Виталий Иванов: Выборы ждали трудящиеся…

1

Последняя политическая дискуссия у нас велась летом 2006 – весной 2007 гг., когда решался вопрос о том, как и в каком качестве будет участвовать в думской кампании «Справедливая Россия». Было много разговоров о том, что она может стать «второй партией власти». Не стала. Подробно останавливаться на этом не буду, все, кому надо, помнят, как и что делали и сделали.

Почти весь 2007-ой и первые месяцы 2008-го заняла выборная кампания. Потом начался процесс перенастройки высшей власти, ее кадрового обновления. Вот уже месяц как ситуация более-менее стабилизировалась.

Конечно, нельзя сказать, что всё это время не было никаких попыток подискутировать. Но они сводились в основном к обсуждению предполагаемых или уже обнародованных решений Владимира Путина, повлиять на которые не мог практически никто.

Когда на кону не депутатский мандат, не район, не город, а целый регион, пусть даже и небольшой, стесняться было нечего

В самом деле, идти или не идти на третий срок, кого и как выдвигать в преемники, возглавлять ли предвыборный список «Единой России», а затем и саму партию власти, занимать ли пост премьера и пр., он решал самостоятельно. Любые консультации по этим вопросам носили сугубо закрытый характер, в них участвовал очень узкий круг лиц. Всем остальным, повторюсь, оставалось только строить версии или «давать оценку».

Сразу после выдвижения Дмитрия Медведева начались споры о том, будет ли он «путинской марионеткой» или «настоящим президентом» и, соответственно, останется ли Путин «главным» или нет.

Мысль о том, что главных может быть двое, равно как и знания о том, что подобное уже не раз бывало и в российской истории, и в зарубежной, скудные умы попросту не вмещали, нескудные же всячески гнали от себя, ссылаясь то на Конституцию (!), то еще на что-то плохо прочитанное и не к месту припомненное.

В декабре-мае политизированная публика готова была устроить тотализатор и хором цитировала фильм «Горец»: «Останется только один!» Сейчас все смирились с установлением «двоецарствия», поскольку ежедневно его наблюдают. Отдельные злописучие резонеры, правда, еще что-то бубнят, уткнувшись в бороды, про «стержнеобразующий государственный институт». Но караван идет.

Впрочем, рассуждения про «марионетку» и «пенсионера» были еще цветочками. Натуральное коллективное помешательство спровоцировала вброшенная несколькими провокаторами тема «оттепели» (реже в том же значении употреблялось словечко «дембель»). Якобы Медведев отречется от преемственности, выступит против Путина и непременно победит. Уже сама только борьба президента и премьера обернется дестабилизацией, а значит (внимание!), либерализацией.

Затем «оковы тяжкие падут», Ходорковскому вернут «ЮКОС», а Гусинскому НТВ, госкорпорации и «Единая Россия» отправятся под нож, суверенный морок рассеется, наступит всеобщий paradise. Буйные камлания по этому поводу продолжались до самого апреля. Большинство их участников стараются теперь не напоминать о своей дури (так пытаются стирать из своей и чужой памяти учиненные по пьянке непристойности). После майских заявлений и назначений стало понятно, что либерализация скорее произойдет на Луне, чем в России. Хотя тех, кто всё еще ждет пусть не «оттепель», но «нанооттепель» и хочет об этом поговорить, всё еще хватает.

Понятно, что «оттепельная» истерика носила не только «академический», но и «прикладной» характер. Кое-кому неймется, очень хочется «движухи». Так что, вероятно, осенью надо ждать римейка.

Однако назвать всё это дискуссией не поворачивается язык. Во-первых, предметом публичного обсуждения были и остаются несколько вырванных из контекста цитат Медведева (про свободу и пр.) и некоторых других руководителей. Этими цитатами пытаются объяснять и обосновывать разные локальные сюжеты вроде решения Конституционного суда по делу Асламазян. Недостаток аргументов оперативно восполняется фантазиями, одновременно наивными и циничными. Во-вторых, ни один по-настоящему серьезный деятель, естественно, в этом цирке не участвовал.

И вот после многомесячной бесстыжей трескотни про освобождение «политзаключенных», расформирование «НАШИХ», «чистку» администрации президента и пр. «реванш либерализма» началась реальная дискуссия.

