Средние люди

Вернувшись домой, он узнал, что погиб сын Леонида: кто-то его избил до смерти. Михаил Петрович почувствовал было себя убийцей – но оказалось, что сын Леонида не похож на ударенного парнишку; это вызвало у Михаила Петровича радость – обошлось.

Маленькие трагедии маркетинга

Писатель Алексей Слаповский

Если бы не навязчивые напоминания Анатолия Бузулукского, автора «Повести о Михаиле Петровиче» (№ 5), о том, что он описывает человека среднего, обычного, типичного, рядового, наверное, эта повесть была бы очередной малоинтересной «историей из жизни». Но текст Бузулукского претендует на социальное обобщение…

«…Мне кажется, что мой Михаил Петрович, как всякий маленький человек, с удовольствием ощущает себя среднестатистическим, любит, когда его называют маленьким, но совершенно отказывается считать себя таковым в глубине души», – отмечает Бузулукский в предисловии.

Удивительное дело: журнал «Знамя» прямо-таки подвергся нашествию «маленьких людей». Взять хотя бы собрата Михаила Петровича из апрельского номера – Емельянова, главного героя «жизнеописания в рассказах с непременной моралью» Алексея Слаповского «Как Емельянов».

Разумеется, ветреный Емельянов не так серьезен и основателен, как Михаил Петрович (да и бойкое повествование Слаповского отличается от подробной бытописи Бузулукского). Но чем Емельянов не «маленький человек», который «совершенно отказывается считать себя таковым в глубине души»?..

С чего бы это писателей так заинтересовали «средние люди»?

Ответ обнаруживается в статье Георгия Циплакова «При чем тут маркетинг? Средний класс как вопрос русской литературы ХХI века» (№ 4). Циплаков возмущен: почему критики и социологи не учитывают мнения специалистов по книжному маркетингу? Устраиваешься поуютнее, предвкушая обстоятельную и в меру скучную лекцию на тему «маркетинг литературы» – но тут выясняется, что скромное «мнение маркетолога» несет в себе сюрпризы.

Циплаков не согласен с устоявшимся тезисом: «существуют книги, предназначенные для мидл-класса» – уровень доходов, по мнению Циплакова, не влияет на художественные вкусы, и вообще «мидлы» читают в основном Донцову. В чем господин маркетолог убедился самолично, заглядывая в книги курортников. Однако существует особо умный «мидл». Именно для него трудятся Акунин и Пелевин, Сорокин и Геласимов, Минаев и Гришковец…

Последний, к примеру, так и говорит: «…У меня нет ни родственников, ни друзей, ни знакомых, которые бы любили, скажем, Петросяна. Да я вообще не знаю ни одного человека, который бы его любил… Я вижу, что залы заполнены, но кто эти люди, откуда они… Может, они вообще с другой планеты?»

Циплаков, приведя эту цитату, горделиво комментирует: «По пафосу высказывания ясно, что Гришковец ставит спектакли и пишет прозу не для инопланетян».

О да! И книги у нас – не для инопланетян. Даже названия у наших книг – не такие. Как называется чтиво для инопланети низколобой? «Кекс в большом городе». Зато у нас, у титанов духа, все достойно-благородно: «Фокс Малдер похож на свинью». У инопланети – «Иллюзия греха» и «Ошейники для волков». А у нас – любо-дорого посмотреть – «Сказки для идиотов»…

Увы, на «пиру духа» иногда случаются конфузии. Уж как Циплаков убеждал: проза Акунина рассчитана на умных, она не для тех, кто читает Донцову и смотрит Петросяна. Слаповский же, не посоветовавшись с Циплаковым, взял да и приравнял Акунина к Петросяну. А новеллы самого Слаповского отличаются от эстрадных миниатюр Альтова и Коклюшкина только тем, что менее остроумны. Да и Гришковец, по большому счету, ушел от Петросяна не сказать чтобы чересчур далеко…

Как бессмертно, однако, это желание красиво поблистать интеллектом и вкусом на фоне серой массы «средних людей», уставившихся в Петросяна. И юное поколение – туда же…

Большие трагедии маленького Егора

Современные тинейджеры сомневаются, может ли художник править миром, если он зачастую не в состоянии справиться даже с самим собой и со своими бытовыми проблемами (фото ИТАР-ТАСС)

«…Может ли художник править миром, если он зачастую не в состоянии справиться даже с самим собой и со своими бытовыми проблемами? (Например, Блок любил Прекрасную Даму, а женой его была земная женщина – Любовь Менделеева, которой нужен был нормальный муж, а не поэт, живущий в мире своей мечты. Потому их брак и оказался неудачным.)»

Это вещает Логвинюк Егор (№ 5), ученик 11 класса, участник творческого молодежного объединения «Русская речь» города Сочи. Нет, я не против, пускай его. Но очевидно, что с такими идеями не поблистаешь «на сером фоне» – будет хлопотно искать «серый фон».

