Глеб Простаков Глеб Простаков Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны

Если Россия войну на Украине не проиграет, то она ее выиграет. Значит, впоследствии расплачиваться по счетам перед Москвой может уже не Евросоюз с его солидарной ответственностью, а каждая страна в отдельности и по совокупности неверных решений.

7 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

7 комментариев
Андрей Полонский Андрей Полонский Зачем галициец обещал Америке русские меха

По сравнению с немцами, французами и старинными шведами нынешние киевские куклы на веревочках, конечно, мелочь. Зато теперь понятно, что всю стаю западные дрессировщики специально на русский мех науськивали. На нефть, газ и алмазы. Учили. Готовили.

17 комментариев
22 августа 2008, 08:56 • Авторские колонки

Михаил Бударагин: Снова август

Михаил Бударагин: Снова август

Прошло 17 лет со дня позорно провалившегося путча. Споры о перевороте, Советском Союзе и России, которая пришла ему на смену, продолжаются до сих пор, на газетных полосах, в Сети, просто в разговорах.

ГКЧП – редкий в своей очевидности повод для старинной русской игры в «я был там и видел…». Каждый видел свое: кто-то пьяных, кто-то воодушевление на лицах, кто-то баррикады – всему найдется место в августовских событиях. Споры ведутся долгие, с взаимными обвинениями в «развале великой державы» и в «предательстве Родины», кому что по нраву.

Удивительно, но тот факт, что эти события вообще можно обсуждать, никого из спорящих не смущает. Интересно, в 1934 году, через семнадцать лет после революции, многие ли могли заявить, что «большевики развалили великую империю», много ли физически осталось таковых и было ли где им выступить, кроме очередного парижского журнала «для своих»?

Логика взаимного отрицания порочна, везде выходит клин. Еще, наверное, и потому, что Советский Союз и Россия 90-х были связаны гораздо теснее, чем хотелось бы и тем, кто с ностальгией вспоминает августовские баррикады, и тем, кто клянет тогдашних демократов «с Ельциным во главе».

Советский Союз так и не удалось отменить, и именно это мешает сегодня обеим спорящим сторонам

Если Борис Ельцин – человек-эпоха, блестящий оратор, вырвавший страну из «коммунизма», то стоит напомнить, что он же до поры до времени «вызревал» в многочисленных рядах советской партийной номенклатуры, которая и была «руководящей и направляющей» силой «перестройки» и всех последующих событий. Новую Россию сотворил бывший первый секретарь Свердловского обкома Коммунистической Партии Советского Союза. Вызрел.

Если же Ельцин – злодей и преступник, разваливший Союз, то имеет смысл напомнить, что злодей этот учился в советской школе, советском вузе, шагал себе по карьерной лестнице, и дошагался до вполне достойных высот. Что посеяли, то и взошло.

В логике неприязни сторонников путча и их противников до сих пор есть какой-то решительный изъян. Связан он, может быть, с тем, что на самом деле Ельцин, как и Ленин, решился на попытку радикального переустройства самого принципа тогдашнего государства, но потерпел полное фиаско. У Ленина не получилось никакого «мирового пожара», а Ельцину, разогнавшему в 93-м прокоммунистический Верховный Совет, уже вторые свои выборы пришлось выигрывать, уничтожая Зюганова и КПРФ пропагандой самого что ни на есть советского накала и пошиба. Советский Союз так и не удалось отменить, и именно это мешает сегодня обеим спорящим сторонам.

На деле новая Россия отличалась от СССР значительно, но не радикально, не принципиально. «На местах», в бывших райкомах и обкомах в основном сидели все те же советские чиновники, за пару месяцев настаравшиеся вместо «торжества социалистических идей» выговаривать фразы о «гласности, демократии и развитии кооперативов», бывшие комсомольские лидеры готовились к большой политике, городские окраины готовили «кадры» для больших криминальных войн, а советские служащие учились торговать китайскими пуховиками и пыжиковыми шапками.

Люди 23 августа видели те же пустые полки, что и 23 мая. Сегодня «картинка» августовских событий – это только Москва и Ленинград, и все бы ничего, но Россия несколько шире двух столичных городов, пусть и с красивыми баррикадами и чудными, светлыми лицами на пожелтевших фотографиях.

Ельцину удалось победить революционной эстетикой, общим смятением, «свежим воздухом»: можно как угодно относиться к людям, вышедшим семнадцать лет назад на улицы Москвы, но они даже сейчас вызывают гораздо больше симпатии, чем Геннадий Янаев, у которого, как известно даже детям, тряслись руки.

«Руслан Хасбулатов сказал участникам митинга, что им внесено предложение о национализации здания ЦК КПСС на Старой площади. Он также предложил рассмотреть вопрос о газетах «Советская Россия» и «Рабочая трибуна», подхвативших лозунги мятежников. По мнению Хасбулатова, журналистам надо было бы сместить руководство этих газет, а трудовым коллективам взять под свой контроль типографии», - это лента РИА, 22 августа 1991 года, 13.49 .

На самом деле Ельцин, как и Ленин, решился на попытку радикального переустройства самого принципа тогдашнего государства, но потерпел полное фиаско (фото: Дмитрий Коротаев/ВЗГЛЯД)
На самом деле Ельцин, как и Ленин, решился на попытку радикального переустройства самого принципа тогдашнего государства, но потерпел полное фиаско (фото: Дмитрий Коротаев/ВЗГЛЯД)

Национализация, трудовые коллективы, внесено предложение и рассмотреть вопрос. Не хватает только кожанки, маузера и Шарикова, бегающего где-нибудь на заднем плане с выпученными глазами.

Путчисты плохо выучили уроки русской революции начала века, которая ясно дала понять, что эстетика способна если не побеждать, то хотя бы продлевать агонию. Советские комиссары и белогвардейские офицеры одинаково хорошо смотрелись на книжных и газетных страницах, и из тех, и из других с одинаковым успехом можно было лепить и ангелов, и демонов, и людей: Маяковский, певший революцию, и Цветаева, писавшая «Лебединый стан», были одинаково правы. Но нельзя было петь Янаева и Пуго, это было просто физически невозможно, настолько они были омерзительно-квадратные.

91-й был сшит по лекалам «красных комиссаров», по лекалам борьбы за свободу и равенство, отказа от цензуры и переустройства мира. Русская литература так часто сходит в мир со страниц книг, что до всего остального, кроме «стилистических разногласий» и тонкостей толкования нет уже никакого дела. Например, самый важный вопрос, который, конечно, мало кто задавал тогда и уж совсем никто не задает сегодня, состоит в том, кому же принадлежали огромные активы со времени краха Советского Союза и до начала приватизации? Тысячи заводов, фабрик, земля, недра, финансы? Кто владел всем этим? Государство, которого больше не существует? Народ, который не знал об этих активах ничего, кроме того, что они принадлежат государству, которого нет? Это не то чтобы неизвестно: просто неуместно спрашивать о какой-то там фабрике, когда наступает долгожданное время свободы…

Нищие пенсионеры 90-х и обитатели сериала «Бригада» со всеми их кладбищами вышли из этого короткого промежутка, когда страной управляли не институты, а представления о прекрасном. Сколько эти представления стоили, вряд ли кто-то считал. До сих пор не до этого: пока русский пикейный жилет вспоминает о красоте момента, погибшие могут подождать…

И сторонники, и противники скончавшейся в судорогах советской власти продолжают спорить о том, что симпатичней смотрится: полки магазина в 1980-м или демонстрация в 1991-м, не подозревая, что и то, и другое выглядит из 2008-го уже одинаково, картинкой из потрепанного учебника истории.

..............