Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

9 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

4 комментария
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

14 комментариев
2 ноября 2005, 22:07 • Культура

Человек, который улыбался

Человек, который улыбался
@ Коммерсант

Tекст: Алиса Никольская

Уже несколько лет столичный Комитет по культуре работает с программой под названием «Открытая сцена». Программа представляет собой систему грантов, выдаваемых на постановки спектаклей. Жестких требований тут нет: комиссия рассматривает предложение от театра или творческой команды и выдает – или не выдает – некоторую сумму денег на работу.

Спектаклей, выпущенных на эти гранты, в Москве уже довольно много. Второй год часть из них соединяется в фестиваль с тем же названием. В эти дни фестиваль в самом разгаре. «Подземный бог» – первая его премьера.

А не выдумать ли новый жанр?

Сцена из спектакля
Сцена из спектакля "Подземный бог"
Таким вопросом задался постановщик спектакля Антон Коваленко, выпускник режиссерского курса Камы Гинкаса. И изобрел сложную почти до невыносимости форму. В основе спектакля – текст уральского драматурга Александра Архипова (известного публике по пьесе «Дембельский поезд», мрачной ироничной притче о молоденьких солдатах-смертниках, широко идущей в провинции). Изложенные практически документально будни пассажиров Екатеринбургского метрополитена, ежедневно в одно и то же время ездящих по одному маршруту и потому пребывающих в неком странном братстве, то и дело опрокидываются в зловещую мистику.

Зрители сидят друг против друга, как в вагоне метро, и периодически оглушаются зловещими металлическим звуками. Ощущение, что едешь прямо в недра работающего механизма, который, если его не остановить, уничтожит все, что ему попадется. Оттого основной нотой атмосферы спектакля становится предощущение. Беды или радости – неизвестно. Да и неважно.

Главного героя, от лица которого идет повествование, изображают два человека – непоседливый гибкий юноша в ярком свитере (Артем Григорьев) и солидный, но молодой еще человек в сером костюме клерка (Сергей Лавыгин). Первый озвучивает и частично воплощает мысли и потребности героя, второй же, наоборот, никак не может на что-то решиться. Ибо привычное существование, замкнутое на самом себе, куда проще, нежели попытка изменить жизнь.

Особенно остро этот вопрос встает, когда на пути героя появляется Прекрасная дама – загадочное существо в юбке колоколом и с нервной улыбкой. В его воображении разыгрываются жаркие эротические сцены (одна из них – когда герой ложится к даме под ноги, а она совершает с ним определенные манипуляции при помощи ступней – самая, пожалуй, жесткая и впечатляющая сцена из придуманных режиссером). Однако когда дама пытается познакомиться с героем в реальности, чередуя попытки соблазнения и задушевные интонации, тот скукоживается и оказывается не в состоянии адекватно реагировать. В итоге дама в слезах уходит за первым встречным, оказавшимся наглее, а внутреннее «я» героя отчаянно кричит: «Ну что, Орфей, профукал Эвридику?!».

Основная – то есть лирически-трагическая – линия периодически дает ответвления в «философистику или софистику», то есть размышления о бытии и небытии, мистической сущности метрополитена и чудовищах, которые, быть может, живут в недрах тоннелей, но на самом деле их место – в нас самих.

Для толкований этих вещей в спектакле есть экстравагантный персонаж – бомж Валера (его играет лидер популярной у молодежи группы «5`nizza» Сергей Бабкин), эдакий Харон, стоящий на страже входов в метро. На протяжении всего спектакля он сидит в металлической кабинке-клетке в обнимку с гитарой и тихо наблюдает за происходящим. А когда молчание начинает ему мешать, он поет под гитару. И разудалое, разбойничье, щемяще-грустное пение, не отвлекая внимание, дает возможность остановиться в воображаемом тоннеле и подумать о том, куда несется поезд нашей собственной жизни. И не ходит ли он по замкнутому кругу в шесть станций (именно так – «action» в шести станциях – обозначил жанр спектакля Антон Коваленко).

Еще одно одиночество

Сцена из спектакля
Сцена из спектакля "Подземный бог"
Молодым режиссерам свойственно в первые свои спектакли (а у Антона Коваленко это первая, по сути, работа на большой сценической площадке в столице) стараться вместить побольше придумок, чтобы сразу показать: вот, мол, сколько у меня всего в голове!

Часто это мешает дальнейшему восприятию продукции, изготовляемой режиссером; первая работа оказывается такой замороченной, что не успеваешь разобраться в стилистике и смысловых задачах, а на последующие дыхания у режиссера уже не хватает, они выходят пустыми и выхолощенными.

Есть подозрение, что Антону Коваленко это не грозит. Несмотря на насыщенность «Подземного бога» разными разностями, он воспринимается адекватно. А здесь помимо песенных вставок есть, например, шикарный эпизод с битбоксерами Вахтангом & Иваном Трауре, иллюстрирующий рассказ о негре-скинхэде (таких «пассажирских баек» в тексте довольно много); а сам рассказ излагается при помощи кукольного театра.

Одним словом, действие ни на секунду не буксует – все буквально ходит ходуном. К тому же сама конструкция спектакля сделана жестко; сцены и интонации подаются резко, наотмашь, даже с вызовом, но при этом совершенно не зло. Здесь нет юношеского желания продемонстрировать заведомо негативное отношение к миру, основанное на пустой принципиальности.

Молодой режиссер говорит обо всем с изрядной долей рассудительности; чувствуется, что превосходно знает предмет, а потому вправе рассуждать о нем. В «Подземном боге» произошло удачное соединение еще формирующегося, но уже внятного режиссерского почерка и необыкновенно ясной смысловой интонации.

Проще говоря, Антон Коваленко знает, что ему хочется сказать, и уже неплохо умеет это выразить сценически. А основной посыл «Подземного бога» – это тщательно маскируемый вопль одиночества. Трагичного еще и оттого, что оно «отравлено присутствием других».

В переполненном вагоне метро каждый – без исключений – думает о том, как было бы хорошо поговорить по душам. Или просто посмотреть в глаза другому и увидеть отсвет понимания. Однако в такой ситуации человек виноват сам. И выход из него – на рельсы, в руки меланхоличных мусорщиков в оранжевых жилетах. Режиссер бесстрастно показывает нам возможный финал. Аккуратно, без намека на скучные нравоучения, намекая при этом, что такого может и не быть. Если мы вовремя спохватимся. Подземный, как и любой другой бог, пристрастен к судьбам оказавшихся в поле его зрения.

..............