Украина
Как Ахиллес зарезал Зевса
|
Фото: rusf.ru Текст: Роман Арбитман |
В конце позапрошлого года издательство «АСТ» опубликовало роман «Илион» – первый из новой дилогии Симмонса, а в начале 2007-го там же увидел свет заключительный том – «Олимп»: на сотню страниц больше предыдущего и на порядок запутанней. Действие происходит в далеком будущем, но вроде бы и в прошлом. На Земле, но как бы и на Марсе. В одном измерении, но типа и в нескольких.
«Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...» Стоп, стоп! Согласно версии фантаста Дэна Симмонса, тут с самого начала все неправда. Во-первых, Ахиллес вовсе не Пелеев сын. Во-вторых, население Олимпа – вовсе не боги, а модифицированные люди. Да и вообще Трою ахейцы осаждают совсем не так, как у Гомера...
Автор и прежде обожал лавировать между жанрами и жонглировать литературными сущностями, но здесь перешел все границы. Одновременно с персонажами Гомера в романе уживаются персонажи «Бури» Шекспира. А также роботы, полудохлые постземляне, неантропоморфные инопланетяне, профессор филологии Том Хокенберри. А еще и Вечный жид в женском обличии.
Телепортация, чудовища вида ужасного, невразумительные стычки всех со всеми, кровь, кишки богов и людей, дюжина параллельных сюжетов – порою шизофренического свойства. Едва ли не впервые российский читатель всерьез усомнился в писательской квалификации Симмонса. А ведь так все хорошо начиналось...
Восход «Гипериона»
Телепортация, чудовища, стычки всех со всеми, кровь, кишки богов и людей, дюжина параллельных сюжетов - порою шизофренического свойстваВ жанре «твердой» научной фантастики Симмонс, кажется, добился своего: его «Гиперион» (1989), признанный критиками лучшим англоязычным НФ-романом конца столетия, собрал максимум авторитетных премий и утвердил автора на фантастическом олимпе. Русскоязычная публика также высоко оценила это произведение, созданное на стыке нескольких жанров (философская НФ, роман-расследование, «роман большой дороги», боевик, притча и др.).
История фантастического паломничества нескольких очень разных персонажей (священника, дипломата, военного, частного детектива, ученого, поэта, капитана космического корабля) к гробнице злобного божества Шрайка была рассказана с блеском, редким для сегодняшней НФ. Романы-сиквелы («Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона») удались меньше: высота была взята, дальнейшее обустройство пьедестала писателю было не столь интересно.
«Гиперион» еще не собрал всех положенных ему наград, а Симмонс уже вплотную занимался жанром фэнтези. Ранее им уже была написана сложная «многоходовая» книга «Песня Кали», затем последовали романы «Утеха падали» и «Дети ночи» – романы, где мрачный мистический сюжет шел бок о бок с сюжетом детективным.
Особенно хороша была «Утеха падали» (на русском книга также издавалась под названием «Темная игра смерти»). Как пишет Publisher's Weekly, это «эпопея, основанная на смеси разнообразных жанров – ужасы, научная фантастика, политический триллер, голливудский роман... В центре повествования – немногочисленные «вампиры ума», способные подчинять других людей своей воле, читать их мысли, воспринимать ощущения через их органы чувств. Безмерно могущественные, эти вампиры используют других, зачастую самым кровавым способом...»
Лукьяненко отдыхает.
«Хитрое» и прочие дела
 Роман Дэна Симмонса «Колокол по Хэму» |
Впрочем, и «Хитрое дело» вовсе не стало для Дэна Симмонса отправной точкой для дальнейших экспериментов в детективно-альтернативном жанре. В начале столетия автор отметился в жанре остросюжетного и динамичного триллера, без примесей фантастики («Бритва Дарвина», «Неглубокая могила», «Отмороженный» – два последних варианта названий оставим на совести «Эксмо»).
Главный герой «Бритвы Дарвина», Дар, – человек необычной профессии: бывший ветеран Вьетнама, а ныне почтенный доктор физических наук. Дар расследует самые заковыристые случаи дорожно-транспортных происшествий, определяя причину аварии, степень виновности ее участников и наличие либо отсутствие так называемых страховых случаев.
