Лев Пирогов: Патриотизм Макаревича

«Прежде чем объединяться, нам нужно решительно размежеваться». Это сказал Ленин в 1900 году (как сейчас помню – в интернете посмотрел) по поводу каких-то там пересаживаний со стула на стул в редакции газеты «Искра».

Идеология нетерпимости, как и идеология избранничества, может быть мощной, но при этом она всегда тупиковая

Как и большинство его известных высказываний, слова эти выдернуты из контекста и абсолютизированы в виде непреходящей мудрости.

Ну, все, наверное, знают анекдотичный случай с «важнейшим из искусств», каковым якобы является кино. В оригинале были «кино и цирк», и речь шла о безграмотности народа: именно в условиях безграмотности кино и цирк – важнейшие из искусств.

В смысле «на безрыбье и рак рыба».

Менее известен, но не менее анекдотичен случай с высказыванием «литература должна стать частью партийного дела». Многие десятилетия с его помощью пытались управлять отечественной литературой и заодно литературоведением.

И никто не вспоминал, что слова эти взяты из статьи, посвященной партийной прессе – газетам! Это именно газеты и листовки с прокламациями подразумевались под «партийной литературой». Никак не романы о смысле жизни и не повести о первой любви...

И ничего – советские писатели и литературоведы, ставшие «частью партийного дела», как-то жили, как-то работали. Впрочем, в большинстве своем и жили, и работали так себе. Могло быть гораздо лучше. Если бы не проклятие «ленинского завета»...

Так вот, о том, что нужно размежеваться, прежде чем объединяться... Эту «мудрость» нам никто не навязывал. Мы сами взяли ее на вооружение.

Мы стряхнули морок 1990-х, поняли, что в швейцарцев переквалифицироваться не получилось и жить дальше у нас получится только русской нацией (русская нация состоит из множества национальностей – скучное, но необходимое примечание).

Макаревич – вообще культурный код нации (фото: Валерий Плотников/РИА «Новости»)

Но тогда же (в условном 2014 году) был запущен «контрпроцесс». Прежде чем дальше всем вместе жить, «дава-а-айте определимся» – кого мы не возьмем с собой на пароход патриотизма и современности.

– Ленина не возьмем, он гад, германский шпион, развязал террор, убивал священников! Вышвырнуть гада из мавзолея!

– Кого? Каких еще священников? Попов не возьмем, Гундяя и Чаплю!

– Интеллигенцию не возьмем! Быкова, Ефремова, Макаревича!

– Николашку Кровавого! Чеченцев! Дагестанцев! Журналюг поганых! Евреев!

Аллен Даллес на том свете улыбается небритой губой: все идет по плану. По его плану (которого, впрочем, как и большинства ленинских заветов, не было).

Патриотический общественный дискурс в том виде, в котором он успел сформироваться за эти три года, не уступает сварливостью, мстительностью, склонностью к травле и борьбе «за чистоту рядов» дискурсу либеральному. А значит, он тоже направляется в тупик.

Идеология нетерпимости, как и идеология избранничества, может быть мощной, но при этом она всегда тупиковая.

На пафосе запрета и отрицания людей вместе не соберешь. Людям нравится возмущаться, да. Нравится обнаруживать, что такой-то – мерзавец. Нравится «лайкать» и «комментить» подобные открытия в интернете. Но это все – энергия толпы, сбежавшейся поглазеть на пожар. Сбежались – и разбежались.

А на «пароход» нужно думать не «что не взять», а что взять – хорошее. У Быкова есть несколько интересных романов и хороших стихотворений. Макаревич – вообще культурный код нации (пусть и тридцатилетней давности). Ленин – хм... Конкурс чистых тарелок? Говорят, организатором он был неплохим...

До смешного доходит. До советского партсобрания.

Сидят хорошие люди и боятся признаться, что им в отрочестве нравились песенки Макаревича. Как можно, ведь он же что-то там сказал про Крым и Украину... Мерзавец!

Ну, давайте выкорчуем из себя свою юность. Выкорчуем то, что есть (потому что было), во имя того, что еще неизвестно, будет ли и каким будет. И не охнем ли мы досадливо: «Дураки были...» Очень смешно смотреть, как украинцы дважды наступили на грабли Майдана. Очень. Особенно когда сам занимаешься чем-то подобным.

...Получается, если я патриот – должен ненавидеть это, это и это. Пофамильно. Конкретно. А любить? Любить что должен? Так же пофамильно можно сказать?

И как те, кого мы ненавидим, должны относиться к представляемой нами идее патриотизма? Ну, когда человека хвалят, он помимо воли начинает хорошо относиться к тому, откуда исходит похвала. А когда ругают, так же помимо воли начинает относиться плохо... Или нам все равно, как какой-то там мерзавец к нам относится, тьфу на него, бабы новых нарожают?

Ну, не знаю... По-моему, это нерачительно. Чересчур простодушно. Глупо.

Как и очень многие из нас, я изголодался по патриотизму. Устал жить в обществе, цель которого – копейка, «наворовал и утек». Я люблю нашу историю, нашу культуру, наших людей. Я хочу и стараюсь работать на благо соотечественников – людей, говорящих по-русски.

Но если у нас окончательно возобладает точка зрения на патриота как на существо настороженное, бдящее и постоянно готовое сорваться в лай на каких-нибудь «гниломозглых либерастов», придется признать, что я не патриот.

Мне с такими патриотами не по пути. Придется провозгласить личную эпоху застоя и закрыться на кухне. В конце концов, «отцы так жили, нечего было и пытаться начинать жить иначе».

Или пронесет в этот раз, как думаете?

Контрольный вопрос: как вы считаете, были ли хорошие песни у Макаревича? А если были, то, может, они и есть?

Погадаю на комментариях...