Виталий Иванов: Апрельские тезисы о Ленине

Колонка, посвященная 139-ой годовщине со дня рождения Владимира Ленина, у меня получилась набором из пяти тезисов. Мне показалось уместным оставить ее в таком виде – в конце концов, сегодняшний бенефициант сам весьма любил «тезисный» стиль.

Ленин – едва ли не идеальный пример маргинала, благодаря удачному стечению объективных и субъективных обстоятельств ставшего не просто государственным деятелем, а творцом истории

1. Ленин был одним из разрушителей Российской Империи. Именно «одним из». Наше прежнее государство ослаблял, а затем старательно уничтожал целый сонм левых и либеральных деятелей. Большевики и их лидер, с 1900 года практически постоянно живший за границей, мягко говоря, ничем особенно не выделялись.

Другое дело, что никому другому потом не удался созидательный проект. Ни кадетам, ни эсерам, ни прочим. Собственно, поэтому оказался возможен Октябрьский переворот, поэтому большевики победили в Гражданской войне. Конечно, устанавливавшийся ими порядок был исключительнейшей мерзостью, но это был порядок. И в дальнейшем он обнаружил немалый потенциал для эволюционного самоулучшения.

Справедливо горевать, что не нашлось тогда «русского Франко» (хотя идеализация Колчака и прочих героев белогвардейщины, на мой взгляд, избыточна и в целом сомнительна). Но следует и задумываться, сумел бы он не только сокрушить большевиков и очистить Россию от революционной погани, но и более-менее восстановить территориальное единство страны и заложить основу для реставрации державного статуса? Вопрос как минимум не праздный.

Ленин был одним из разрушителей Российской Империи (фото: seance.ru)

2. Ленин – едва ли не идеальный пример маргинала, благодаря удачному стечению объективных и субъективных обстоятельств ставшего не просто государственным деятелем, а творцом истории. Разумеется, не он первый и не он последний, элиты нередко обновляются за счет вчерашних маргиналов. Суть, впрочем, в другом. Успех Ленина был не девиацией исторического пути России, а кульминацией одного из ее этапов. Грубо говоря, в конце 1917 года сложилась такая ситуация, что взять, а затем удержать власть мог только маргинал-фанатик с харизмой и хорошими организаторскими способностями, собравший вокруг себя таких же фанатиков.

Но допустимо поставить вопрос по-другому: был ли неизбежен революционный этап, позорный февраль и та вакханалия, что затем последовала, и, соответственно, то, что положило ей конец? Убежден, еще даже в 1916 году оставался шанс, пусть и небольшой. Если бы нашлась фигура (фигуры), способная в самом прямом смысле расправиться с антигосударственной оппозицией, зачистить Петроград и ввести там жесткий политический карантин, то никакой революции бы не случилось. И фигуры такие были, просто их не искали и не выдвигали. Царизм дотянул бы до 1918 года, общая с союзниками победа над Германией и Австро-Венгрией поспособствовала бы его дополнительному укреплению, а там где-нибудь с 1920-го можно было начать политические и социальные реформы. Вышло иначе, и в итоге Россия закономерно получила Ленина.

3. Ленин – основатель того государства, в котором мы живем. Империя прекратила свое существование в 1917 году. В сентябре Директория (а точнее, Александр Керенский и Александр Зарудный), не дожидаясь созыва Учредительного собрания, начали оформлять основание нового государства – Российской Республики. Однако уже в октябре этот процесс был прерван в связи с перехватом власти большевиками. Которые, опираясь на Советы и Съезды Советов, начали заново. И создали Советскую Российскую Республику. В 1918 году она переименовалась в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (РСФСР), в 1922-ом вошла в состав Советского Союза в качестве его субъекта, государственного образования, в 1991-ом, после крушения СССР, вновь стала государством и тогда же вновь сменила название.

Идеологически и, если угодно, практически Российская Федерация не имеет ничего общего с ленинским политическим проектом. Однако исторически и юридически это то самое государство, которое в 1917–1918 годах создал Ленин. Уже только поэтому представляются бессмысленными призывы убрать памятники, переименовать улицы и площади, снести Мавзолей и т. д. Можно и нужно относиться к Ленину, его взглядам, его политической деятельности в высшей степени отрицательно. И вместе с тем требуется формально чтить его как основателя государства. По минимуму, но чтить. Это, кстати, совершенно антиленинский подход.

4. Как бы развивалась история, если бы Ленин не умер в 1924 году (фактически он отошел от дел еще в 1922-ом) и протянул хотя бы до 1930-го? Оставим за скобками конспироложеские версии про то, что «все равно бы убили» и т. п. Даже среди левых сейчас принято считать, что сущностно было бы «то же самое». И с этим невозможно не согласиться. Логика развития диктовалась историческим выбором, сделанным в 1917–1918 годах, и политико-экономическим контекстом, формировавшимся перманентным ожиданием новой войны. Может, чуть подольше продержался бы режим НЭП, чуть затянулась бы ротация партийно-государственного руководства… Но все это лишь детали.

5. Безусловно, главным злодеянием Ленина и его соратников и последователей была принудительная атеизация страны, чудовищные гонения на веру и церковь. А вот вторым пунктом можно уверенно ставить долгосрочную дискредитацию идеи глобального проекта, идеи утопии, «идеи сверхидеи».

Россия, что называется, создана для глобального проекта. Ленин сумел по максимуму воспользоваться этим, заставил нас потратить огромные силы, принести колоссальные жертвы ради своей утопии – коммунизма. Но он так и не наступил. Советско-коммунистическая власть выродилась в геронтократию, а потом фактически самоубилась (перестройка и пр.). Так наш народ получил очень сильную прививку от любых сверхидей, от любых утопий. Уверен, раскачать нас на новый глобальный проект теперь получится очень и очень нескоро.

В этой связи мне думается, что нашим либералам стоит праздновать день рождения Ленина в обязательном порядке. Они же искренне считают, что Россия обязана быть лишь периферийным эпигоном Запада. Порадел им Владимир Ильич, ох, порадел! Хотел другого совсем, но сделал то, что сделал.