Случайно он оказывается на пути русской мафии, состоящей из бывших боевиков КГБ – людей с «плохими зубами с отвратительными железными коронками»... Впрочем, наиболее любопытные и увлекательные эпизоды книги – это описание экспресс-расследований, в результате которых читатель может прийти к грустному выводу о том, что немалая часть ДТП со смертельным исходом является результатом самонадеянности либо откровенной глупости их участников.
Главный персонаж двух других триллеров Симмонса, Джо Курц, тоже вышел из голливудской шинели, но в сюжетах, по счастью, дело обходится без русских громил. Роману «Неглубокая могила» (в оригинале – «Hardcase») предпослано посвящение «Ричарду Старку, который иногда пишет под нелепым псевдонимом Дональд Уэстлейк». Иронию оценит тот, кто вспомнит, что именно Уэстлейк под именем Ричарда Старка написал множество зубодробительных романов.
Симмонс решил поработать в том же «крутом», «жестком» жанре – недаром словечко hard присутствовало в оригинальном названии и следующего его романа – «Hard Freeze». Оговоримся сразу: в этом жанре писатель пока не достиг подлинных вершин и не сравнялся с современными классиками триллера (будь то Хэммет, Чейз или Чэндлер). Однако детективные романы его, без сомнения, продемонстрировали высокий профессионализм автора...
Божественное мочилово
 Роман Дэна Симмонса «Илион» |
Как и в «Гиперионе» (где властвовал Китс), повествование замешено на литературных источниках. Помимо названных Гомера с Шекспиром тут переночевала толпа классиков, включая Вергилия, Гесиода, Пруста и даже Солженицына (армия неантропоморфных иванов денисовичей, зэка сумасбродного Просперо, в одном из эпизодов поможет выжить одному из множества героев).
Симмонс старается объять необъятное: судьбы человечества и судьбы классических литературных текстов, перспективы цивилизации и проблемы бессмертия, еврейский вопрос и исламский терроризм. Все промелькнуло перед нами, все побывало тут.
При каждом удобном случае персонажи, отягощенные большим знанием, читают лекции персонажам, у которых знаний поменьше. Неудивительно, что во всей эпопее более-менее живыми персонажами оказались два кибернетических создания, давным-давно отправленные землянами на Ио и Европу и вернувшиеся, когда на Земле стало совсем худо...
Больше всего страниц дилогии отдано, как и следует из названия, событиям по мотивам эпоса слепого аэда. И поскольку среди ахейцев, троянцев и олимпийских богов шныряет пронырливый профессор филологии, гомеровский сюжет скоро становится жертвой апгрейда.
Ахейцы объединятся с троянцами и с роботами, чтобы свергнуть олимпийцев, потом олимпийцы нанесут ответный квантовый удар, а под конец Ахиллес, вернувшись из экспедиции в Тартар, зарежет Зевса (одна из наиболее натуралистических сцен в романе) и, подхватив возлюбленную амазонку, попилит куда-то вдаль.
Зачем весь этот литконструктор? Аид его знает зачем! Алхимический марьяж всего со всем делает вопрос бессмысленным. Так захотелось автору. Карта легла. Вожжа под хвост попала. Раззуделось плечо.
Читатель, кстати, толком не поймет, какого рожна избранные постлюди превратились в древнегреческих богов и для чего затеяли всю эту мясорубку.
Стиль эпопеи – отдельная печаль. «Между тем вокруг потемнело, как в заднице... Острые стрелы печали втыкались изнутри в глазные яблоки... В мире начинается полный беспредел» (последняя фраза, между прочим, принадлежит Просперо). Не знаю, насколько точно сие соответствует оригиналу Симмонса, но все равно спасибо переводчице Ю. Моисеенко – в любом случае она слепила из того, что было...
Поставим многоточие. Да, второй раз в реку эпической НФ Симмонсу войти не удалось. Но нескончаемый протеизм автора позволяет надеяться, что теперь-то, отдохнув от греков-богов-роботов, Симмонс возьмет «в разработку» какой-нибудь новый, еще неизведанный им жанр. И добьется в нем успеха. Например, свергнет с олимпа Даниэлу Стил, Людмилу Улицкую или Дарью Донцову.