Антон Крылов: Мир мы не сберегли

Меня назвали в честь прадеда по отцу – Героя Советского Союза Антона Петровича Бринского. Он родился в 1906 году в Подольской губернии Российской империи и умер в 1981 году в городе Горький, СССР. Сейчас это Хмельницкая область Украины и город Нижний Новгород в Российской Федерации.

Множится число бывших советских граждан и их потомков, для которых война – это их личная, а не книжная история

Юные годы Антон Бринский провел в древнем и красивом городе Каменце-Подольском. Когда граждане России снова станут желанными гостями на этой земле, очень рекомендую всем посетить Каменец. Пряничная крепость, уникальный в наших широтах каньон, костел с минаретом – в городе есть что посмотреть.

В 2008 году, гуляя по Каменцу, я наткнулся на мемориальную табличку в честь Симона Петлюры. «Хорошо, что прадед этого не увидит», – мелькнула дежурная мысль.

«Хорошо, что деды не видят», – очень часто возникающая по поводу событий на Украине рефлексия.

Мой дед по матери, Василий Степанович Старовойтов, тоже прошел Великую Отечественную. Он родился в Белоруссии в 1922 году, умер в 2006-м – и все события последних лет своей жизни принимал очень близко к сердцу.

Он не любил рассказывать про войну, про свою работу тоже. Только после его смерти мы узнали, что создание советской системы ПРО происходило при непосредственном участии деда.

Прадед, Антон Петрович, после войны стал писателем. Поэтому о том, как он воевал, я с детства знал в деталях. И не только о его военных подвигах – прадед также писал и мемуары о детстве и юности.

В разные годы в книгах обращаешь внимание на разное. Если в детстве больше запоминалась общая сюжетная канва (ушел из села, работал и учился в городе, стал комсомольцем), то в зрелом возрасте внимание переключается на детали.

Антон Петрович Бринский, командир партизанской бригады особого назначения, подполковник (Фото: vrazvedka.com)

Например, на такую: помимо православных и католиков, в Подолье жило немало «перекрестов» – тех, кто перешел из православия в католичество. Или на существование в 20-е годы на Украине «еврейских коммунистов», они же сионисты.

Или как солдат рассказывает про февраль 1917-го: «Царя сбросили с престола. Уже есть новый царь, зовут Демократия». И на сомнение в том, православный ли царь, уверенно отвечает: «Самый настоящий русский, только поп такое имя дал ему под пьяную руку». Сложно не вспомнить Ельцина и демократию 90-х.

Или украинизация, существование которой для многих современных граждан Украины – громадный исторический секрет. Вот что написано в книге «О друзьях-товарищах»: «ЦК КП(б)У поставил перед нами огромной важности задачу: необходимо приступить к переучиванию с русского языка на украинский управленческих и просвещенческих кадров и все дела вести на родном языке... Все служащие района засели за книги. Изучали украинскую грамматику, историю, литературу, переводили документацию на украинский язык». Большевики-оккупанты душили все украинское, говорите?

22 июня 1941 года прадед встретил на советской границе возле крепости Осовец – сейчас это Подляское воеводство Польши. И знаменитая «Атака мертвецов», и «бессменный часовой», проведший под землей девять лет, – это все было в Осовце. Однако во время Великой Отечественной оборона Осовца продолжалась ровно неделю. Уже 29 июня был получен приказ отступать. К этому времени немцы заняли Минск.

«На недоуменные вопросы бойцов по десятку раз на дню объясняю, что это временно, а у самого на сердце неспокойно и тягостно», – пишет прадед, служивший на тот момент комиссаром 59-го разведывательного батальона 2-й Белорусской Краснознаменной стрелковой дивизии им. М. В. Фрунзе 1-го стрелкового корпуса 10-й армии Западного особого военного округа.

Через месяц после начала войны, 22 июля 1941 года, экс-командующий Западного ОВО, ставшего к тому времени Западным фронтом, генерал армии Дмитрий Павлов, а также начальники штаба, артиллерии и связи и еще два генерала были расстреляны за «трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти». Реабилитированы в 1957 году.

