Кто боится Эдварда Олби?

Как и почему в нем уживаются эти два, казалось бы, абсолютно разнонаправленных творческих вектора?

Наследник по прямой

Если бы гунн Атилла жил сегодня, он был бы театральным критиком», – язвительно заметил драматург

Полное имя драматурга – Эдвард Франклин Олби Третий. Вторым был его приемный дед, владелец сети небольших театров, которые специализировались на водевилях.

Эдварда усыновили состоятельные родители, он время от времени учился в разных престижных учебных заведениях, но не получил систематического образования. Зато наверняка запомнил так чарующую детей атмосферу театров, принадлежащих его родителям, там он быстро стал «своим».

Он рано оставил семью и принялся строить самостоятельную жизнь. Позже Олби обмолвился: «Они не были очень хорошими родителями, а я не был очень хорошим сыном».

Тем не менее все его мытарства (работа клерком в рекламном агентстве, посыльным, официантом, продавцом в книжном и музыкальном магазинах, составление музыкальных программ на радио) были подкреплены приличным содержанием, которым обеспечила его приемная бабушка.

В течение 10 лет Олби пробовал себя как прозаик и поэт, но без особого успеха. Написанная за ночь первая пьеса «Что случилось в зоопарке» покочевала по американским продюсерам, не проявившим к ней интереса, но зато пришлась по вкусу западноевропейским режиссерам и была поставлена в 1959 году.

Постановка состоялась в Западном Берлине, программа также включала пьесу Сэмюэля Беккета «Последняя лента Крэппа». В этом событии скрыто два символических момента, которые определили дальнейшую судьбу Олби. Его пьесы будут прочно ассоциироваться с абсурдистским направлением в драматургии, и именно европейские постановки будут обеспечивать ему дальнейший успех его пьес на родине, в США.

В 1960 году «Что случилось в зоопарке» ставят в Америке, в течение года в Европе, а потом в Америке идут на подмостках еще четыре пьесы Олби.

Дальше – типичная жизнь удачливого драматурга: премьеры, инсценировки, лекции, симпозиумы, стипендии и награды, среди которых надо отметить престижную для любого драматурга премию «Тони» и две Пулитцеровские премии. Популярность Олби закрепляет прогремевшая на Бродвее пьеса «Кто боится Вирджинии Вулф», которая выдержала шестьсот с лишним постановок и была экранизирована.

Статус живого классика в 90-е годы был подтвержден наградой Центра Кеннеди «за плодотворно прожитую жизнь» и Национальной медалью за достижения в области искусства, которую вручил драматургу президент США Билл Клинтон.

Но это награды, так сказать, по совокупности. А конкретные пьесы отмечались в последние годы не так уж и часто, от одной премии «Тони» до другой прошло 40 лет, лишь пьеса «Коза, или Кто такая Сильвия», очередная абсурдистская трагикомедия Олби, была в 2000 году выдвинута на премию «Тони».

И, как многие литераторы, Олби недолюбливает критиков: «Если бы гунн Атилла жил сегодня, он был бы театральным критиком», – язвительно заметил драматург.

Абсурд по-американски

На эту тему
• Сумрак доверия
• Михаил Козаков: «На мой век публики хватит»
• Павел Руднев: Театр 2007 года
• Дмитрий Бавильский: Как сделан «Капитал»
• Павел Руднев: Тающий вкус авангарда

Олби не отрицает влияния на свое творчество Сэмюэля Беккета, Эжена Ионеско и Жана Жене. Недаром он организовывал «атаку на Бродвей», то и дело собирая команды для постановки пьес этих авторов на подмостках, более привычных к комедии или мелодраме.

Что касается пьес самого Олби, то вряд ли можно уверенно вешать на него ярлык абсурдиста. Персонажи его пьес, как бы в насмешку над реализмом, – типичные характеры в типичных обстоятельствах.

Но абсурдным становится именно общение между ними. Пресловутые отчуждение и некоммуникабельность в 50–60-е годы становятся главной темой многих произведений литературы и кино, вспомним хотя бы «трилогию отчуждения» Антониони.

В первой пьесе «Что случилось в зоопарке» маргинал беседует с представителем среднего класса в городском парке; в самом известном его произведении, «Кто боится Вирджинии Вулф», две пары университетских преподавателей делятся друг с другом усталой ненавистью к затянувшейся семейной жизни.

В пьесе «Всё кончено» у одра умирающего (который находится «за сценой») собрались его родные и близкие. Абсурд является в этих произведениях именно как следование норме поведения, его форме, которая вырождается иногда в совершенно противоположное ожиданиям содержание. Ожиданиям, что важно в данном случае, социальным.

Популярность Олби пришлась еще и на очень значимый для американской истории период, когда были поставлены под сомнение самые основы социального устройства. Общество потребления ощутило, что находится в кризисном состоянии, когда старые ценности не работают, а новые еще не сформированы.

Противоречиями традиционно занималась литература так называемого критического реализма, новизна же Олби была в том, что он не ратовал, скажем, только за права негров или вещал о проблемах социального расслоения, но показывал, что эти проблемы лишь усугубляются, когда люди просто не слышат друг друга.

В какой-то степени вершиной этого направления в творчестве Олби является пьеса «Цитаты из председателя Мао», когда три персонажа говорят каждый на «своем» языке, кто-то цитирует китайского диктатора, кто-то поэзию XIX века, но коммуникации в ее полном смысле не происходит.

Главный инструмент драматургии Олби – монологи. Они огромны, запутанны и демонстрируют возможность пробиться к сущности персонажа путем избавления его от множества оболочек, в первую очередь социально обусловленных.

Значение драматургии Олби несомненно, хотя многие его пьесы кажутся несколько прямолинейными и старомодными. Как говорит один из персонажей фильма Вуди Аллена, «да-да, Бергман, отчуждение, мы это проходили».

Но не будем забывать, что американская драматургия очень молода, ее не тяготит многовековое европейское наследие с его школами, традициями и различными направлениями.

А молодая драматургия может позволить себе подростковую резкость, которая на фоне много чего повидавшей драматургии европейской выглядит действительно как открытие, как свежая кровь театра.