Способный школьник успешно находит его…

«Блин, меня высаживают наши поэты, это просто писец. Щас проходим по литре всякую хренотень, блин, нам училка пропихивает, типа, о блин, сколько смысла в этих стихах, нужно вырасти духовно, чтобы понять…»

Процитировав эту раскопанную в Интернете откровенную стилизацию, Егор Логвинюк скромно замечает…

«Это мнение. И мнение, возможно, большинства тинейджеров…»

Мадленка уже пролила подсолнечное масло…

Сергей Юрьенен

Главная проза апрельского номера «Знамени» – «повесть в рассказах» Александра Басманова «Летейские воды».

Марсель Пруст с его «кексом Мадлен» неоднократно упомянут автором – и как нельзя кстати. Манера письма у Басманова – прустовская, ассоциативно-медитативная, эстетская. Акварельные разводы, гобеленные узоры по канве памяти. И все было бы совсем ладно – но дело в том, что Басманов пишет ритмической прозой в духе Андрея Белого, а временами вовсе сбивается на «стихи в строчку». Что не украшает басмановский текст и весьма отвлекает читателя.

А в майском номере «Знамени» – новые воспоминания: «Суоми» Сергея Юрьенена. На сей раз в помине нет «акварелей» и «гобеленов» – повествование Юрьенена написано жестко (даже брутально), с сурово-волчьими нотами и не без лихости (а значит, найдет свою благодарную аудиторию).

Взятые по отдельности, все эти «книги памяти» замечательны. Но читаешь их одну за другой – и начинаешь беспокоиться. Сотый автор – вслед за девяносто девятым – сообщает о том, как в детстве, хворая ангиной, перечитал всего Конан Дойла с Майн Ридом – и далее по списку: пионерский лагерь, первый поцелуй, общага, фарцовка по мелочи, наряд дружинников. После чего колыбель – вопреки Набокову – начинает качаться не над бездной, а над скукой банальности…

Елена Долгопят представила новую повесть «Правитель мира» (№ 4) – про то, как взбалмошная сестра подкинула рассказчице своего ребенка и укатила в неизвестном направлении, а ребенок вырос и – в соответствии с предсказанием – стал правителем мира. Внутреннего мира приемной матери.

Рассказ Натальи Смирновой «Цветочница» (№ 4). Смирнова верна себе: бедный художник, таинственные картины, роковой работодатель Владимир Константинович, две женщины художника – близкая сердцу Женя и пошлая Клара, рок, обрекающий на разлуку с Женей и на близость с Кларой. Все как нельзя символично и многозначительно…

О художниках пишет и Роза Хуснутдинова. Но ее «Рассказы» (№ 5) куда яснее и точнее, а стало быть, симпатичнее экзерсисов Натальи Смирновой.

Удача пятого номера «Знамени» – подборка рассказов Игоря Савельева «Вельская пастораль». Савельев работает сдержанно и экономно, его письмо прозрачно, но в то же время мускулисто. В нем есть «джазовость» – мощный ритм, много намеренных перебоев интонации (синкоп). И еще: произведения Савельева очень жестоки (чего стоит только рассказ, давший название подборке, – «Вельская пастораль»), но жестокость в них не лезет в глаза читателю, она присутствует на третьем плане – чтобы в финале взорваться огненным цветком и потрясти до глубины сердца.

«Деревенская тема» – в добротно прописанном очерке нравов Галины Корниловой «Леди Макбет Александровского уезда» (№ 4) и в цикле многословных рассказов Марины Филатовой «Милые люди» (№ 5).

«Шел 1967 год – бабье лето великой империи» – такой анекдотической фразой заканчивается рассказ Анатолия Шавкуты «На полпути к поражению» (№ 4). С вычетом этой концовки текст Шавкуты из жизни начинающих литераторов вполне мог быть опубликован в 1967 году в провинциальном альманахе. В том же году, наверное, данный текст и был создан…

Проникновенные лирические строки

Поэзии в обозреваемых номерах «Знамени» много – и на любой вкус.

Мой выбор – Новелла Матвеева (№ 4), Геннадий Каневский (№ 4), Олеся Николаева (№ 5) и Алексей Кубрик (№ 5).

Хотя кто-то, возможно, предпочтет стихи Юлия Гуголева (№ 4): знаю, что у них много поклонников. Мне кажется, что поэтика Гуголева не устоялась – ее бросает то в капустник (забавный, но не более того), то в опыты синтеза богословского «высокого штиля» и «современной речи» (из этих опытов пока является нечто маловразумительное).

А кому-то придутся по нраву размышления православного батюшки Константина Кравцова (№ 4). Или сверхдлинные мягко-рассыпчатые строки Павла Лукьянова (№ 5). Или, может, блекловатые этюды Юлианы Новиковой (№ 5), вдовы замечательного поэта Дениса Новикова.

Я не буду возражать…

Григорий Померанц

Самый интересный материал в блоке архивных публикаций и воспоминаний – письма известного советского поэта Владимира Луговского, адресованные его первой жене Тамаре Эдгаровне Груберт (№ 5).

