Антон Крылов: Сможет ли Макрон стать французским Путиным?

Сравнивать нового французского президента Эммануэля Жан-Мишеля Фредерика Макрона с его российским коллегой Владимиром Владимировичем Путиным постепенно становится общим местом.

Путин провел «равноудаление» олигархов без излишней спешки, но жестко и бесповоротно

Процитирую Ирину Алкснис: «трудно удержаться от предположения, что французский президент пытается подражать своему российскому коллеге. Как известно, недавно Макрон высадился на подлодку с вертолета, а вчера – 12 июля – более чем на полчаса опоздал на встречу с Ангелой Меркель и итальянским премьер-министром».

Но перечисленные два имиджевых сходства – вовсе не единственное, что роднит Макрона с Путиным. Общего у российского и французского президентов при желании можно найти гораздо больше.

Первое – они оба были избраны главами государств в достаточно молодом возрасте: Путину было 47, Макрону сейчас 39 лет.

Второе – в России 1999 года, как и во Франции 2017-го, был сформирован серьезный общественный запрос на нового, не похожего на действующего президента лидера, но при этом не радикала и не аутсайдера.

Предыдущие главы государств в обоих случаях довольно серьезно себя скомпрометировали. Борис Ельцин – в целом по итогам непростых (мягко скажем) для России 90-х годов. Франсуа Олланд своими нерешительными, но разрушительными действиями как внутри республики, так и на внешних фронтах уничтожил не только собственный рейтинг, но и партию социалистов в целом.

Недавно Макрон высадился на подлодку с вертолета (фото: twitter.com/emmanuelmacron)

Кстати, с партиями ситуация также сходная – как Путина в 1999 году поддержали созданное специально под него «Единство» и собранный из потерявших власть после дефолта 1998 года политиков «Союз правых сил», так и Макрон опирался на новую политическую силу в лице партии «Вперед!», а после первого тура его поддержали и социалисты, и республиканцы.

И российская, и французская новые партии власти сочетали и правую, и левую риторику, но в целом их политическая позиция на старте карьеры сводилась к тому, что так, как сейчас, быть не должно, но при коммунистах, националистах и ультралибералах будет гораздо хуже.

Как Путина, так и Макрона на старте избирательной кампании не воспринимали всерьез: в России Евгений Примаков и Юрий Лужков были уверены, что победа у них в кармане, а во Франции представители «традиционных» партий были довольно долго уверены, что выйти во второй тур с Марин Ле Пен и победить ее – посильная задача именно для них, а не для «выскочки» Макрона, и аналитики их в этом поддерживали.

Разумеется, полными близнецами политики при этом отнюдь не являются.

Путин – выходец из спецслужб, и образ любимого народом Штирлица, безусловно, пошел ему на пользу. Макрон – финансист и инвестиционный банкир. Путин был женат на ровеснице, вырастил двоих дочерей, а теперь занимается внуками, а Макрон женат на собственной учительнице и детей заводить не собирается. Есть и прочие отличия, но главное, разумеется, не в бэкграунде и не в деталях личной жизни.

Главная на текущий момент разница между российским и французским президентами в том, что Владимир Путин во всем мире олицетворяет альтернативу так называемой атлантической цивилизации, то есть монетаризму, святой уверенности в праве на вмешательство в суверенитет других стран под предлогом защиты прав человека, безудержной глобализации, зашкаливающей политкорректности и т. д., и т. п.

А Макрон, в свою очередь, считается ставленником той самой банкирской элиты, которая олицетворяет эту самую «атлантическую цивилизацию» и считается ее главным закулисным движителем.

Наличие в резюме французского политика работы у Ротшильдов дает сторонникам конспирологической теории о том, что все значимые события, происходящие на планете Земля, являются результатом не то борьбы, не сговора Ротшильдов с Рокфеллерами, однозначный повод для понимающего цоканья языком.

Но давайте не будем уподобляться конспирологам или подросткам, уверенным, что прошлое надо похоронить и закопать, а мир всегда был таким, каким мы его знаем последние пару лет.

Давайте хорошенько, а не поверхностно вспомним 1999 год (кто был чересчур молод тогда, может почитать, что писали очевидцы – архивы большинства СМИ открыты для широкой публики).

В России формально власть была у президента, Бориса Николаевича Ельцина. Но все отлично знали, что принципиально важные решения принимают олигархи, самым влиятельным среди которых считался Борис Абрамович Березовский.

И олигархи не имели ничего против избрания Владимира Владимировича Путина, поскольку были свято уверены, что смогут с еще большим успехом влиять на «молодого и неопытного» президента.

Оппозиционные СМИ еще в начале 2000 года убежденно писали о том, что с избранием нового главы государства ситуация не изменится, и Россия продолжит существовать под фактической властью олигархов.

Но получилось ровно наоборот.

Сперва был вынужден покинуть страну Борис Березовский. Потом – Владимир Гусинский. Михаил Ходорковский уезжать не захотел и вскоре отправился за решетку.

Путин провел «равноудаление» олигархов без излишней спешки, но жестко и бесповоротно.

Большинство ультрабогатых людей приняли новые правила игры, и все поняли, что ситуация кардинально изменилась. Президент не просто занимает свой пост, а реально управляет страной.

Поэтому Эммануэль Жан-Мишель Фредерик Макрон не сможет стать «французским Путиным», если будет только лишь спускаться с вертолета на подлодку, опаздывать на встречи с иностранными лидерами – и даже если подружится с Дональдом Трампом.

Путин стал Путиным, когда сумел показать, что является самостоятельным политиком, а не чьим-либо ставленником. Если Макрон сможет доказать, что служба у Ротшильдов – это лишь деталь его трудовой биографии, как у Путина – работа под руководством одного из «прорабов перестройки» Анатолия Собчака, то да, Франция сможет «стать великой снова» и перейти от следования в фарватере Брюсселя, Берлина и Вашингтона к самостоятельной политике.

Если же нет – то Макрон может летать со стерхами, фотографироваться с обнаженным торсом, обнимать и целовать тигров, доставать амфоры с морского дна и прочая, и прочая – но Путиным ему не стать, ни французским, ни каким-либо еще.