Прадед остался в окружении и стал партизаном. И снова о возрастной разнице в восприятии: в детстве я обращал внимание на пущенные под откос поезда, на подвиги партизан с одной стороны и жестокость фашистов и украинских националистов с другой. Теперь запоминается другое.

«Бои между партизанами и националистами не прекращались, словно среди большой войны действительно началась еще одна война – война патриотов с предателями», – пишет Бринский в книге «По ту сторону фронта».

И еще одна цитата: «В Камень-Каширске специальный представитель гестапо имел свидание с руководителями бандеровского «провода» и заключил с ними тайный договор... Они выкинут лозунг одновременной борьбы и против Москвы, и против Берлина, но на деле будут бороться только с Москвой, с партизанами, отвлекая этим наши силы... Такие же договоры заключались и в других районах, мы получали сведения о них от наших разведчиков. Принимая во внимание, что взаимоотношения бандеровцев и оккупантов были взаимоотношениями слуг и хозяев, вернее назвать эти договоры инструкциями или предписаниями начальства».

В 2006 году, вскоре после первого Майдана, меня назначили шеф-редактором украинской редакции одного информационного агентства. Сотрудников незадолго до того набрал некий горе-политтехнолог, упоминать которого не будем. С киевской корреспонденткой мы пошли в вареничную, и за обедом она рассказала следующую историю: «Мой дед пропал без вести в Белоруссии. Но я думаю, что его не убили, а он перешел на сторону немцев. Ему в этой стране защищать нечего было».

На это я ответил: «А мой прадед был партизаном в тех краях. Если немцев они, бывало, брали в плен, то полицаев вешали сразу, без разговоров». Больше к теме Великой Отечественной войны на протяжении нашего недолгого сотрудничества мы не возвращались.

На самом деле, разумеется, все было несколько иначе. Прадед неоднократно встречался с полицаями и бандеровцами и уговаривал их переходить на сторону партизан, несмотря на серьезный риск быть обвиненным в «сотрудничестве с врагом». Война, как и политика, – искусство возможного.

Еще один важный момент, на который не обращаешь внимания в детстве, – существование «цивильных лагерей», в которых жили в том числе бежавшие от немцев евреи.

«Для меня была безразлична национальность человека, в наших отрядах смотрели на деловые и боевые качества. Я занимался с евреями больше других, потому что они больше пострадали, у них было больше ненависти. О евреях, находившихся в наших отрядах, я могу говорить как о героях», – рассказывал прадед.

Также среди партизан было немало поляков, и польский «Крест Грюнвальда» Антон Петрович Бринский носил наравне с другими наградами.

«С большим трудом, неисчислимыми страданиями, жертвами добились мы Победы, мира. И как надо беречь этот мир! Хочется, чтобы нашим людям никогда более не пришлось испытать того, что выпало на долю моего поколения, чтобы о войнах они узнавали только из книг», – так завершается последняя книга прадеда «О друзьях-товарищах», изданная в 1981 году.

Мир мы не сберегли. Карабах, Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия, Чечня. Снова Южная Осетия и вот теперь Украина. Множится число бывших советских граждан и их потомков, для которых война – это их личная, а не книжная история.

Улицу Бринского в украинском городе Луцке переименовали в честь местного архитектора Метельницкого еще в 2013 году – при «пророссийском» Викторе Януковиче. Наверное, хороший архитектор, не знаю. Впрочем, странновато выглядело, когда в одном городе есть и улица Бандеры, и улица того, кто противостоял бандеровцам сперва силой оружия, а потом – слова.

Да, сейчас в Киеве у власти те, для кого Бандера – герой. Но история Великой Отечественной войны доказывает всем нам, что любую ситуацию можно переломить и что после позорного отступления рано или поздно начинается победоносное наступление.

Мой прадед – украинец Антон Петрович Бринский. Украина для меня – не чужая страна.

Я помню. Я горжусь.