, к сожалению. И вдруг увидел, что это может стать фильмом. Здесь есть тот пласт аллюзий, который в театре создать очень трудно, а в кино – возможно. Мы нашли способ, как это сделать. Зритель будет удивлен.

– Вы увидели себя в главном герое?
– Я думаю, что в любом мужчине, кому от 40 до 50, присутствует Иванов. Пьеса по многим причинам очень современна. Это очень индивидуальное ощущение, конечно, но для меня она – лучшая пьеса Чехова.

Она, может, не самая совершенная пьеса, в силу того, что первая. Она сделана быстро, за десять дней, у Чехова еще не было глубоких знаний законов построения пьесы.

Сырой еще был драматург, но с другой стороны – совершенно гениальный. Судя по его письмам, по его перекличке со зрителями и читателями, он сам не понял, как это бывает у гениальных людей, какого уровня, какого трагизма пьесу он написал.

Специально взята самая распространенная русская фамилия, и раскрывается абсолютно русская драма человека, живущего одновременно в двух параллельных мирах.

Русский человек и живет до сих пор неуспешно, так как один его мир – придуманный, а другой – реальный. И когда эти миры сталкиваются, а сталкиваются они неизбежно, – происходит катастрофа...

– Некоторые видят в пьесе намеки на антисемитизм.
– Видят те, кто хочет это увидеть. Сарра в этой пьесе – единственный, наверное, положительный герой.

– Она несчастна, и она погибает…
– Она – жертва. Обязательно человека перекрестить для того, чтобы полюбить? Перевести человека за руку из одного вероисповедания в другое только потому, что в данный момент захотелось и по-другому нельзя. А потом в какой-то момент она стала не нужна, и что делать с ней?

– И Чехов ее «умирает»...
– Я думаю, что это – самый счастливый для нее исход.

– Вам нравится такой тип женщин, которые от любви умирают?
– Я думаю, что эта женщина приговаривает все то общество, в котором она находится.

– Когда возник замысел фильма, и сколько прошло времени до момента его реализации?
– В наше время решиться снимать кино – это не только захотеть, а еще найти деньги. От решения снимать до начала работы прошло полгода. Снимать мы стали осенью 2007 года, потом остановились из-за наступления зимы и в конце апреля 2008 года возобновили работу.

– Значит, «под Чехова» деньги дали?
– Ну, я думаю, мы же все-таки не совсем дебилы, как бы ни старались нас в это состояние затащить. Вообще, чем больше действие, тем больше противодействие.

– Это фильм для проката в кинотеатрах?
– Для проката. Но какова будет его судьба – это большущий вопрос, классику прокатчики не жалуют, потом формат фильма – два с половиной часа. Это долго. Но я решил, что эти вещи надо разделить. Сначала сделать фильм насколько возможно хорошо, а потом начинать думать, что с этим делать.

"В наше время решиться снимать кино – это не только захотеть, а еще найти деньги"

– Но режиссеру же хочется, чтобы его картину посмотрело как можно больше народу.
– Хочется. Вот у нас лежит третий год мой телесериал «Полонезъ Кречинского». 24 серии по трем пьесам Сухово-Кобылина.

Мне говорят (что для меня абсолютная дикость), что «народ не поймет». Пусть говорят, я спокоен. Я знаю, что и это пойдет, и то пойдет – чуть раньше, чуть позже.

Есть уже серьезный интерес к картине крупных международных фестивалей. Есть и рынки, и не только наши. Это не просто безоглядная глупость – давайте, ребята, снимем, потому что хочется.

Я отдаю себе отчет, что это – Чехов, замечательные актеры, музыка Леши Шелыгина, у нас потрясающий оператор Вадим Семеновых, совершенно фантастические костюмы сделали Наталья Дзюбенко и Ирина Вострикова. Собрана очень хорошая команда – почти вся она сложилась на моем первом проекте – «Полонезе Кречинского».

Вообще, если есть хороший «продукт», как сейчас принято называть кино- и телефильмы, то у него будет какая-то судьба, пусть и нестандартная.

– За основу для сценария Вы взяли первую редакцию пьесы «Иванов»?
– Мы соединили две редакции, а финал взяли из первой. Первая редакция – это то, что Чехов хотел сказать. А уж потом его стали корректировать прокатчики, ведь пьеса в 1887-м году была написана им для антрепризного театра Корша.

– Артистов Вы по какому принципу набирали?
– С Володей Ильиным, Богданом Ступкой или Ольгой Волковой я уже работал, а кого-то искали, проводили пробы. С Алексеем Серебряковым (исполнитель роли Иванова – прим авт.) первый раз работаю.

– Как быстро он согласился?
– Практически моментально. У всех актеров первое ощущение было – это розыгрыш: «Что, правда, будете Чехова снимать?», – спрашивали. А дальше не надо было никого уговаривать.

– Гонорары достойные?
– Наверное, сейчас платят и больше, но наши – не оскорбляющие.

– Как чувствуете – все получится?
– У меня стопроцентная уверенность: это будет очень хорошее кино. Я вижу материал, что-то уже смонтировали. К декабрю все будет готово.