Также этот блок включает в себя статьи Л. Карась-Чичибабиной «Ответим именем его…» (№ 4) – об Александре Галиче и Борисе Чичибабине, Елены Холмогоровой «Некруглые даты» (№ 5) – об отце Холмогоровой, и мемуары Михаила Айзенберга «Культовый автор» (№ 4) – о детском писателе Константине Сергиенко, создателе некогда знаменитого романа «До свидания, овраг».

Постоянные темы журнала «Знамя» – российская армия и русский язык.

Разговор об армейских делах на сей раз не слишком удался: сразу два публициста – Николай Работнов («Прощание с менталитетом Голиафа»; № 4) и Иосиф Гольдфаин («Незамеченные предупреждения»; № 5) выказали желание побеседовать на военную тему.

Но Работнов плавно перешел к былям о турпоходах времен молодости (вопреки предостережениям из соседнего текста Айзенберга: «…Главное – не увлечься и не начать говорить о себе»). А Гольдфаин – того пуще – стал рассуждать о том, что творцы либеральных реформ девяностых не вняли предупреждениям, прозвучавшим в фильме Э. Рязанова «Гараж» и в книгах Дейла Карнеги. Так что единственным высказыванием по существу придется признать короткую реплику писателя Александра Мелихова «Строительство армии следует начинать с крыши» (№ 4).

С языком – получше, хотя и здесь не обошлось без неувязок. Гасан Гусейнов («Жесть»; № 4) справедливо выступил против ханжеских речей о «порче языка» – но впал в противоположную крайность…

«Вот сейчас, например, «магазин» сказать еще можно, а куда податься, если вы уже привыкли к «шопингу»?»

Гусейнова подвело языковое чутье: «шопинг» – это процесс покупок, а магазин в данной лексической парадигме называется – «шоп». Куда податься тем, кто не желает произносить слово «магазин»? Конечно же, в шоп.

Еще одна публикация на лингвистическую тему – исследование кандидата филологических наук, старшего преподавателя кафедры русского языка и общего языкознания МПГУ Марии Захаровой «Языковая игра как факт современного развития русского литературного языка» (№ 5). По всей видимости, глава из диссертации.

Прочие материалы отдела публицистики… Борис Дубин «Россия и другие» (№ 4) – социология. Ревекка Фрумкина «Счастлив тот, кто сумел вещей постигнуть причину…» (№ 4) – тоже социология, но в историческом аспекте (социологи при Сталине).

Григорий Померанц «В пространстве без дорог» (№ 4) – духовные искания, возвышенные рекомендации – одним словом, Померанц. Наталья Мавлевич «Лазурной стезей через гиблый лес» (№ 4) – история педагога-подвижника Елены Арманд, работавшей с деревенскими детьми; заголовок текста дает исчерпывающее представление о его идее и пафосе. Виктория Никифорова «Мама, папа, я – однополая семья» (№ 5) – горькая и горестная панорама семейных сюжетов в современном кинематографе.

Литературная критика. Миную как всегда точные наблюдения Сергея Боровикова («В русском жанре-30»; № 5) – и перейду к статье Натальи Рубановой с претенциозным названием «Килограммы букв в развес и в розлив. Эссе на незаданную тему» (№ 5).

Рубанова спорит с «новыми реалистами» – поддерживаю. Но как спорит… «Новореалисты» противопоставляют себя постмодернизму, а постмодернизм – это свобода искусства без берегов. Есть вопросы. Чем же, в таком случае, постмодернизм отличен от модернизма? И что за нелепица – вот это?..

«И все же – «Нацбест» у Шишкина, который, конечно же, прочили Робски, да не срослось».

Что?!... Ах да, это – знакомая нам коллизия: «титаны духа против «серого фона средних людей». Ради которой не зазорно и «Нацбест» оклеветать.

На эту тему
• Мелочи жизни
• О статуях и рыбах
• Список благодеяний
• Все умерли
• Жених Гитлера
• Общий вагончик номер один

Рецензии. Апрельский номер. Марина Абашева хвалит Гришковца, Ирина Невзорова – поэта Геннадия Русакова, Дмитрий Володихин анализирует нашумевший роман Алексея Иванова «Золото бунта», протоиерей Михаил Ардов рекомендует работу Романа Тименчика, посвященную Ахматовой. Майский номер. Леонид Костюков пишет о книге статей Михаила Айзенберга, Александр Агеев возмущен исторической беллетристикой Ефима Курганова, и Агеев же потешается над Ириной Денежкиной в роли интервьюерши.

В пятом номере «Знамени» – интересная дискуссия о новом романе Василия Аксенова «Москва-Ква-Ква». Я считаю этот роман полуудачей и скорее склонен поддержать отрицательное мнение Владимира Елистратова, нежели восторженно-позитивную оценку Светланы Васильевой. Но – к сведению Елистратова – злосчастный «пламенный реакционер» середины ХХI века Степан Анисимович Бурачек никогда не писал романы.

Не так все просто со «средними людьми» (и со средними писателями – в том числе).