Вино, стекло и – фото-о-о!

История вина, начинаясь с Вакха и Диониса, заканчивается на наших глазах показом – где, как и по каким поводам пьют нынешние итальянцы. Демонстрируются картины художников с XVI века и вплоть до наших почти современников – Де Кирико и Р. Гуттузо, а также античные сосуды, прессы и механизмы для изготовления вина, посуда из венецианского стекла и все такое прочее. То есть именно те предметы и культурные символы, которые превращают питье вина из бытового алкоголизма в утонченное занятие, принадлежащее тысячелетней культуре человечества.

In vino – картина

У картины Джорджо Кирико

Начнем с того, что вино – один из краеугольных символов христианства, означающий кровь Христа. На выставке этому посвящена «Тайная вечеря» Валентина де Булонь. Между прочим, в допетровской Руси вино импортировалось исключительно для церковной литургии. Или уж, в крайнем случае, для царских и боярских трапез. Только начиная со времен Петра, с напитком познакомились и более широкие слои общества.

От сюжетов тайной вечери и брака в Кане Галилейской, где Христос превратил воду в вино, художники перешли к светскому изображению пиров, застолий с разговорами под вино как символ жизненной энергии, силы и эроса. Тут кстати вспоминается Вакх. К слову, картина Караваджо «Маленький больной Вакх» из римской галереи Боргезе уже было отправилась в первопрестольную, как вдруг случился скандал. Другая картина Караваджо вернулась в Рим с выставки в Милане в поврежденном состоянии, и по настоянию возмущенной общественности был временно запрещен любой выезд картин Караваджо из Италии. Не судьба была Вакху гульнуть на Красной площади.

В древности культура винопития подразумевала особое таинство – «симпосиум», означавший выпивку после еды, которая, с одной стороны, могла укрепить дружбу достойной беседой, а с другой – магическим образом спутать сознание человека, соединив его с миром иным. Если вдуматься, то и христианская евхаристия – это мистический контакт с Богом, чью кровь пьет участник литургии. Христианство задало вектор распространения вина из Средиземноморья, поскольку ислам считал вино «нечистым напитком» и ставил предел «винной» идентичности христианина. Заодно узнаем, что вино было основой иных напитков, создававшихся путем добавления меда, цветов, специй и разнотравья. Что, говоря о питье вина, разбавленного водой, упускают из виду, что это воду дезинфицировали вином, а не наоборот: вода была, а кое-где и остается дороже вина. Короче, выставка воспитывает у зрителя хороший вкус, а за это не жаль и выпить.

Затоваренная стеклотара

О. Мурано, Италия. Современнная работа (фото: decorbells.ru)

В бывшем здании Музея частных коллекций на Волхонке, где разместится вновь созданный отдел новейшего западного искусства ГМИИ им. Пушкина, открылась выставка «Осторожно: стекло». На ней представлены произведения современных художников, сделанные на острове Мурано из знаменитого венецианского стекла.

Случился стык – авангардных художников с традиционной технологией. Это как если в наш Палех или Гжель пригласить продвинутых мастеров contemporary art’a и посмотреть, что получится. Ситуация в Мурано с начала ХХ века была примерно та же: уникальное производство на «стеклянном острове» Венеции находилось в кризисе. То, что считалось национальной традицией, было по сути воспроизводством устаревших образцов XIX века.

При этом Пикассо, Шагал, Брак, Корбюзье не брезговали делать эскизы для подобных производств, в результате чего появлялись выдающиеся произведения декоративно-прикладного искусства. Вообще соединение ремесла с художественным творчеством – в духе современного искусства. На выставке «Осторожно: стекло» в ГМИИ мы и видим результат этого еще не совсем привычного для нас союза. Представлены абстрактные, по большей части, работы дюжины художников из восьми стран. Среди них три русских художника – Никита Алексеев, Сергей Мироненко, Андрей Филиппов, которые в прошлом году непосредственно реализовали в Мурано свои проекты. Кроме их работ, особое внимание привлекает к себе Мария Казун, ливанская художница, которая живет на выставке внутри собственной инсталляции.

«Думать в стекле» оказывается увлекательным и креативным занятием. Технология средневекового производства словно создана для современного художественного языка. Не случайна близость Мурано к эпицентру новейшей творческой мысли – венецианскому биеннале современного искусства. Для нашего же зрителя это первый случай изумиться неожиданности достигнутых результатов. «Шагающие яйца» бельгийца Куна Ванмехелена – в духе создаваемой им «глобальной курицы», которая, возможно, одна и переживет птичий грипп. Алхимические практики Никиты Алексеева находят в искусстве стеклодува адекватное применение: тут и восемь благородных добродетелей в виде стеклянных шаров, и райские сферы, усеянные птичками. «Хорошо ориентированный череп» Андрея Филиппова с вделанным в темечко компасом – неплохое приспособление для туриста в вечность.

На острове Мурано, который можно обойти за час, – более семидесяти фабрик стекла. Это не считая музея и международной школы стекла. Туда выселили стекольщиков из Венеции из-за постоянных пожаров, которые они устраивали. И вот тысячу лет кряду они упражняются в старинном ремесле. В середине XV века здесь создали хрусталь. На Мурано даже застой длится с конца XVIII века. Если бы не альянс с актуальным искусством, спровоцированный Пегги Гуггенхайм в начале 1950-х, он так бы и длился до сих пор. Так что посетители выставки в ГМИИ не увидят традиционных муранских люстр, зеркал, ваз и стаканов, крылатых львов и шаров «с тысячью цветов». Тем, кому их застой – наше заветное будущее, придется немного потерпеть.

Соблазны русского взгляда

Юлия Бочкова на фоне работы

Залповый огонь открывающихся выставок «Фотобиеннале-2006» начался с Музея архитектуры на Воздвиженке и с центра искусств на Неглинке.

В первом – геометрические штудии изощренных и уставших от собственной культуры французов сочетаются с горячими фиксациями взглядов наших парней, будь то встретившийся с Азией загадочный Владимир Греви, под коим псевдонимом ищут чуть ли не самого Сергея Ястржембского, или неистовый Владимир Мишуков, обнаруживший в нынешней Франции одни только помойки.

Гуляя на открытии по залам Муара, я только и слышал со всех сторон: «Дойди до последнего зала, там тако-о-о-е!» Этим «таким» и оказалась выставка Мишукова «Шарлеруа, Туркуан». С одной стороны – захламленные натюрморты городских отхожих мест Франции. С другой – подстриженные газоны, освещенные боковым европейским солнцем, обманки текстов на стенах и прочие прекрасности стиля. Так что мимо Мишукова действительно не пройдешь. И не только потому, что экспозиция в Муаре им заканчивается, а потому что – хорошо.

Точно так же не пройдешь мимо выставки «Дикие фрукты» красавицы Юлии Бочковой на Неглинке. В предисловии к ее альбому матерая Ольга Свиблова называет экспозицию невинной игрой телесности, в которой автор, как сущий ребенок, не имеет табу, смешивая природное с человеческим. В двух словах: на огромных фотографиях изображены вагины – апельсиновые, баклажановые, персиковые и так далее. Чего тут скажешь – это производит впечатление. Заодно заставляя задуматься, какие еще сюрпризы сулит нам фотобиеннале, одной из тем которой заявлен именно соблазн.