Леонид Радзиховский: Есть такая партия. Какая?

На самом деле – что, собственно, случилось? О каком объединении идет речь?

Предложение, от которого нельзя отказаться

Самораспустились три партии. 15 ноября во всех трех пройдут съезды, которые окончательно примут это решение. Рискну предположить, что двум из них это сделать было не так уж трудно: они существовали в основном в виде своих уставных документов. Не слишком активные даже в период выборов в Думу, с тех пор они и вовсе никак не обозначали свое присутствие в политической жизни. Поэтому мне кажется, что если в связи с этими партиями какая-то задача и стояла, то она могла заключаться в том, как относительно безболезненно и соблюдая политес объявить о закрытии проектов, не имеющих больше перспективы. Что и было сделано.

В наших условиях альтернатива «кремлевскому проекту» одна: уйти с поля легальной политики, выйти из Системы

С СПС картина немного иная.

Все-таки эта партия (точнее ее предшественница – ДВР) возникла в те времена (1993 год), когда в партийной политике была еще какая-то реальность помимо пиар-проектов, да и сама политика была частью реальности. Соответственно, партия возникла как некоторое живое образование, была создана людьми идеологическими. С одной стороны в партию вошли наследники либерального крыла «Демроссии», с другой – младореформаторы из команды Гайдара. Партия гордо повторяла, что она является одной из двух (вторая – коммунисты) партий в стране, у которых есть идеология.

Правда, идеология сильно менялась – от умеренных либеральных бюрократов до участников маршей несогласных, от «Путина – в президенты, Кириенко – в Думу» до «надо валить Путина или валить из страны». Кстати, под первым лозунгом СПС одержала единственную в своей истории победу при выборах в Думу (т. е. попала в Думу-1999), а, перейдя в непримиримую оппозицию, потерпела самое унизительное поражение в 2007-м (собрали меньше 1 % голосов). Сами члены СПС объясняли это, понятно, давлением административного ресурса и украденными голосами, но ясно, что это лишь часть правды. И давление имело место, и подсчет, наверное, был далек от точности, но куда важнее, что люди просто не хотели за СПС голосовать.

В общем, за 15 лет партия лучше и сильнее не стала… Все ее лидеры – Кириенко, Хакамада, Немцов – в разное время ушли (про Кириенко странно и вспоминать, что он когда-то был лидером СПС, да ему и самому, наверное, это странно). Уже объявив о будущем объединении, из СПС вышел председатель партии Н. Белых, а через пару дней экс-лидер партии Гайдар, который давно уже не принимал никакого участия в работе СПС, тоже «положил партбилет» – в новую партию он не войдет.

Из известных фигур СПС к будущей партии готов примкнуть лишь Чубайс, для которого СПС, похоже, вроде чемодана без ручки – тащить тяжело, бросить обидно.

Не буду перечислять прочие беды СПС, о которых много писали. Денег нет, избирателей кот наплакал, члены партии расползаются… В общем – все понятно. Партия больше тянуть свое существование не могла – не имела для этого ни физических, ни моральных сил. И ни малейшего просвета в конце тоннеля – пока не показался свет кремлевских фар.

В этой ситуации очень странно звучат слова (а ведь звучат!) об «уничтожении партии». Нет уж – партия просто тонула. А Кремль просто сделал им «предложение, от которого нельзя отказаться», – швырнул спасательный круг.

Муки либеральной совести

Испытывали ли члены СПС муки совести, хватая этот круг?

Честно говоря – не думаю.

Ну, во-первых, кто испытывал муки, тот мог и не хвататься, уйти как Белых, в новую партию не идти. «Круг»-то виртуальный, речь идет не о жизни и смерти; не нравится работать в «кремлевском проекте» – можно безболезненно уйти.

Во-вторых, почему, собственно, у средних функционеров СПС должна быть аллергия к сотрудничеству с властью?

ДВР создавалась как партия власти – правда, как партия демократической, либеральной власти или, точнее, как партия либерально-демократического крыла власти, партия при либеральных бюрократах. Точно так и СПС была партией во главе с либеральными бюрократами; партией, ориентированной на «либеральную башню Кремля». И сегодня – продолжая ту же логику в новых условиях – новая партия, в которую войдет СПС, также будет ориентирована на либеральный вектор в политике власти.

Конечно, это предполагает определенные ограничения. Не ругать президента – премьера, по крайней мере, не ругать их ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ кадровые и политические решения. Ограничения серьезные и совсем не приятные для «независимого политика»: как ему быть, если он – исходя из своих взглядов и убеждений – не согласен с теми или иными важными действиями Медведева и Путина, например, по Грузии?

Но в наших условиях альтернатива «кремлевскому проекту» одна: уйти с поля легальной политики, выйти из Системы.

Для партии это не только физически невозможно – никто не даст ни денег, ни ТВ-эфира, – но и полной свободы тут не жди! Вырвавшись за одни флажки, попадаешь за другие. Если системная партия должна в принципиальных вопросах соглашаться с Кремлем, то внесистемная партия точно так же ДОЛЖНА с ним не соглашаться в тех же принципиальных вопросах (да и в любых иных тоже) – иначе в чем же ваша непримиримость? Как быть бедолаге-либералу, попавшему в оппозицию, если он – исходя из своих взглядов и убеждений – СОГЛАСЕН с действиями российской власти в Грузии или, скажем, в финансово-экономической политике?

