Леонид Радзиховский: Игра на повышение

Этот тренд неизбежен.

Все видят, как разворачивается экономическое, затем политическое «наступление России» (насколько оно успешное – другой вопрос). Ну-с, естественно, за ним подтягиваются, «входят в прорыв» и идеологические обозы. Причем, как правило, делают это даже не по приказу начальства, а добровольно – люди (а ученые-обществоведы тоже могут считаться людьми) подвержены моде, мейнстриму, общему тренду и т.д. Они и формируют эту моду, и формируются ею.

Как понимать само выражение «объективный факт прошлого» – вот капитальный вопрос истории

Ветер есть? Значит, знамена сами собой развернутся. Историки-быки победят историков-медведей (надеюсь, продвинутым читателям газеты ВЗГЛЯД не надо объяснять значение общеизвестных биржевых терминов).

Социальный заказ историкам (причем не только исходящий от «партии и правительства», но и от всего общества) во всех странах и во все времена очень похож: более или менее грубо, но задним числом подсудите нашим! Что вам стоит это сделать в том бесконечном матче, который зовется «всемирная история»?..

И подсуживают.

Занимаются этим все, кто умеет. И серьезные ученые. Например, нечто вроде «конца истории» провозглашали на свой лад и Карамзин, и Кант, и Гегель – все они по странному стечению обстоятельств видели высшую форму правления (лучше не придумаешь!) у своих государей. И писатели, в том числе великие: один из самых известных примеров наглой исторической фальсификации – «Ричард III» Шекспира, а уж что он понаписал о Жанне д’Арк! И режиссеры (см. весь советский или голливудский кинематограф, включая такие шедевры, как «Броненосец «Потемкин» или «Чапаев», «Спартак» или все фильмы о покорении прерий)

И делают это часто без угрызений совести – ведь все подсуживают своим (и правильно делают!), а мы что, лыком шиты?

В Париже поезда отходят от вокзала Аустерлиц, а в Лондоне, натурально, от Ватерлоо. У каждого своя точка отсчета. Где же лежит истина? Посредине? Или, может, ее, этой объективной исторической истины, вообще нет – есть лишь безграничная совокупность субъективных оценок ? Как в искусстве – «все жанры хороши, кроме скучного»? И мы, и французы знаем (и в учебниках пишем), что выиграли Бородино. Так кто ж его все-таки выиграл? Или можно лишь более-менее точно подсчитать потери сторон и развести руками - мол «победила дружба»...

Так мы вступаем в область вечных методологических споров: что есть историческая истина? Где полет шмеля интерпретаций ударяется о стену фактов?

Не будем погружаться в эти дебри, где обожают плутать все выдающиеся историки. Тема куда шире – ведь причины искажений фактов, создания мифов и т.д. далеко не только политико-идеологические. Как понимать само выражение «объективный факт прошлого» – вот капитальный вопрос истории. Ясно, что эти факты есть, они существуют безотносительно к намерениям интерпретаторов, но ясно и то, что они принципиально отличаются от существования физических вещей или математических понятий. Однако, повторяю, не буду входить в эту чащу – не вылезу.

Наша тема куда уже и проще. «Предоставим небо птицам и обратимся к стульям».

Президент России провел совещание с делегатами Всероссийской конференции преподавателей общественных наук

Стулья же наши таковы – каким является сегодня социальный заказ государства и общества (большинства общества) к исторической науке, к историкам? «Сделайте мне красиво» – это понятно, это всегда и везде так. Но что сие конкретно может значить здесь и теперь? Какая «красота патриотизма» нынче в моде?

Этого на самом деле никто толком не знает.

Да, историю пишут победители. В начале 1990-х победителями в идеологической борьбе в России казались прозападные либеральные силы. С этих позиций они понимали русскую историю по-своему – как историю преступлений и поражений империи. Вероятно, это отражено в том числе и в школьных учебниках того времени. Но вот прошли годы, Россия снова «вошла в тело» и хочет «войти в разум», хочет стряхнуть с себя «исторические цепи» и написать свою историю, так сказать, историю с позиций силы.

На таком, сугубо размашистом, идеологическом уровне это ясно. И хотя такой посыл может кому-то не нравиться (делаю явку с повинной - вот, скажем, я не испытываю должного восторга), но «против лома нет приема» – растущее национальное самосознание требует исторического реванша. Или хотя бы реванша в изложении истории. Это объективно неизбежно.

Однако дьявол-то в деталях.

Конкретно – что же все это может означать?

