Нварт Андреасян: «В XXI веке дирижер – деловой человек…»

В 15 лет подающая большие надежды выпускница Ереванского музыкального училища уехала поступать в Парижскую консерваторию, сразу на дирижерское отделение. После завершения учебы некоторое время работала ассистентом дирижера в знаменитой Гранд-опера. Вскоре переехала жить в пригород Парижа, город Лиль, где начала делать первые самостоятельные шаги в творчестве. Там по два-три раза в неделю выступала с концертами, успевая при этом и преподавать в консерватории, и активно изучать партитуры мало кому известных сочинений современных композиторов. А вскоре к Нварт пришла настоящая удача: она получила приглашение сформировать Ансамбль современной музыки. В течение двадцати лет вместе с коллективом много гастролировала, делала записи современной симфонической музыки для радио и телевидения Франции.

Сопричастность, зовущая в дорогу

В современной музыке не обязательно искать что-то доступное для понимания, слушателю просто надо постараться открыть душу…

В 1993 году, уже известным маэстро, Нварт Андреасян возвратилась в Армению, ее пригласили работать штатным дирижером в Ереванский оперный театр. В настоящее время – гастролирующий дирижер, реализует самостоятельные музыкальные проекты в различных странах мира.

Считается, что если среди огромного количества дирижеров-мужчин женщина смогла пробиться в эту профессию, и не просто пробиться, а занять высочайшие позиции, это уже говорит о ее выдающемся таланте.

Нварт Андреасян, французский дирижер современной классической музыки, производит впечатление еще и очень смелой женщины, готовой к самым различным трудностям.

По ее мнению, временные неудобства, неустроенность – не такая уж великая цена по сравнению с возможностями, которые открывает художнику свобода жизненного выбора. Она никогда не стремилась стать знаменитой: «В работе для меня главное – музыка и то, как строятся взаимоотношения с оркестром».

За последние годы в качестве приглашенного дирижера Нварт Андреасян довелось сотрудничать со многими оркестрами мира. Она была в Уругвае, Бразилии, США, семь лет прожила в Китае, объездила десятки городов Европы. Гастролировала с концертами, участвовала в подготовке музыкальных программ, вместе с тем с большим энтузиазмом занималась просветительством, давая мастер-классы для музыкантов, желающих поднять уровень исполнения современной классики.

Три года назад коллеги предложили Нварт поработать в России. «Почему бы и нет?» – спросила она себя. С тех пор умудряется сочетать творчество с менеджментом и активно, не пропустив ни дня, читает русскую литературу, ведь в свои первые визиты в нашу страну маэстро практически не говорила по-русски.

Удивительно, но приезжего дирижера не останавливают ни соблазнительные предложения, поступающие из знаменитых европейских театров, ни то, что, по собственному признанию некоторых известных российских композиторов, у нас здесь мало играют современную музыку. Нварт упрямо заявляет, что в реализации своих планов всегда стремится идти до конца, а если получается, то и далее. Ей не свойственно следовать каким-то стереотипным нормам поведения. По-видимому, как профессионалу интуиция подсказывает ей другое: служение культуре сегодня предполагает совершение поступков.

– Нварт, с какими трудностями вам пришлось столкнуться в нашей стране?

Если среди огромного количества дирижеров-мужчин женщина смогла пробиться в эту профессию, это уже говорит о ее выдающемся таланте

– Когда Юрий Каспаров, руководитель Ансамбля современной музыки, в 2005 году пригласил меня поработать в России, я с удовольствием согласилась.

Приехала в Москву, прожила тут две недели и всё это время находилась в состоянии растерянности. Кроме Каспарова, я пока для всех новенькая. Кому, какой проект можно предлагать?

Понимала, что любая инициатива могла натолкнуться на стену вопросов: «Кто она такая? На что рассчитывает?» Это же во всём мире так. Да и слов для деловых встреч не хватало, русский знала мало.

Бездарно терять время было жалко, шаг за шагом стала знакомиться с людьми, потому что именно люди делают музыкальную жизнь. Важно, чтобы и в жизни, и в творчестве человек находил помощников.

