На чужом пиру похмелье

К примеру, легендарный старинный «Евгений Онегин» хотя и «поставлен на реставрацию», но, скорее всего, пока идет ремонт, света не увидит. А дабы одна из популярнейших русских опер не выпадала из репертуара, было решено сделать новую версию.

Для постановки пригласили молодого и модного Дмитрия Чернякова, несколько лет назад выпустившего в Большом отличные «Похождения повесы» Стравинского.

Дань гостеприимству

Дмитрий Черняков

Дмитрий Черняков – режиссер с богатой фантазией, большой причудник по части антуража. Соответственно, в спектакле можно было ожидать чего угодно.

Но ничего экстравагантного не обнаружилось: «Онегин» получился спокойным и традиционным. Настолько, что временами смотреть на сцену скучновато – уж больно мелкими выглядят и герои, и конфликты.

На примере «Онегина» стало очевидно, что Черняков не создан для забегов на длинные дистанции. Отдельные сцены сделаны у него увлекательно и талантливо, внутри действия можно обнаружить целую коллекцию изобретательных штучек, но в целом спектакль получился ни о чем. Ровненькое повествование, текущее как ленивая равнинная речка.

Место действия не меняется на протяжении всего спектакля: все события происходят в большой столовой со стенами светлого дерева и огромным овальным обеденным столом.

В самом начале за этим столом сидят гости Лариных; здесь же, после именинного обеда, в полумраке и промеж неубранной посуды погибнет Ленский; здесь в ночи будет метаться Татьяна, сочиняя свое знаменитое послание.

В третьем акте место и люди поменяются только формально: антураж останется прежним, но стены станут кроваво-красными, гости – наряженными в вечерние туалеты, а вместо простоватых служанок в фартуках будут прогуливаться вышколенные лакеи.

Атмосферу, впрочем, эти перемены не создадут.

Татьяна и другие

Молодая певица Екатерина Щербаченко

Спектакль Чернякова смело можно было переименовать из «Евгения Онегина» в «Татьяну Ларину». Ибо именно Татьяна становится главной героиней, на нее ложится основная смысловая нагрузка.

Молодая певица Екатерина Щербаченко превосходно справляется со своей задачей, привлекая всеобщее внимание. Поначалу ее Татьяна – задумчивая, ушедшая в себя странная девушка, которую не любят в семье: прислуга смеется, мать шпыняет, сестра не замечает, даже няня с трудом скрывает неприязнь.

Однако сила первой любви полностью преобразует ее. В хрупкой светловолосой Танечке вдруг пробуждается сумасшедшая страсть. Отлично сделана ее ключевая сцена: сочиняя текст письма, она фурией мечется по комнате, не в силах справиться с обуревающими ее желаниями.

И страшно, и стыдно, и невыносимо хочется быть настоящей женщиной. Она остужает горящее лицо водой, глотает чай из чашки залпом, будто водку, толкает стол, сваливая в беспорядок стулья. Напряжение так велико, что в финале сцены в буквальном смысле вылетают пробки.

Любовь к Онегину тяготит Татьяну; в сцене его отповеди она сидит, окаменев, – и ощущается, как рушится весь ее непрочный душевный мир. Неудивительно, что она чуть не потеряет сознание, когда он с невинным видом явится на ее именины, и ответит отказом на приглашение к танцу.

И заданное в третьем акте преображение получится удачным: эта Татьяна словно рождена, чтобы жить в роскоши и быть светской львицей, – красота, безупречные манеры плюс чуть заметный внутренний надлом дают сочетание, перед которым невозможно устоять.

И трогательная любовь Гремина (Александр Науменко), симпатичного чиновника в очочках, выглядит вполне логичной. Как трепетно утешает он жену после встречи с Онегиным, как повелительно уводит ее, прервав мучительную сцену онегинских излияний! Почему-то нет сомнений, что Гремин вполне в состоянии сделать ее счастливой.

Жаль, что такой замечательной героине тотально не повезло с партнером. Онегин Владислава Сулимского явно не из тех, в кого влюбляются с первого взгляда и помнят всю жизнь.

Надменный скучный господин в помещичьем пиджаке с порочным взглядом деревенского Дон Жуана начисто лишен обаяния. Впрочем, он лишен и темперамента, да и голосовой диапазон у него довольно ограниченный, отчего самые проникновенные арии звучат плосковато.

Но что поделать – любовь зла, полюбишь и такого Онегина. Хотя этой Татьяне явно ближе Ленский (Эндрю Гудвин) – симпатичный черноглазый мечтатель, не расстающийся с огромной красной папкой, полной сонетов.

Бедный парень искренне влюблен в Ольгу (Маргарита Мамсирова), вызывая у той лишь чувство досады. Отчего она с радостью принимает случайные ухаживания Онегина.

Самый, наверное, удачный эпизод спектакля – когда на именинах тихий, романтичный Ленский, от которого никто не ждет бурных эмоциональных проявлений, вдруг хватает берданку и стреляет в воздух; толпа гостей замирает в ужасе, и только Татьяна подходит к нему, гладит по голове, пытается забрать оружие – дескать, я знаю, что ты чувствуешь.

Советы психолога

В антракте спектакля можно было услышать в фойе многократно повторенные слова «неожиданное прочтение», а когда опустился занавес, кто-то в зале даже выкрикнул: «Позор Большому театру!»

На эту тему
• Павел Руднев: Толстой ушел, Ленин пришел
• Павел Руднев: Немного о финском гуманизме
• Театр удалось спасти
• Приедут и сделают больно
• Милые грешники
• Сожженные письма

Однако не получается отделаться от мысли, что новый «Онегин» не стал настоящим событием, какое ожидалось на этой сцене. Не «сотряс устои», не перевернул общее представление о знакомых героях (кроме, пожалуй, Татьяны).

Все психологические нюансы выстроены исключительно на уровне формы. Безусловно, Дмитрий Черняков – грамотный профессионал, владеющий своим ремеслом. Однако не чувствуется в нем искры, эмоциональности, без которых его спектакли становятся холодными-прехолодными. Интересными, изобретательными, порой неожиданными – но абсолютно лишенными человеческой привлекательности.

А без этой крошечной составляющей сценический продукт становится стерильным, словно его автор – врач, а не художник.