Реакция на трагедию в «Крокусе» показала, что у несистемной оппозиции, уехавшей из страны, за громкими словами о борьбе с тираническим государством и авторитарной властью скрывается ненависть к стране и ее народу.
3 комментарияТри стороны гламура
Так сложилось, что три выставки этого обзора можно объединить общей темой. Речь пойдет о гламуре. Ясное дело, гламур, а также его многочисленные проявления и ипостаси осточертели уже всем. Зарождение гламура, триумф гламура, гламур здесь, гламур там, закат гламура, гибель гламура: короче, караул устал. Но что поделаешь: обозреватель, он тот же акын - что видит, о том и пишет. Обозреватель видит гламур, и его надо хоть как-то классифицировать.
Поэтому, недрогнувшей рукою, назначим Константина Латышева представителем гламура мимикрирующего, Дмитрия Шорина – гламура торжествующего, а Джеймс Уистлер станет воплощением аристократического гламура.
Если вы не знаете, кто такие Латышев и Шорин, но знакомы с работами Уистлера, и вам отлично известно, что к гламуру он имеет отношение, мягко говоря, косвенное – не беда. Можете считать, ни в чем не повинный Уистлер просто попал под раздачу.
Гламур мимикрирующий
Работа Джеймса Уистлера |
У моего коллеги (и колумниста «Взгляда») Андрея Ковалева есть текст о художнике Константине Латышеве. Текст этот называется «Константин Латышев и вопросы капиталистического строительства», он был опубликован в «Русском журнале» два года назад.
Статья будет крайне полезна тем, кто хочет получить представление о том, как изменились жизненные и творческие ориентиры отечественных художников со времен Перестройки (хотя это отнюдь не подразумевает абсолютную правоту автора). Но, строго говоря, это – рецензия на тогдашнюю выставку Латышева в галерее Айдан. В частности, Ковалев утверждает, что искусство Латышева направлено не на критику окружающей действительности, а, наоборот, на ее апологию.
Надо сказать, у Ковалева два года назад был железный прямо-таки аргумент – прямая цитата из пресс-релиза (звучала она как «Это не критика окружающей действительности»). Теперь – выставка другая (пусть и общие черты искусства Латышева остались теми же), и пресс-релиз тоже, разумеется, другой.
На тезисы Ковалева можно, в любом случае, не обращать никакого внимания. Более того, будет резонно даже предположить, что Латышев на прошлой своей выставке просто пошутил. Возможно, Латышев шутит и сейчас. Однако если вычесть шутки - более или менее едкие - то от выставки остается весьма немного, а именно – ряд глянцевых картинок.
Выглядящие как требующие серьезного отношения работы (пытки антиглобалистов, новорусские разборки и прочие ужасы 90-х) не воспринимаются как критические. Латышев настолько пережимает с гротеском, что верить ему нет никаких сил. Задуманная, возможно, как критика социальной действительности вообще и гламура в частности, выставка вырождается в мимикрирующий гламур.
Гламур торжествующий
Работа Константина Латышева |
Искусство Дмитрия Шорина подается как критика разнообразных глянцевых фантазмов. То есть все вполне гламурно, и по форме, и по содержанию (есть и девушки с длинными ногами, и дорогие автомобили; вообще гладкая такая живопись – как у Дубоссарского и Виноградова, только без соцреалистических коннотаций), но с критикой. Только вот где ж ее, проклятущую, отыскать?
Может быть, ее воплощает в себе здоровенная летучая мышь, барражирующая рядом с симпатичным молодым человеком («Эхо»)? Конечно, принцип множественности интерпретаций никто не отменял, но тут хочется вспомнить бессмертное: «Если ты крякаешь как утка, ходишь как утка, выглядишь как утка – ты и есть утка».
Вообще-то, Уистлера можно считать гламурным художником уже на том основании, что репродукция его картины прикрывала дырку в стене, куда набоковская Лолита засовывала деньги, необходимые ей для побега от Гумберта Гумберта. Но мы пойдем дальше.
Так и стоит перед глазами поствикторианский джентльмен с «корзиной, картиной, картонкой»: корзина, конечно, не корзина вовсе, а саквояж Louis Vuitton, картонку заменим на что-нибудь от Hermes, ну а картина – конечно же, Уистлер, с одной стороны, несложный для восприятия, а с другой - довольно провокативный. Подал же он в суд на Рескина за то, что он назвал работу «Ноктюрн в черном и золотом» «… банкой краски, выплеснутой в лицо зрителю».
Правда, на выставке в Третьяковке – не один лишь Уистлер, а еще и картины русских художников, оказавших на него влияние, или, наоборот, восприемников уистлеровских открытий. Воистину, Россия – родина гламура, обиталище его и средоточие. Ну а во всем виноват – нет, в этот раз не Пушкин – Уистлер. Аминь.