Борис Кагарлицкий: Как поделить тощих коров?

Главной новостью предновогоднего времени стали у нас протесты, вызванные решением правительства о новых пошлинах на подержанные иномарки и предстоящим запретом на ввоз японских машин с правым рулем.

В связи с экономическим кризисом протестов и волнений ожидали практически все. Но вот тема, вокруг которой разразился конфликт, оказалась для многих несколько неожиданной. Значительная часть прессы и аналитиков на первых порах вообще не придали происходящему особого значения, тем более что противостояние разворачивалось постепенно, недовольство нарастало, вылившись 21 декабря в столкновение между властью и протестующими. Власть действовала жестко, протесты были пресечены. Вопрос в том, является ли произошедшее в воскресенье концом сюжета или только его началом?

Решение правительства вызвало оживленную дискуссию не только среди тех, кого оно непосредственно затронуло

Разумеется, решение правительства вызвало оживленную дискуссию не только среди тех, кого оно непосредственно затронуло. Власть с помощью протекционистских мер, кстати, временных, на 9 месяцев, пытается спасти отечественное автомобильное производство, которое переживает нелегкие времена (как, впрочем, и в других странах, включая США).

С чисто экономической точки зрения аргументы могут выдвигаться как за новые пошлины, так и против них. В принципе, ввозные пошлины и так довольно высоки, а рынок подержанных машин отличается от рынка новых автомобилей. В условиях кризиса спрос падать будет и там, и тут. Однако правительство опасается, что снижение покупательной способности может привести к тому, что часть автомобилистов, не имея возможности купить новую машину, пересядет на подержанные. Другое дело, что если подержанные, в свою очередь, подорожают, а новые модели радикально не подешевеют, то наш воображаемый герой рискует остаться совсем «безлошадным». С другой стороны, рост цен на подержанные машины создает надежду, что кто-то предпочтет им новинки отечественного автопрома. Тут, однако, опять дело в цене. Отечественный автопром сегодня – это уже не только советские гиганты ВАЗ, ГАЗ и УАЗ, но и заводы, построенные или реконструированные транснациональными компаниями: «Форд», «Хенде», «Тойота», «Рено» и т. д. Проблема в том, что новые автомобили этой категории хоть и дешевле импортных, но всё равно существенно дороже подержанных. В одной ценовой категории с ввозными подержанными иномарками остаются только привычные «Жигули», на которые водители, привыкшие к более современным моделям, пересядут вряд ли. На мой взгляд, в краткосрочной перспективе от принятого решения выиграют лишь продавцы подержанных иномарок, которые были произведены в России либо завезены в страну до 1 января 2009 года. На их цене новые пошлины не скажутся. Но общая тенденция подорожания на рынке подержанных автомобилей всё же даст о себе знать. В итоге продавцы смогут извлечь выгоду из происходящего, несмотря на то что их машины всё равно будут дешевле тех, что завезены в январе.

Однако главный вопрос, который нужно обсуждать, касается не краткосрочного эффекта принятых мер, а протекционизма как такового. Либеральная экономическая философия, которой нас потчевали на протяжении последних двадцати лет (начиная ещё с позднего советского времени) заведомо объявляет любой протекционизм вредным и неэффективным. Напротив, экономическая история говорит, что это не всегда так, а если честно, то почти всегда не так. Большинство стран, переживших экономическое чудо — бурный рост промышленного производства, жизненного уровня и одновременную техническую модернизацию (начиная от США и Германии в XIX столетии, кончая Японией, Кореей, Китаем и той же послевоенной Германией в ХХ веке), в той или иной мере прибегали к протекционистским мерам. Успешное развитие русской промышленности на рубеже XIX и ХХ веков тоже опиралось на протекционизм, причем куда более жесткий, нежели на Западе. Про советский период мы уже и не говорим. Хотя почему? Всё-таки именно советская командная экономика привела к созданию мощной промышленности с собственной ресурсной и технологической базой.

В условиях кризиса протекционизм неизбежен, другое дело, какие конкретно меры должны быть приняты и в какой форме, чтобы достигнуть эффекта. Однако сам по себе протекционизм, понимаемый в узком смысле, проблемы действительно не решит. И дело не в либеральных сетованиях по поводу покушений на «свободу» рынка, а в том, что протекционистские меры являются условием для преодоления кризиса необходимым, но недостаточным. Протекционизм работает, если одновременно проводится социальная политика, направленная на повышение жизненного уровня населения, и разворачиваются массированные комплексные инвестиции в отечественную промышленность. Если хотя бы один элемент этой триады отсутствует, то не получится ничего.

Главной новостью предновогоднего времени стали у нас протесты (фото: ИТАР-ТАСС)

Проблема правительства в том, что, защищая внутренний рынок, оно не решается отказаться от догм либеральной экономики, в результате чего его собственные меры рискуют оказываются не слишком эффективными. Пока одна часть кабинета министров разрабатывает меры по спасению отечественного автопрома, другая часть кабинета занята переговорами со Всемирной торговой организацией, хотя прекрасно понятно, что вступление в ВТО сведет на нет большую часть усилий по защите внутреннего рынка.