Мне везло, в новых знакомых чаще всего встречала отзывчивость и понимание. Большую помощь на первых порах оказывали сотрудники французского посольства.

– Конкуренции с коллегами не чувствуете?
– Конкуренция – та, которую вы имеете в виду, – есть в Америке, в Европе, так как там много свободных дирижеров, не связанных только с каким-то одним местом работы, а оркестров, к сожалению, очень мало.

У вас другая ситуация. Гораздо больше музыкальных коллективов. Но творческому человеку, приехавшему со своими проектами из заграницы, от этого не легче.

В музыкальной жизни у вас нет налаженной системы приглашенных дирижеров. Если постоянный руководитель оркестра отказывается включать в программу своего коллектива современную музыку, я ничего не могу поделать.

Конкурентная среда предполагает наличие выбора: тут как в торговом центре, надо показывать всё что есть. Я предлагаю руководителям оркестров сотрудничество, чтобы появился этот выбор для музыкантов, для слушателя.

Сейчас вижу, что к современной симфонической музыке здесь появляется интерес. Два года назад я его не видела.

В мае 2005 года в Международном доме музыки, в зале, рассчитанном на 500 мест, я дирижировала концерт, состоящий из современных произведений. Реально в зале присутствовало не более 200 слушателей. Это ненормально для такого большого города, как Москва. Даже страшно очень.

– А можно ли сравнить, как относятся к современной музыке в Европе и России?
– У вас в стране музыканты, исполняющие произведения современных композиторов, не могут рассчитывать на серьезную финансовую поддержку государства.

А во многих западных странах министерства культуры активно участвуют в пропаганде современной музыки, помогают оркестрам, исполняющим современные произведения, консерваториям, музыкальным школам, где происходит преподавание исполнительского мастерства.

То есть если в Европе распространение профессионального исполнения современной музыки давно стало политикой, для реализации которой объединились и представители культуры, и власть, то здесь пока в этой области происходит заметное отставание.

На эту тему
• Первомай для гурманов
• Композитор выходит к публике
• Морриконе не нашел понимания
• Борис Андрианов: «Ростроповича знают все…»
• Кристина Блаумане: «Возненавидеть музыку мне не грозит»

– Принято считать, что современная серьезная музыка труднодоступна для восприятия. Вы согласны с такой точкой зрения?
– Слово «труднодоступна» я бы заменила словом «непривычна».

В современном музыкальном произведении нет мелодических повторов, поэтому зачастую в памяти остается не отдельная мелодия, а его атмосфера, в которую оно тебя погружает.

Произведение запоминается не ухом, а сердцем. В современной музыке не обязательно искать что-то доступное для понимания, слушателю просто надо постараться открыть душу и почувствовать, что взволновало композитора.

Мы привыкли мыслить и воспринимать мир в его вполне конкретных зрительных образах. Музыка дает понимание, что он гораздо богаче. Конечно, неподготовленному слушателю нужна определенная грамотность. Перед концертом я иногда делаю небольшое сообщение об особенностях того или иного сочинения, о замысле автора.

– В чем особенность музыкальных проектов, которые вы хотели бы в ближайшее время осуществить в Москве? Чем они будут интересны российской публике?
– Слушатели смогут познакомиться с сочинениями композиторов, произведения которых здесь пока еще никто не играет. Мне хотелось бы, чтобы российские зрители знали современных авторов, которые находятся в расцвете творческих возможностей, продолжают активно работать, создавать новую музыку.

Ведь и через двадцать лет мы будем играть Чайковского, Моцарта, Бетховена. Это хорошо. Но что скажет будущее поколение, если мы не сумеем донести до них произведения, родившиеся в наше время? Разве все композиторы умерли? Культура оскудела? Музыкальная жизнь стоит на месте?

Нет! Прошлое навсегда останется нашим богатством, но сегодня мы работаем для будущего.

– Дирижер-менеджер – это сегодня обязательное сочетание?
– Думаю, да. В XXI веке дирижер – это уже деловой человек. Если я не буду предлагать произведения современных композиторов руководителям театров, кто это будет делать? Это часть моей профессии.