2

Заявление татарского президента Минтимера Шаймиева о необходимости вернуться к прямым выборам глав регионов запустило дискуссию о будущем российской власти (фото: ИТАР-ТАСС)

Ее начал не Кремль. Шаймиев явно ни с кем не согласовывал свое выступление. Т. е. дискуссия не имитационная. И ее уровень и масштаб заданы статусом инициатора. Минтимер Шарипович – не просто глава региона. Он глава региона 1) развитого и богатого, 2) национального, 3) политически (электорально) значимого. Кроме того, Шаймиев руководит Татарией с 1989 года и очень хорошо ее «выстроил». В начале 1990-х гг. он прославился как сепаратист, но потом довольно быстро разменял политические претензии на экономические преференции и личные гарантии.

В 1991 г. Шаймиев стал первым избранным главой субъекта Федерации, он дважды переизбирался, а в 2005 г. одним из первых прошел назначение по новому порядку (подал в отставку и одновременно поставил перед президентом вопрос о доверии). Безусловно, человек с такой биографией вряд ли был в восторге от перевода из «всенародно избранных» в назначенцы. Хотя, с другой стороны, даже для Шаймиева выборы – лишние хлопоты и волнения, и введение нового порядка пришлось ему вполне кстати.

Татарскому президенту уже 71 год. Его четвертый срок истекает в 2010 г. Все эксперты сходятся во мнении, что пятому сроку не бывать ни при каких условиях и что сам Шаймиев это прекрасно понимает. Играть в Рейгана и Аденауэра не придется. Следовательно, его должны интересовать два вопроса: порядок подбора преемника и условия собственного ухода, вполне возможно, досрочного. Т. е., говоря о возвращении к выборам, он в любом случае не имеет в виду себя.

Вместе с тем, еще менее вероятно, что Минтимер Шарипович радеет за весь губернаторский корпус, за российский федерализм и тем более за демократию. Шаймиев не демократ и не либерал. Он прагматик, он воспитанник советской политической школы, он автократ алиевско-назарбаевского типа. И федерализм всегда использовал утилитарно – для расширения, укрепления и сохранения своей власти.

«Хану» внятно дали понять, что пора уходить и/или поставить своего преемника ему не дадут, либо он решил, что такой разговор вскоре обязательно состоится. Соответственно, его заявление – защитная реакция либо превентивная мера. Он вообще не добивается никаких выборов. Ни для кого. Просто показал, что не собирается сдаваться и сдавать свой регион и готов в ответ навязывать Москве неудобный и ненужный ей спор, готов «поднимать ставки». Тем более, что его уже поддержал башкирский коллега Муртаза Рахимов, у которого ситуация очень похожая.

Сейчас год не 1994-й, не 1999-й и даже не 2001-й. Центр, если захочет, «продавит» свой алгоритм смены татарстанского главы и свою кандидатуру преемника. Хотя легким этот процесс не будет. К тому же браться за эту республику многие просто боятся. Скорее, боятся «по инерции», но тем не менее. Поэтому шаймиевское сопротивление небессмысленно.

3

Итак, Шаймиева выборы явно не интересуют. Но это отнюдь не значит, что о них не нужно говорить. Вообще, бывают полезны дискуссии по поводу даже самых вздорных и вредных идей и с самыми отмороженными типами. Полезны не тем, что в процессе будет предложен некий альтернативный взгляд или родится какая-то истина. Как правило, ничего подобного не происходит. Но зато появляется повод лишний раз сформулировать, аргументировать, уточнить, если требуется, и заострить свою позицию. Здесь именно такой случай.

Я не собираюсь идеализировать действующий порядок назначения глав регионов. К нему можно и нужно предъявлять претензии. Но, в принципе, глав нужно именно назначать. А в прямых выборах нет ничего хорошего. И не было никогда. Ровным счетом ничего.

Во-первых, как ни пафосно это звучит, но наша нация мыслит унитарно. Не федеративно. Федерализм с его двумя системами государственной власти ей непонятен и чужд совершенно. Единство государства, всегда считавшееся у нас едва ли не главной ценностью, предполагает единоначалие. Есть глава государства – «царь», все остальные руководители – «его» люди, его слуги. Выборы «царя» прижились, хотя в действительности все президентские выборы (1991, 1996, 2000, 2004 и 2008 гг.) были, по сути, «референдумами о доверии». Это уже несколько иной коленкор.

