«Мастер и Маргарита» в формате сериала подавался как проект модный и грандиозный еще задолго до премьеры. Но только вчера стало ясно, что ему придан уникальный статус, аналогичный новогоднему обращению президента к народу. Две первые серии «Мастера и Маргариты» ни разу не перебивались рекламой. Трудно сказать, на руку ли сериалу такая повышенная демонстрация пиетета. Еще, чего доброго, начнут относиться к булгаковскому произведению, как в свое время к «Тихому Дону» Шолохова.

Начало «Мастера и Маргариты» получилось не веселым, не смешным и не драматичным. Владимир Бортко честно старается сохранять по возможности все сцены и важные пассажи, что оборачивается излишним педантизмом и медлительностью. Временами кажется, что мы смотрим и не сериал вовсе, а игровые вставки для какого-нибудь научно-популярного фильма на канале «Культура».

Историзм без мистики

Александр Абдулов в роли Коровьева

И фильм этот – про сталинскую эпоху, интересующую, но далекую для современного зрителя, любопытствующего и нуждающегося в пояснениях. А потому и фразу поэта Бездомного о том, что Канта не худо бы отправить на Соловки, заменили более понятной репликой о лагерях. Ведь про лагеря теперь все знают, а о том, что представляли собой Соловки, наслышаны уже не все. Адаптация булгаковского текста минимальная. Но она сразу превращает сериал в разновидность хрестоматии с комментариями.

За последние годы наши представления о 1930-х годах подверглись резкому переосмыслению. Новое восприятие прошлого словно подавляет режиссера и не позволяет ему снимать комедию. Будто комедия не может быть страшноватой. Так или иначе, а пока не прочитывается булгаковский юмор. Персонажи, которые должны быть смешными, получились скорее унылыми даже у профессионалов комикования. Илья Олейников и тот выглядит как-то постно. Что уж говорить про Александра Адабашьяна в роли Берлиоза или Александра Панкратова-Черного в роли Степы Лиходеева.

Главное в московских сценах – отнюдь не само разъюли-малинное житье-бытье атеистических граждан, а режиссерское осознание исторической доподлинности атмосферы, отображенной в романе. Каждая деталь вопиет о том, что она типична для 30-х. От шляпок женской массовки до зигзагов шнурка на футболке Ивана Бездомного (Владислав Галкин). От буржуазных ресторанов с оркестрами до сумасшедшего дома в классическом особняке. От неуклюжего трамвайчика и давки пассажиров до пугающих «воронков», откуда могут появиться не менее пугающие люди в униформе. А среди них – обязательно один, похожий на Берию, с такими же поблескивающими стеклышками очков. Конечно, раз 30-е годы, значит, без «клонов» Берии обойтись нельзя. А раз так, то играть такого клона должен непременно Валентин Гафт, старательно изображая очень легкий грузинский акцент.

Кадр из сериала «Мастер и Маргарита»

Однако вся прелесть булгаковского повествования – в изображении столь же полнокровной, сколь и профанной реальности, которая тоталитарной идеологии почти не замечает. Разве что тотальную власть чиновников признает, как мать-природу. Да и сам Булгаков пишет роман, как бы преодолевая время – и с его легкомысленностью, и с его гнетущими страхами. А потому при всей точности мелочей московская линия самого романа – все-таки не историческая, но иронико-фантазийная.

Это не просто сталинская Москва, но Москва, куда мог прибыть сам Сатана, добрый европейский дьявол со своей обаятельной свитой. Вот этой искренней радости от встречи прозаической советской обыденности с магическим началом и не ощущается пока в сериале. И кот Бегемот, эта душа всей булгаковской мистики, здесь самый необаятельный персонаж.

Вечные и воскресающие

Александр Филиппенко в роли Азазелло и Анна Ковальчук в роли Маргариты

Назначения на многие существенные роли мешают и вдохновенному полету над сталинскими реалиями, и прорыву к ощущению вечности. Утвердив на роль Воланда Олега Басилашвили, на роль Пилата – Кирилла Лаврова, Владимир Бортко будто решил воплотить высказывание Мюллера о том, что оптимальный возраст для политика – семьдесят лет и, соответственно, далее. Слишком старому дьяволу соответствует слишком утомленный жизнью Пилат. Невольно напрашивается умозаключение о том, что Сталин мог состояться «при живом Сатане» исключительно как более молодой и динамичный общественный деятель. А Иисуса распяли просто потому, что у Пилата не было сил его до конца отстоять.

Басилашвили и Лавров ведут себя как люди, которым дали поносить роскошные шубы, а те им не очень-то и нужны. В таком одеянии чувствуешь себя ответственно и скованно. Ощущается неготовность обоих замечательных актеров вжиться в булгаковские образы. А потому и Воланд, и Пилат смотрятся как академическая иллюстрация к далекой непонятной классике. Как будто Бортко делает экранизацию Данте или даже «Анналов»Тацита. Может, дело в том, что психологический театр, к эстетике которого привыкли Басилашвили и Лавров, всегда больше интересуется человеческим, нежели сверхчеловеческим в своих героях.

Александр Галибин в роли Мастера

На таком фоне весьма забавно выглядит Иешуа в исполнении Сергея Безрукова. Едва успев погибнуть от рук советских политиков в образе Есенина, актер с феерической легкостью воскрес в образе Иисуса – такой путь незаурядной души вычерчивается в сетке нашего телевещания. Безруков играет Иешуа на автопилоте органики. Мол, что я, Иисуса не знаю, да знаю я прекрасно, каково ему пришлось. Как бы дальше ни развивался этот образ, а назначение на такую роль такой звезды сразу приблизит Иисуса к массовому зрителю. Он теперь для всех – Иисус-Христос-суперзвезда-Безруков-forever.

Остается дождаться второго подобного «воскрешения» – Александр Галибин должен появиться в роли Мастера после того, как был зверски убит в образе Николая II в картине «Романовы. Венценосная семья» Глеба Панфилова.

Галибин – актер на редкость пластичный, с большим диапазоном. Его коронная роль в советском развлекательном кино – карманник Пашка-Америка из «Трактира на Пятницкой». Что не помешало созданию благообразного до глянцевой наивности образа последнего императора. Так что все зависит от режиссерского задания.

Образ Мастера будет великим испытанием и для Бортко, и для Галибина, и для всего нашего времени. Потому что это образ не только талантливого художника, но диссидента в душе и неудачника в жизни. Наше время не любит неудачников, оно культивирует умение, а еще больше – готовность человека соответствовать тем правилам игры, которые диктует жестокий мир.

Анне Ковальчук тоже придется многое преодолевать. После главных ролей в криминальном сериале «Тайнах следствия» и мини-сериале «Усадьба» она должна сыграть не просто сильную и умную женщину, но, во-первых, незаурядную, а во-вторых, способную превратиться в ведьму – и причем в добрую ведьму.

Посмотрим, возможно ли это в нынешнее время, которое культивирует исключительно внешнее совершенство и, главное, мало верит в добро как таковое.