Иерей Димитрий Фетисов: Человек Церкви

Прошедшее пятилетие первосвятительского служения Святейшего патриарха Московского и всея Руси Кирилла было ознаменовано не только торжествами по этому поводу но и, как это водится, ушатами помоев, попытками так или иначе дискредитировать многие благие начинания первоиерарха.

Благодаря гениальной дипломатической деятельности ему удалось спасти от закрытия Псково-Печерский монастырь

Одной из тем, сейчас тщательно муссируемых коричнево-желтыми СМИ, является тема «содомии» наставника патриарха Кирилла, одного из самых выдающихся архиереев вселенского Православия XX века – митрополита Никодима (Ротова).

Понятно, что это вопрос не столько о покойном митрополите Никодиме, сколько о том, как бы раскрасить в оттенки синего патриарха и всю РПЦ.

1

Пасквили про владыку Никодима – кто бы ни инициировал их распространение – меня раздражают еще и по личной причине: хотя я никогда не видел этого выдающегося иерарха, я считаю себя непосредственно причастным к этой истории, поскольку значительная часть моего детства и вся юность прошли под крылом самого близкого друга покойного владыки Никодима, знавшего его с самых ранних лет – архимандрита Авеля (Македонова) – очень известного в православных кругах старца и подвижника, преставившегося в 2006 году.

Я, можно сказать, вырос на рассказах о митрополите Никодиме, которые неоднократно слышал из уст его друга детства, отца Авеля. Не сомневаться в клеветнической природе выпадов против покойного иерарха меня вынуждают следующие два факта:

– Отец Авель и владыка Никодим вместе росли, вместе вступили на поприще церковного служения и никогда не прерывали общения, быв не просто лучшими друзьями, но и, выражаясь церковным языком, сотаинниками – людьми, способными открывать друг другу душу на самом искреннем, исповедальном уровне. Архимандрит Авель читал разрешительную молитву (это ключевой момент отпевания) своему умершему от 6-го (!) инфаркта в 49 лет другу. (Уже одно это может дать представление о том, что это был за человек, буквально сгоревший, как свеча, на служении матери-Церкви).

– Отец Авель был святым человеком, обладающим дарами рассуждения, прозорливости (о чем я могу лично свидетельствовать), непрестанной молитвы и, самое главное, любви к Богу и людям. Вот именно так, и я не смогу передать суть его действительно святой жизни никакими другими светскими синонимами, призванными не пугать читателя (особенно такого, который духовно растет под осадками какого-нибудь кислотного дождя). Людей, подобных отцу Авелю, в православной традиции принято называть старцами. Нравственный авторитет этого старца, почитавшего владыку Никодима не просто как выдающегося церковного иерарха, но как подвижника, получившего венец в Царствии Небесном, дает мне полное основание полагать, что все измышления против почившего митрополита – гнусная и злонамеренная клевета.

2

Впрочем, понять, что обвинения покойного митрополита в содомии – клевета, можно и без свидетельств людей, хорошо знавших его лично. Достаточно взглянуть на его биографию, пересказать которую вряд ли получится в рамках колонки, да и, пожалуй, целой серии книг.

Человек, по свидетельству даже оппонентов из самых разных лагерей, не просто одаренный, но гениальный. Он с ходу учил языки и был полиглотом. Однажды мимолетно увидев человека, мог вспомнить его через много лет, назвать по имени. Однажды увидев текст, запоминал его навсегда. Помнил наизусть православные святцы на каждый день (а это тысячи имен), потому как в некоторые периоды своей жизни ежедневно служил литургию.

При жизни его обвиняли в крайнем экуменизме, филокатолицизме и сотрудничестве с КГБ, вещах, зачастую взаимно исключающих друг друга. Да, он, несомненно, был экуменистом в лучшем смысле этого слова, так как свидетельствовал о красоте православия инославным всего мира.

Да, в некотором смысле он был филокатоликом – ему нравилось, насколько слаженно и плодотворно работает римская курия как орган (в отличие от нашей Церкви, где тогда все держалось на харизме отдельных личностей, и по сути система была очень расплывчата, до некоторых пор, впрочем).

Владыка Никодим не появился в Церкви, организации, где так важна преемственность, из ниоткуда. Он был послушником другого маститого иерарха, известного подвижника архиепископа Димитрия (Градусова) (в схиме Лазаря), который, в свою очередь, получил благословение на пастырское служение непосредственно от святого мученика патриарха Тихона.

Одной из тем, сейчас тщательно муссируемых коричнево-желтыми СМИ, является тема «содомии» наставника патриарха Кирилла, одного из самых выдающихся архиереев вселенского Православия XX века – митрополита Никодима (Ротова) (фото: ИТАР-ТАСС)

3

Отец Авель однажды рассказывал историю о том, как когда-то давно трое мальчиков, радостно шествуя по полям и лесам в единственно действующий тогда в Рязани храм, на архиерейскую службу, мечтали вслух. Первый сказал, что мечтает стать архиереем, чтобы достойно вести народ Божий ко спасению, второй мечтал стать монахом – игуменом монастыря, ну а третий, обладающий прекрасным голосом, – протодиаконом.