Кстати, выборы депутатов тоже вполне прижились, но там другая подоплека. Депутатов просто никто не считает властью. А вот выборы губернаторов и мэров массово воспринимались и воспринимаются как нечто неправильное, нелегитимное. Как можно выбирать «царевых» слуг? В голове не укладывается. (Большее безумие творилось разве что при Горбачеве, когда додумались выбирать директоров заводов!) Не все, разумеется, рассуждали так и в такой терминологии, но неправду чувствовали все. Даже когда ходили голосовать. Даже когда сами баллотировались.

Есть свои исключения, в той же Татарии привыкли, что, кроме «царя» в Москве, есть еще «хан» в Казани. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правило. Так что отмена прямых выборов глав регионов просто восстановила, пусть лишь частично, «естественный ход вещей». Еще одним шагом будет отмена выборов местных глав, впрочем, фактически это уже делается.

Да, в Конституции у нас записано, что Россия есть государство федеративное и демократическое. Но там не сказано ни слова про выборы губернаторов и мэров. Ни слова! И, напомню, формально глав регионов назначают парламенты, президент же только представляет кандидатуру. Так что любители конституционализма могут спать спокойно.

Во-вторых, выборность, вопреки демократической догме, отнюдь не делала глав подотчетными народу. Напротив, выборность многие из них воспринимали как «санкцию на беспредел» и вели себя соответственно. Перевод в «назначенцы» их отрезвил, принудил соблюдать хотя бы минимальные приличия. Они ведь теперь не «сами по себе», а облечены «царским» доверием, каковое надлежит оправдать. Те самые либералы, которые сейчас требуют восстановить прямые выборы губернаторов и рукоплещут Шаймиеву, в 1990-е ужасались разгулу «феодализма» в регионах и, помимо прочего, требовали наказать татарского главу за то, что он не позволяет на своей земле выбирать мэров.

В-третьих, из всех выборов 1990-х и начала 2000-х гг. губернаторские были самыми «отвязными» и разрушительными по последствиям. Известно немало случаев, когда регионы пытались «захватывать» столичные или региональные бизнесмены или какие-нибудь авантюристы, сумевшие насобирать достаточно денег на кампанию. Двигало ими желание отнюдь не послужить общему благу, а обогатиться, «расшириться», потешить тщеславие.

Естественно, это выливалось в серьезные столкновения с действующими главами, и последним отнюдь не всегда удавалось отбиться. Я сам не раз наблюдал, как на губернаторских кампаниях избирателей доводили буквально до исступления. Когда на кону не депутатский мандат, не район, не город, а целый регион, пусть даже и небольшой, стесняться было нечего.

Порой по полгода регионы жили в обстановке, напоминающей гражданскую войну. Причем, вопреки расхожим надеждам, политические нравы со временем нисколько не смягчались. Более того, кампании становились всё жестче и изощреннее. Федеральный административный ресурс, несмотря на то, что его применяли всё чаще, ничего не гарантировал. Символическим апогеем стало избрание в 2004 г. алтайским губернатором эстрадника-юмориста Михаила Евдокимова (его гибель в автокатастрофе в 2005 г. также символична). Такое не должно повторится.

И не повторится. Нахлебались. Хватило.

Тема реставрации выборов в публичном пространстве теперь «приватизирована» двумя коллегами-президентами, которым обоим недолго осталось править своими республиками. Напрашивается такая интерпретация: «люди из прошлого» тянут нас в прошлое.

По моим наблюдениям, искренними сторонниками восстановления губернаторских выборов выступают: 1) упертые либералы, которые никогда ничего не забывают и ничему не учатся; 2) всяческие автономисты, регионалисты, националисты малых народов и откровенные сепаратисты; 3) профессиональные и не очень политтехнологи, пиарщики, «орги», копирайтеры и пр., работающие на выборах еще с 1990-х и тоскующие даже не сколько по заработкам, сколько по тогдашней лихой романтике; 4) журналисты, редакторы и хозяева СМИ, твердо усвоившие, что «выборы – это сенокос». Довольно неплохо зная три тусовки из перечисленных, могу свидетельствовать, что симпатичные люди там встречаются, конечно. Но в целом… Короче, ничего страшного, если они будут разочарованы.