Кругом тринадцать

А поэтов – в самый раз: ведь я еще не осветил подборки февральского «Нового мира». Но что это? Опять набралась чертова дюжина. Тринадцать подборок. А в следующем обзоре, как я подсчитал, будет тринадцать эссе, очерков, архивных публикаций и критических статей. Кругом тринадцать!

Отличная поэзия (от 13 до 9 баллов)

Горалик счастливо нашла себе оптимальную форму – раёшный стих. Я бы назвал тексты Горалик «ледовыми скоморошинами железной леди

13. Инна Лиснянская. Импровизация («Новый мир», № 2).

Лиснянская никогда не приестся. Добрая, щедрая, мудрая, благородная, простая, лукавая, юродивая, упрямая. Величественная. Бархатисто-хрипловатый голос. Царит. Царица!

12. Линор Горалик. Подсекай, Петруша («Новый мир», № 2).

Линор Горалик знакома всем, кто отслеживает ультразвуковые сигналы литературных мод и пунктиры тусовок. Боюсь, что стихами она известна не в первую очередь. А жаль. Ее стихи замечательны высочайшей смысловой, стилистической и интонационной точностью. Говоря иными словами, Линор Горалик всегда отчетливо осознает, что именно хочет сказать в данный момент, – это достоинство у современных поэтов, уповающих на кривую стезю вдохновения, встречается редко. Горалик счастливо нашла себе оптимальную форму – раёшный стих. Я бы назвал тексты Горалик «ледовыми скоморошинами железной леди». О самом страшном – спокойно, холодно, с недрогнувшим лицом. И в этом спокойствии столько глубинного, подпочвенного отчаяния! Прочтете стихотворение «Камень, ножницы, бумага» – убедитесь в том, что Горалик поэт. По самому высшему счету.

11. Евгения Изварина. Летняя проседь («Новый мир», № 3).

Световые пятна, солнечные блики, обрывки фраз, отрывки, недоговоренности, умолчания, флиртующие друг с другом стрекозы рифм. Волшебная игра августовского полдня. Незримое присутствие осени.

10. Владимир Гандельсман. Птицы («Октябрь», № 3).

На этот раз Гандельсман не пишет о писающих девочках и подглядывающих за ними мальчиках. И слава богу! «Птичья» подборка Гандельсмана довольно неровна, в ней есть невнятности, эмоциональные провисания, «заплетыки языка» (как оно всегда водится у Гандельсмана). Но за одну только «Цаплю» эта подборка бесспорно заслуживает включения в категорию «отличная поэзия».

9. Дмитрий Полищук. Дим-Дим («Новый мир», № 2).

Хорошо, что талантливый Дмитрий Полищук наконец перестал следовать в кильватере эстетики Максима Амелина. С самого начала было очевидно, что Амелин и Полищук – совершенно разные поэты: Амелина тянуло в классицизм, а Полищука в замысловато-витальное барокко с единорогами, левиафанами, муравьедами и гиппогрифами. Барокко так барокко. Великолепное направление, и обещает много открытий.

Неплохая поэзия (от 8 до 3 баллов)

Геннадий Айги

8. Геннадий Айги. Берлинские стихи («Новый мир», № 3).

За последние годы мое отношение к стихам Айги изменилось в лучшую сторону. Ну шарлатанил хитрый зырянин помаленьку, ну спекулировал на «авангарде», «эзотерике», «высокой духовности» и «загадочной рюсски душе» (неотличимой для иностранных аспирантов от чувашской души). Но на фоне нынешних поэтических спекуляций опыты Айги выглядят невинно – как нехитрые хитрости кустаря-одиночки в царстве супермонополий. Зато Айги всегда был истово серьезен, никогда не позволял себе пренебрегать словом – и за это достоин похвал. И колдовской свет Северного Поволжья в этих стихах все же продирается сквозь метафизические камлания и через исковерканную пунктуацию. Читаю и умиляюсь: старый добрый авангард, трогательный, словно антикварный патефон.

7. Алена Каримова. Код со смыслом («Новый мир», № 2).

Интеллигентные заплачки. Не «бабьи» (ибо интеллигентные). Не «дамские» (ибо заплачки). Непонятно какие. Недурные. Но в принципе давно слышанные.

На эту тему
• Олигархи и раздолбаи
• Остатки сладки
• Толстый слой литературы
• Мифы и аллегории древней советии
• Заколдованный круг
• Мясо под соусом

6. Даниил Чкония. Чужая птица («Новый мир», № 2).

Может показаться, что этим кротким, проточным, струящимся строкам не хватает авторской индивидуализации. Но она им не так уж нужна.

5. Евгений Карасев. Ключ под порогом («Новый мир», № 3).

Я бы рекомендовал многим поэтам «из простых» воспользоваться опытом Карасева. Лучше пробрасывать свою внутреннюю речь вот в таком акцентном стихе, идущем из естества, из души, нежели безуспешно вгонять, впихивать ее в твердые размеры. Иное дело, что временами Карасев не выдерживает искушения и сам обращается к твердым размерам. Тогда у него получается куда хуже…

4. Игорь Белов. Мимолетное счастье («Новый мир», № 3).

Эти стихи напоминают длинные, полые громыхающие водосточные трубы. Превосходные акмеистические ритмы – жесткие, просторные, наделенные тромбонной музыкой – чарующей, но однообразной. Броская образность. Много звуков, фактурных деталей, красивых отсветов, много визуальности и мелодизма. И все это заполнено мусором: заскорузлыми штампами, романсовыми словечками, пустопорожними длиннотами. Не знаешь, радоваться таким стихам или печалиться над ними. Что ж, в иных свежевыкрашенных водостоках тоже можно обнаружить много всякого добра. Бывает.

3. Лариса Миллер. Горлинка на груди («Новый мир», № 3).

Поэзия Ларисы Миллер – соединение несоединимого. Простота, чистота, полетность, легкость, прозрачность, честертоновская оптимистичность, несокрушимая буддийская просветленность – с одной стороны. И ужасные банальности – с другой стороны. Предвижу возражения типа «банальность – это воздух, которым мы дышим, банальность – это солнце, не устающее каждое утро вставать над горизонтом, это осенний алый лист, прилипший к воротнику пальто…» (можно долго продолжать в таком ключе). Нет уж. Извините. Банальность – это банальность и ничего более.

Обыкновенная поэзия (от 2 до 1 балла)

2. Андрей Грицман. Две лодки («Октябрь», № 3).

Объемистая подборка стихов Грицмана в меру пейзажна, в меру импрессионистична, в меру детальна, в меру культурна – и вылетает из памяти сразу после прочтения. Причина – в речевой необязательности Грицмана. Он ставит слово, а мог бы поставить на этом месте другое, третье, четвертое слово – ничего бы не изменилось.

1. Александр Городницкий. Родиться снова («Новый мир», № 3).

Можно ли писать газетные очерки и репортажи стихами? Отчего нельзя? Можно заниматься самыми разными хобби, если на то есть досуг. Городницкого мы не перестанем любить – за «Снег», «Атлантов» и «Кожаные куртки…». Это к его досугам никак не относится.