Так что «положение обязывает» в обоих случаях.

Только в одном случае есть возможность спокойно заниматься «политической деятельностью» в указанных системных рамках, а в другом надо – уже в соответствии с другими рамками – изображать какого-то «карбонария», скакать по митингам (спасибо, что не по баррикадам!), кричать в довольно странной компании «Пу-тин, у-хо-ди !», рискуя еще и схлопотать от ОМОНа. Что, кстати, и случилось на одном из маршей несогласных с зампредом СПС, ныне волею судеб ставшим «лидером партии», – с Леонидом Гозманом. Насколько я знаю Леонида, мне кажется, что ему было не только физически больно, но вполне возможно, что он в душе задавал себе вопрос «оно мне надо?».

И дело тут не просто в инстинкте физического самосохранения – в котором, к слову сказать, ничего зазорного нет, пусть его (инстинкт) осуждает тот, кто сам ничего не боится. Но есть и другой момент.

Быть самим собой

Эта партия (точнее ее предшественница – ДВР) возникла в те времена (1993 год), когда в партийной политике была еще какая-то реальность помимо пиар-проектов (фото: Дмитрий Коротаев/ВЗГЛЯД)

Да, есть люди с революционным темпераментом. Есть фанаты. Есть т. н. «демшиза» – принципиальные противники практически любой власти.

Если у вас такая психофизика «настоящего буйного» – ваше счастье/несчастье. Но такого сорта люди едва ли пошли бы в СПС – в их распоряжении в 1990-е был «Демсоюз» Новодворской или остатки «Демроссии». Кстати, Новодворская хоть и симпатизировала Гайдару и Чубайсу, но и в страшном сне бы в СПС не вступила – слишком это для людей ее типа была благополучная, буржуазная, системная партия. Чужая партия; даже если идеи и близки, то стиль – чужой, слишком благополучный. Ну, а сейчас «пламенные революционеры» известно кто и известно где – у Каспарова–Лимонова и Ко.

Это люди не просто «других взглядов», чем СПС. У них другая политическая анатомия и физиология. И я думаю, что, временно оказавшись по соседству с ними, члены СПС (тот же Гозман, к примеру) чувствовали себя крайне дискомфортно – как удачливый яппи в компании обкурившихся хиппи.

Я не к тому, что кто-то «плохой» (трус – или псих), а кто-то «хороший» (разумный – или гордый герой). Я к тому, что люди разные и типы людей разные. И идеология разная. И, кстати, идеология часто связана с психофизикой – буйные и брутальные «по жизни» люди часто тянутся к крайним, нетерпимым, буйно-брутальным идеям. Ядро же СПС составляли и составляют разумные либеральные обыватели (в «хорошем», а возможно и «плохом» смысле слова). И «косить под революционеров» для них и в личном, и в политическом плане – фальшивая игра.

Да, под контролем Кремля не самая удобная позиция.

Но в компании «демшизы» бодать головой кремлевские стены (точнее, мостовую Красной площади) – позиция для них еще менее удобная. И еще менее честная.

А выбор, увы, именно такой. «Третьей позиции» в нашей суровой реальности не предусмотрено – разумеется, если вы склонны заниматься публичной политикой.

СПС – в огромном своем большинстве – выбрал «кремлевский проект». Как по утилитарным соображениям, так, полагаю, и по мотивам психологического комфорта и по убеждению. Убеждение же простое – лучше плавная эволюция (или надежда на нее), чем «великие потрясения», «до основанья, а затем…».

И они сделали правильный, т.е. адекватный выбор – зачем себя за шиворот волочь на баррикады, которые вам несимпатичны?! Ради секундного красивого жеста? Ну, это даже не смешно… И нынче совсем не модно.

Кстати – о жестах.

Самое глупое – ставить себя в заведомо ущербное положение.

Чтобы потом краснеть, отводить глаза и шумно доказывать, что «я не верблюд».

СПС сейчас этой ошибки не сделал: никто не стал скрывать (да это и невозможно было), что идея «новой партии» исходит из Кремля, что организатор процесса – власть и т. д. Это очень правильно – «правду говорить легко и приятно». И не советовал бы новой партии начинать бить себя в грудь – «мы такие независимые», после чего бесстрашно хвалить президента и отчаянно ругать его врагов. Это будет не просто глупо и фальшиво, но еще и противно. На такой поляне «я оппозиционер, потому что я всегда за власть!» умеет танцевать только мсье Жириновский. Но таким уж надо родиться… СПС, на свое счастье, таким не родился.

Поэтому они честно обозначили свое положение (правда, повторяю, другого варианта у них не было). Но эта честность требует ответа на следующий вопрос.

Хорошо, вы – элемент «кремлевского проекта», вы лояльны власти в основных вопросах и т. д. Никто из обычных людей вас за это не «обвиняет», не «презирает» и т. д. Подавляющее большинство избирателей России тоже не имеют принципиальных расхождений с властью.

Но вот вопрос – зачем при всем том за вас голосовать, если уже есть ЕР?

И тот же вопрос в иной проекции. А власти зачем еще один проект, когда есть ЕР (да и СР)?

А вот об этом – в следующей статье.