Эра облысения планет

Издательство «Запасный выход», пожалуй, единственное московское издательство, которое занимается современной литературой в понимании скорее выставочном, чем литературном. Актуальное искусство, концептуальное, эпатажное, сиюминутный кич, ставшие уже классикой 70-80-е.

В 70-е годы поэты, художники, музыканты собирались на извечной кухне или в подвале, читали стихи, пили, пели, курили, молчали. Спорили об искусстве и вздыхали по Серебряному веку. Даже ругая его, отрицая скорее тем самым свою социальную неприкаянность, считали себя наследниками Мандельштама и Бродского, добавляя к ним Киплинга и Уитмена.

Они создавали общества и выпускали самиздаты не только ради того, чтобы быть услышанными и уж тем более социально значимыми. А скорее чтобы повторить и превзойти. Эдакая тоска по времени, в котором не жили.

Когда я читал книги ушедших уже поэтов Сергея Дмитровского и Гоши Буренина, меня не покидало чувство, что то, что испытывали они по отношению к Серебряному веку, испытываем мы сейчас по отношению к 70-80-м. Может быть, и сейчас есть какие-то движения, культурные акции, объединение единомышленников, но в мир Интернета, мне кажется, люди еще более разобщены и одиноки. 70-80-е кажутся красивой романтикой.

Наследник ямба
Сергей Дмитровский «С.А.Д.», стихи

Книга Сергея Дмитровскова «С.А.Д.»

Сергей Дмитровский, в семнадцать лет приехав в Ленинград конца 70-х, сразу привлекает к себе внимание поэтических кругов. Он пишет стихи, играет в культовом театре «Да-Нет», дерется на дуэлях, курит трубку. А уже в двадцать один с группой поэтов-единомышленников (Гоша Буренин (I.Бринь), Артур Волошин (Арти), Леонид Швец, А. Богачев) создает Петербургскую школу новейшей эклектики и становится ее лидером.

«Море запретов, но к лету от злобных границ
Пустимся в крики и землю опять потеряем».

Молодые, снявшие с себя все запреты, они устраивают вечера, печатаются в одном из самых лучших самиздатах «Грааль», будоражат андеграунд. Через год, в 1983 году, они войдут в английскую «Энциклопедию современных русских писателей».

«На кухне той, где метилась канва
Моей судьбы, не сыгранной поныне,
Я снова ночью глохну в карантине
И не владеют мной мои слова».

Стихи Сергея Дмитровского неимоверно лиричны. В них нет патетики социальной борьбы, нет совковости и рвущихся жил. В его стихах просто, уютно и немножко тревожно одновременно. И сам Дмитровский живет так же, переезжая из города в город, в постоянных поисках, надеждах и совершенно не заботясь о публикациях. Он умер в 44 года.

«Тогда ли ты, душа моя и свет,
Для верности гадая на ромашке,
Поймешь, что я родился не в рубашке,
А в эру облысения планет».

Кника Гоши Буренина «Луна Луна»

Магистрал
Гоша Буренин (Брынь) «Луна Луна», стихи

«Вероятность того, что эта книга изменит мир к лучшему, близка к нулю. Но без этой книги – такой вероятности не будет вовсе». Так написано в аннотации к сборнику Гоши Буренина.

«когда прохладного меня
червяк, настырный, как свинья,
дожрет и пальчики обгложет,
я стану конь или вода, -
что в принципе одно и то же».

Стихи Буренина тверды и выпуклы. Неудивительно, ведь он был художником, архитектором. Он относился к тому же течению, той же волне, что и Сергей Дмитровский. Но совсем, совсем другой. Ритмичный, нервный, с трагическим мировосприятием. Как будто ритм поможет перейти туманное поле, в котором довелось родиться.

«умирает листва, как пехота последнего ветра,
где в развалинах зрения мир и язык невесом,
где ресничный букварь, повисая на кромках ответов,
заусеницы смысла срезает, как цвет, с голосов».

Про Буренина очень мало информации официальной, а те, кто его знал, молчат, предлагая почитать стихи. Говорят, он много пил и у него случались параличи, то полностью, то частично. Он умер в 36 лет.

«потерпи! Я вернусь говорить на века,
всею тяжестью дней ударяясь о небо –
как растительно выгнуты здесь облака
и окрепшего воздуха выпучен невод».

Эдуард Лимонов «Бутырская-Сортировочная или Смерть в автозэке», пьеса; интервью (текст, диск)

Эдуард Лимонов

Слово вождя
Эдуард Лимонов «Ноль часов», стихи

Лимонова можно любить, можно не любить, можно вообще не читать никогда. Он все равно останется яркой фигурой, каждый раз чуть меняя окрас под действительность.

«Ноль часов», стихи обо всем. О тюрьме, о жизни, о Наташе Медведевой и о новой любви. Не скупясь на рифмы, образы и мат, Лимонов выстраивает все то же пространство, что и в книгах – пространство себя.

«Такие мы. А вы какие?
Мы – неземные. Вы – земные»

«Бутырская-Сортировочная или Смерть в автозэке» – это пьеса про один день в автозэке – такая машина, в которой привозят и увозят на суд. С большими отступлениями от автора о нравах и порядках тюрьмы. Без тени прикрас в ту или иную сторону, повествование ужасающе. И даже если в середине пьесы есть места, где можно все-таки улыбнутся, то улыбка эта какая-то болезненная. И только когда один из персонажей умирает, понимаешь, почему эта улыбка была такой.

Еще к книге приложен диск с интервью. Оно есть и в книге: хочешь - читай, а хочешь - слушай. Я прослушала. Под электронную «музыку космоса», Лимонов обстоятельно отвечает на вопросы о политике и искусстве, замешивая из двух противоположностей коктейль. С радостью соглашаясь с тем, что раньше он был писатель с политическим уклоном, а сейчас скорее политик с писательским прошлым.