Владимир Березин: Черный квадрат экрана

У нас появилась возможность поучаствовать в удивительной красоты эксперименте. Не мы его ставили, так получилось.

Смотреть вообще не надо, уже можно обсуждать и психотерапевтически выговариваться

Кинорежиссер Алексей Герман умер, и поэтому фильм «Трудно быть богом» перестал находиться в его власти. Картина эта вышла на экран – правда, в последней версии – на итальянский. Говорят, что в России ее покажут в феврале. Оттого ситуация: мы все обсуждаем фильм, который не видели.

Обычно бывает так: кто-то посмотрел картину на «Кинотавре», а кто-то на пресс-показе, и через пару дней некоторые люди начинают врать, что они фильм тоже оценили. Они прибавляют подробности и чужие наблюдения. А тут – все мы его не видели. Никак. Ни при каких обстоятельствах, хоть и был несколько лет какой-то пресс-показ недоделанного фильма, а для обычных людей – только в феврале. Есть какие-то люди, что видели его в Италии, во что я не очень верю. Я и в Италию не очень верю – вдруг её вовсе нет.

И в этом великая ценность этих обсуждений. Это дискуссия о «Чёрном квадрате», единорогах и коммунизме в химически чистом смысле.

Два месяца – и всё будет как с остальными фильмами.

А пока люди, будто платоновские герои, всматриваются в тени на потолке своей интернет-пещеры. А ведь жанр этого фильма – «Чёрный квадрат». То есть, некоторые предмет, жест, звук, что угодно, ответственность за который лежит на зрителе.

«Черный квадат» – это не предмет, а впечатление, повод поговорить. Одним важно произнести, что «Чёрный квадрат» великое окно в новый мир (или черная квадратная точка в конце всего старого искусства). Другим сказать, что это просто глупость какая-то. Иные пересказывают историю про то, что Малевич отказался писать копию (на самом деле, копий было штуки четыре), говоря: «Да вы офигели! Я столько душевных сил на это потратил, что мне снова столько же тратить?»

Наш эксперимент заключается в обсуждении какого-то предмета искусства по обрывкам – теням. Это такой пересказ прет-а-порте, как пересказ Холокоста, Катыни, Голодомора, Сталинграда, Гагарина и всего что угодно.

То есть, пересказы-пазлы с готовыми ключевыми словами. Скажет кто-то слово-маркер типа «бездушная сталинщина» или «духовный стержень нашего народа» – и поехало-понеслось: видно, что человек тебе не о книге или фильме рассказывает, а о своей душе бессмертной, но страдающей.

И рассказ этот связный, подробный и совершенно предсказуемый. Один говорящий берет слова другого, и всё тонет в этом нескончаемом хоре.

Всё готово к носке, вернее к сборке, как одноцветный кубик Рубика. Средневековый город, грязь, кровь и смерть. О чём тут говорить? Смотреть вообще не надо, уже можно обсуждать и психотерапевтически выговариваться.

Но история еще интереснее: в связи с перепроизводством того, что называется «предметами искусства», потреблять оные в оригинале становится совершенно невозможно. Все школьники уже давно окормляются пересказами.

С этим фильмом будет очень интересный казус. То есть, не собственно с лентой, а с ее общественным восприятием. Будет одна группа людей, которая заочно любит и станет в нем, этом фильме, искать подтверждения любви. Другая будет разочарована, именно потому что слишком сильно заочно любит. Третья группа фильма не поймет, но будет страстно желать примкнуть к какому-нибудь авторитету и примет на веру любые общие впечатления и отчеты о душевных состояниях.

Это сейчас и происходит. И удивительным образом – без самого предмета искусства.