Впрочем, если мелкие бизнесмены в Приморье, живущие за счет импорта подержанных «японцев», надеются, что вступление в ВТО решит их проблемы, они тоже ошибаются, причем роковым образом. Формально, конечно, снижение пошлин соответствует «духу» ВТО. Но одно дело – «дух», а другое – реальная практика и нормы. ВТО защищает интересы не мелких импортеров, а крупных экспортеров. Практика этой организации допускает, что страна может вводить у себя те или иные меры, не соответствующие правилам организации, если никто не инициирует рассмотрение претензий. А инициировать подобные разбирательства могут лишь государства и крупные корпорации. Вопрос: какое государство будет инициировать дело по защите интересов мелких бизнесменов и покупателей подержанных автомобилей в российском Приморье? Может быть, Япония? Но она будет заботиться о том, чтобы продвинуть на российский рынок новенькие «Тойоты». Если Россия вступит в ВТО и перейдет на соответствующий торговый режим, то это, скорее всего, разом прикончит и отечественный автопром, и бизнес перегонщиков. Другое дело, что эту плачевную перспективу учли даже отечественные переговорщики: наши автопроизводители выговорили себе семилетнюю отсрочку. У них, как мы знаем, есть сильное лобби. А вот интересы водителей праворульных «японцев» никто перед ВТО лоббировать не будет.

Беда в том, что в России есть множество производств, отраслей и сфер деятельности, чьи интересы тоже не представлены сильным лобби. Так что их вступление в ВТО заденет в полной мере. И суммарные потери рабочих мест могут оказаться не менее, а быть может, даже более значительными, чем могли бы иметь место в автопроме, не будь он должным образом защищен. Короче говоря, правительство стоит перед дилеммой: либо защищать внутренний рынок и отечественное производство, отказываясь от вступления в ВТО и других либеральных экономических начинаний, либо наоборот, обречь на неэффективность все свои протекционистские меры. Нельзя проводить две противоположные политики одновременно. Надо выбирать. И выбор надо сделать очень быстро — времени практически не осталось.

Непоследовательность чревата не только экономическими, но и политическими проблемами, по сравнению с которыми неприятности в Приморье покажутся легким недомоганием. В этом случае власти будут вызывать недовольство одновременно в разных социальных и идеологических группах — в одних либеральными мерами, недостатком заботы об отечественной промышленности и рынке, в других — протекционистскими мерами, находящимися в противоречии с либеральной доктриной, а третьи будут недовольны оттого, что ни те, ни другие меры не приводят к обещанным результатам.

В этом плане события в Приморье и их отголосок в других регионах России демонстрируют определенную политическую модель, которая может воспроизводиться снова и снова. Правительство по сравнению с прежними годами находится в качественно новой ситуации. На протяжении 2000–2007 годов у власти была возможность удовлетворять одновременно различные лоббистские группы и социальные интересы, в том числе даже противоречивые. Ресурсов было достаточно, чтобы хватило и работодателям на прибыль, и работникам на зарплату, чтобы средства шли на развитие внутреннего рынка, но чтобы не пострадали импортеры. Масштаб нефтяных доходов покрывал всё, давая возможность поддерживать промышленный рост и рост потребления с помощью очень умеренного протекционизма, который к тому же имел место далеко не во всех отраслях (тот же автопром, сельское хозяйство, банковская сфера). В общем, были довольны все.

Новая ситуация заставляет постоянно делать выбор. И удовлетворяя одних, власть провоцирует недовольство других. Пряников сладких опять стало недоставать.

Именно сейчас становится ясно, насколько безумной и расточительной была политика Минфина на протяжении предыдущих пяти–семи лет. Алексей Кудрин любит сравнивать себя с библейским Иосифом, который, как известно, провел семь лет, прошедших под знаком «тучных коров», накапливая зерно для борьбы с будущим неурожаем. Но Иосиф был у фараона не министром финансов, а министром продовольствия. И накапливал он материальные средства к существованию, а не обесценивающиеся бумажки и долговые обязательства. Если бы в годы экономического подъема средства были вложены в развитие экономики Приморья, если бы там возникло в государственном секторе множество новых, хорошо оплачиваемых и эффективных рабочих мест, если бы разговор о сборке японских автомобилей с правильным левым рулем завели бы не сейчас, а лет пять назад, если бы правительство само инициировало создание подобного завода, инвестировав в него средства, а заодно озаботилось бы организацией отечественного производства качественных комплектующих (например, надежной автомобильной резины)... В общем, понятно. Любой кризис в Приморье, даже если бы и разразился, был бы куда менее серьезным и опасным.

Но что сделано, то сделано. Прошлого не воротишь. Будущее покажет, способны ли наши чиновники сделать необходимые выводы из собственного опыта. А главное — смогут ли они сделать это своевременно.