Глеб Простаков Глеб Простаков Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны

Если Россия войну на Украине не проиграет, то она ее выиграет. Значит, впоследствии расплачиваться по счетам перед Москвой может уже не Евросоюз с его солидарной ответственностью, а каждая страна в отдельности и по совокупности неверных решений.

10 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

10 комментариев
Андрей Полонский Андрей Полонский Зачем галициец обещал Америке русские меха

По сравнению с немцами, французами и старинными шведами нынешние киевские куклы на веревочках, конечно, мелочь. Зато теперь понятно, что всю стаю западные дрессировщики специально на русский мех науськивали. На нефть, газ и алмазы. Учили. Готовили.

17 комментариев
18 августа 2007, 11:31 • Культура

Лабиринты Алена Роб-Грийе

Лабиринты Алена Роб-Грийе
@ litcologne.de

Tекст: Олег Рогов

Нужно было от очень много устать в литературе и очень во многом разочароваться, чтобы прийти к такой прозе. Условность реалистического повествования заменяется всматриванием в реальность.

Люди издавна любят, когда им рассказывают интересные истории. Так, чтобы герои были похожи на нас, но с ними происходили бы необыкновенные приключения. И чтобы была опасность, и свадьба в конце (что потом происходит с героями, уже никого не волнует).

Владимир Набоков, например, считал, что никакого «нового романа» нет, а есть гениальный писатель Роб-Грийе и кучка удачливых коммерсантов от литературы

Есть повествования, где «героями» являются вещи. Обычный предмет то и дело меняет владельца, что позволяет не особо напрягаться по поводу сюжета, раз роль Случая играют перемещения этого самого предмета. Один из примеров такого авантюрного повествования – «Чемодан» Довлатова.

Но прошлый век учинил крутые разборки с текстом, сюжетом, автором и читателем. Многие из этих категорий были переосмыслены, помещены в иные системы координат, наполнились новым значением.

Одним из революционеров «нового романа» был Ален Роб-Грийе. В 50-е годы появились его первые произведения («Ластики», «Соглядатай», «Ревность», «В лабиринте»), и сразу стало ясно, что привычные традиционные романы, произведения Бальзака, например, утратили монополию на читательское внимание.

Сюжет, вроде бы, начинает развертываться и тут же прячется в деталях, затем внимание читателя переключается на другие персонажи, действие буксует, возвращается на прежнюю точку отсчета, автор перебирает банальные штампы и ворох словесного мусора – рекламные плакаты, афиши, объявления. И всё это лишено какого-либо значения – или только тщательно прячет его?

Роб-Грийе провоцирует читателя на привычные реакции, постоянно подбрасывая ему тот или иной сюжетный ход, и тут же меняет направление движения прозы. Если вспомнить русских формалистов, то вся проза Роб-Грийе – это тотальный «эффект обманутого ожидания».

Подобное повествование не может не пародировать привычные жанровые ходы, чем Роб-Грийе активно и пользуется. Детективы, любовные истории, ненавистный ему «бальзаковский роман» как бы проверяются на прочность новой поэтикой и в этой системе координат весело разрушаются, щедро делясь своими обломками для строительства необычных повествовательных конструкций.

Проза Роб-Грийе устраняет из повествования самую главную, казалось бы, составляющую – человеческий фактор. Обязательная точка зрения повествователя последовательно размывается – либо дискредитируется – и читатель остается один на один с изображением без его интерпретации.

Впервые с такой убедительной силой Роб-Грийе показал, что полноправными героями романа могут быть не люди, а вещи. Из детали колорита, из описания обстановки, из образа или символа вещи в его прозе превращаются в нечто самодостаточное, вышедшее из жесткого пространства человеческого измерения. Они существуют сами по себе, и наблюдатель лишь отмечает их свойства и качества, пристально вглядываясь в разводы на стекле или в сложившийся в необычную картину узор на деревянной двери.

Именно таким же образом текст и предлагает взаимодействовать с ним читателю. Множество возможных интерпретаций, заложенных в «плотном» тексте, как бы подталкивают нас выстраивать собственные конструкции относительно того, что же «на самом деле» происходит в романе.

Собственно, так происходит и в жизни. В какой-то степени проза Роб-Грийе ближе к реальности, чем условное «реалистическое» повествование. Мир просто есть, говорил Роб-Грийе, всё остальное нами уже только домысливается.

Такие же многозначные названия у романов Роб-Грийе. «Ластики» как бы стирают по мере чтения одну за другой сюжетные возможности, «Jalousie» – это и ревность, и жалюзи, сквозь которые читатель наблюдает раздробленную реальность.

Поэтика Роб-Грийе оказалась вполне кинематографичной, недаром сборник его малой прозы назывался «Мгновенные снимки». Удачный тандем с кинорежиссером Аленом Рене привел к созданию одного из главных фильмов XX столетия – «В прошлом году в Мариенбаде».

Статичные композиции из людей в пейзажах, прихотливое отсутствие действия, намеки на сюжет и неравенство персонажей самим себе – отличительные качества его прозы – оказались вполне внятными для киноязыка Рене. А вот кинематографические опыты самого Роб-Грийе оказались не столь успешными, хотя он и снял несколько фильмов.

Пик читательского внимания для Роб-Грийе – 50-е и 60-е годы XX века. Новизна его прозы оказалась неприемлемой для широкой публики и вызвала бурное обсуждение. Но прошли годы, искушенный читатель ко всему привык и обманывать ожидания уже не у кого. «Новый роман» прошелся метлой по чуланам читательского восприятия, но свои границы не перешагнул – идти, собственно, было некуда.

Недаром последние романы Роб-Грийе – цикл «Романески» – скорее напоминают автобиографические эссе, нежели «новые романы» в традиционном для этого направления понимании. Скандальный авангард быстро стал академической классикой.

Впрочем, Владимир Набоков, например, считал, что никакого «нового романа» нет, а есть гениальный писатель Роб-Грийе и кучка удачливых коммерсантов от литературы, которая использует его достижения.

В каком-то смысле это верно. Есть писатели, которые открыли нечто новое для прозы. Но развивать их традиции так, чтобы это не выглядело подражанием, невозможно. Они существуют в литературе как отдельные гордые острова, допускающие к себе лишь туристов-читателей.

..............