Когда они пришли в храм и стали подходить под благословение к прозорливому архиепископу Димитрию, то владыка, благословляя каждого, сказал первому, а это был Боря Ротов, будущий митрополит Никодим: «Здравствуйте, Ваше Высокопреосвященство! Как поживает вверенная Вам Богом паства? Достойно ли несут свое служение Ваши клирики?»

Благословляя второго, почтительно произнес: «Приветствую Вас, досточтимый отец игумен! Как там Ваши монахи? Усердно ли подвизаются в молитве?» (это был будущий архимандрит Авель, которому позже владыка Димитрий неоднократно категорически запрещал становиться архиереем, говоря, что на это нет воли Божией).

Третьему мальчику он строго пригрозил: «Что же это Вы, отец диакон? Утром – на обедне, вечером – в театре? Вы уж определитесь».

Судьба этого мальчика так и сложилась – он стал диаконом, но потом светская жизнь затянула его и, женившись второй раз, он уже не мог более служить в Церкви и до конца дней ходил в храм, слезно молясь вместе с мирянами. В университете я учился на одном курсе с внуком этого несчастного диакона.

4

Видимо, зная, какая непростая миссия предстоит будущему владыке Никодиму, вынужденному впоследствии неоднократно лавировать между советским правительством и международным сообществом, отстаивая интересы Церкви (что и принесло ему славу одновременно гиперэкумениста и агента КГБ), владыка Димитрий назвал его в честь Никодима – тайного ученика Спасителя.

Благодаря гениальной дипломатической деятельности ему удалось спасти от закрытия Ленинградскую Духовную Академию и Семинарию (узнав о подписанном Хрущевым приказе, владыка мгновенно открыл в этих духовных школах факультет для студентов из африканских стран – так что закрытие после этого в глазах западных стран имело бы уже расистский подтекст).

Он спас от закрытия (уже документально оформленного) Псково-Печерский монастырь и кафедральный собор в Таллине, пригласив в эти места высокопоставленных зарубежных дипломатов, привлекая к данным объектам повышенный интерес международного сообщества.

И таких историй, когда самому Хрущеву, фанатично ненавидевшему Церковь, так или иначе приходилось смиряться перед дипломатическими маневрами митрополита – огромное количество. Но, наверное, одной из самых больших заслуг покойного владыки была очень «качественная» организация омоложения епископата посредством привлечения талантливых молодых людей, которых по линии отдела внешних церковных связей отправляли за рубеж, знакомиться там с дореволюционной церковной культурой (трепетно сохраняемой у эмигрантов и их потомков), получать прекрасное образование и существенно расширять кругозор.

5

В своей деятельности митрополит Никодим, несомненно, где-то перегнул палку. Особенно, на мой взгляд, слишком уж тесно он общался с католиками, явно не только исполняя послушание «министра иностранных дел» Церкви, но и слишком уж теша себя утопичными, как я считаю, перспективами будущего реального сближения двух традиционных и консервативных христианских конфессий.

Кроме того, приснопамятный митрополит был иногда чересчур строг к духовенству и обладал тяжелым характером. Это сочетание, судя по всему, и породило различные нелепые и мстительно-преувеличенные слухи о его недостатках.

Как бы то ни было, но умер он, как и мечтал, уподобившись апостолу Павлу – в Риме, находясь на церковном послушании, в 49 лет, от 6-го инфаркта. Вряд ли прагматичный любитель «жизни во всех ее проявлениях» стал бы так ревностно служить матери-Церкви, зная, что его больное сердце, угнетаемое и тяжелой формой сахарного диабета, в любой момент может остановиться...

Что бы там ни говорили, но для большой части нашей Церкви, для нынешней церковной молодежи всегда будет очень узнаваемо его почетное прозвище – Человек Церкви, которое до сих пор кроме него ни к кому более не применимо.

***

Не строя утопий, понимая, что у ищущих повода оскорбить патриарха и Церковь повод все равно всегда найдется, все же надеюсь, что думающие люди, осмыслив некоторые факты, не станут упрощать проблемы нашей иногда печальной церковной, да и вообще российской, действительности.

Ведь никто не отрицает наличия проблем в Церкви с теми же самыми извращенцами (на моей короткой памяти несколько священников за подобные преступления были лишены сана), как никто не отрицает проблему педофилии среди педагогов или распространенную проблему с хроническим словесным клеветническим поносом среди известной группы популярных блогеров и некоторых непорядочных журналистов. Вопрос лишь в том, что не стоит слишком спешить с ярлыками и обобщениями.