Исполнение музыки еще малоизвестных, но талантливых авторов привлекает в концертные залы публику молодого возраста, помогает воспитанию нового поколения музыкантов.

А что мы видим сейчас? В залах много пожилых людей. Это опасно для самих оркестров. А кто придет их слушать через пять, десять лет?

– Что еще зависит от дирижера?
– Казалось бы, в партитуре всё написано, оркестру остается только играть по нотам. Но наша задача – не «прочитать» ноты. А сделать так, чтобы они еще и были наполнены и эмоциями, переживаниями композитора. Дирижер – это человек, который дает партитуре жизнь, который помогает музыкантам играть вместе, сам создает энергию.

Если музыка исполняется на высоком уровне, с большой энергетикой, она не сможет оставить кого-то равнодушным. Слушатель тоже вовлекается в творческий процесс. Мне бывает трудно играть современную музыку без личного знания автора. Даже если композитор живет в другой стране, я обязательно звоню ему, мы вместе работаем над его сочинением.

– Вам довелось сотрудничать с замечательным композитором Эннио Морриконе. Расскажите, пожалуйста, как это было?
– Он мой друг с тех пор, как мы с ним познакомились в 1992 году. Я занималась подготовкой очередного фестиваля современной музыки во Франции и хотела пригласить к участию в фестивале какого-нибудь молодого итальянского композитора. Долго думала – кого, выбирала…

Идею подбросили друзья: «Давай позовем Морриконе». Ничего лучше и придумать было нельзя. Поехала в Рим, удалось с ним договориться. Вечер получился незабываемый. Послушать маэстро пришло много, много людей. Он дирижировал, а когда музыка отзвучала, долго говорил о музыке, о том, как он работает. Это был величайший момент в моей жизни.

Позже он предложил стать дирижером нескольких его произведений, я не раз была у него дома. Рада, что, по отзывам этого великого композитора, как дирижер смогла подчеркнуть красоту звучания и глубину его музыки.

– Нварт, кого бы вы могли назвать своими Учителями?
– Серджиу Челибидаке, Пьера Булеза. Они учили главному, что должен знать дирижер: необходимости уважать возможности музыканта и инструмента, тому, как сотрудничать с оркестром, как понимать, видеть, чувствовать, что нотами написано на бумаге.

А вообще, я учусь не только у великих и известных. Недавно в одном немецком журнале о музыке прочла: дирижер совмещает в себе и артиста, и философа, и ремесленника. Есть над чем задуматься. Думаю, что в профессии дирижера много ипостасей, которые ему помогает открыть в себе музыка.

– Как родился Ваш интерес к современной музыке? Когда это произошло?
– В студенческие годы я в основном играла духовную и старинную музыку, написанную композиторами IX–XIX веков. Во Франции принято, что у студентов периодически в разных театрах проходят стажировки.

На одном из таких мастер-классов мой профессор предложил мне дирижировать современное произведение. Я взялась. Но долго не могла понять, как нужно его играть. И вдруг как ключом открыла дверь. К исполнению современной музыки есть свои подходы. Я овладела этой тайной 30 лет назад. Знаю, как раскрыть красоту совершенно нового продукта, дать почувствовать его вкус. И готова этим знанием делиться.

– Нварт, существует ли вершина карьеры, кульминация в профессии дирижера?
– У каждого высшая точка разная. Кто-то всю жизнь мечтает сыграть какую-то гениальную симфонию, второй работать, например, в лучших концертных залах Америки, другой подняться до высот исполнения определенного автора.

Я играла сотни произведений. Сейчас для меня очень важно сделать проекты в России. Может, это и будет моей кульминацией?

– Что для вас на данном этапе Россия?
– Я много ездила по миру. Могу задержаться надолго в любой стране и не чувствовать себя одинокой. Но здесь особенное ощущение, как будто нахожусь у себя дома. Нравится гулять по Красной площади, Тверскому бульвару.

Смотрю кругом, и порой слезы наворачиваются. Боже мой, какая богатая история, какая культура… Звоню домой родным и с восхищением рассказываю: «Представляете, в каком месте я сейчас живу!»