Ну, вот совещание Путина с историками прошло в канун 22 июня. Как написана «пораженческая» история войны – ясно. Как написать «победительную» историю того же 1941 года? Особенно сейчас, когда информация открыта, Интернет, скажем, не «родишь обратно», даже если кому-то и приспичило бы…

Что это значит? Отрицать факты – миллионы военнопленных, полный бардак в Красной армии, да и массовый (десятки тысяч зафиксированных случаев) переход на сторону врага? Рисовать кинокартинку – воин Красной армии идет с голыми руками на танк, когда всем историкам известно, что чего-чего, а уж танков в СССР было в 1941 году в разы больше, чем у немцев, просто использовать их не умели? Или просто педалировать отдельные случаи несомненного героизма – Брестская крепость, Гастелло и т.д.?

Нет. Вернуться к советской пропаганде – хоть 50-летней, хоть 30-летней давности – просто невозможно. Отрицать факты – невозможно, даже не по моральным соображениям, а просто по той причине, что живем в открытом обществе, нравится это или нет.

1941 год – просто самый яркий пример того, как общая идеологическая установка (повторяю, «плохая» или «хорошая», но в любом случае объективно востребованная сегодня обществом) не лезет в игольное ушко несомненных исторических фактов.

То же относится ко многим мифам о царе-мученике Николае II (равно как и к либеральным мифам о «темных силах» вокруг трона, чуть ли не к «заговору Распутина»).

В общем, хочет этого кто-то или нет, но искажения (замалчивания) фактов на уровне «Краткого курса истории ВКП(б) – 2» больше не будет – с появлением Интернета технические возможности для такой работы резко сузились.

Другое дело, что общественное сознание, и особенно подсознание, может и дальше жить в пещере привычных или удобно-зловещих мифов. Тут уж «наука бессильна» – и историческая, и медицинская. Например, опубликовал писатель Карпов «секретный протокол» о встречах в 1942 году представителей НКВД с группенфюрером SS Вольфом (так сказать, «17 мгновений весны 1942»). Зануды-историки ему сразу вопрос: из какого архива достал? Да и терминология «документа» не соответствует тому времени. И так миллион замечаний, показывающих, что перед нами грубая, полуанекдотическая фальшивка. Ну, писатель в ус не дует, на вопросы и не думает отвечать. Его святое право. И право читателя во все это верить. Вкладчиков в «историческую МММ» всегда хватает, тем более они ведь рискуют не деньгами, а всего лишь своими мозгами…

Какой могла бы быть концепция «государственнического», «разумно-патриотического» учебника эпохи открытого общества?

Но уж государство в такие игры играться не должно, тем более на уровне школьных учебников.

Таким образом, реально «улучшить» в официальной истории можно только интонации и интерпретации – но все равно не выходя за флажки основных общеизвестных фактов.

Это довольно осторожная игра на повышение, которая не должна привести к скандалу и интеллектуальному банкротству.

Например, если вернуться к тому же примеру – к истории ВОВ.

Видимо, «пораженческий» подход, «история побежденных» заключается в рассказе о «полной неспособности СССР и армии» противостоять немцам, о «моральном поражении советского общества», которое ждало немцев – «освободителей от большевизма и колхозов». В таком учебнике больше половины места должно быть отдано 1941–1942 годам.

Что такое советский учебник, мы знаем, рассказывать не нужно.

Ну а какой могла бы быть концепция «государственнического», «разумно-патриотического» учебника эпохи открытого общества?

Не лгать. Не изобретать факты и не прятать факты неудобные, во всяком случае если речь идет о вещах капитально важных.

Если не лгать (а значит, не бояться, что схватят за руку), не бояться оперировать всем массивом фактов, но постоянно иметь при этом в виду, что «Победа – за нами!», то так и возникает убедительный пафос. Нелепо сейчас изображать рыцарей без страха и упрека, никогда не ошибающихся полководцев и солдат, бегущих только вперед – «За Родину! За Сталина!». Но показать, как эти часто ошибавшиеся полководцы все равно победили немцев, кстати тоже ошибавшихся, как эти солдаты сломали хребет немецкой машине, машине мощной, но тоже далеко не безупречной…

Современный человек (в том числе школьник), знающий «по жизни», как трудно, ценой каких усилий, компромиссов дается победа в беспощадной конкуренции, никогда не поверит сказкам о безупречных героях. А вот истории про отчаянную борьбу, где с многими ошибками, медленно, но верно победили, – он поверит. Не просто «признает факт победы» (тут «верить» нечему, и так всем известно), а проникнется пафосом этой борьбы, сможет ее прочувствовать, примерить к себе и в итоге испытать ту самую реальную гордость.

Вот примерно так могла бы выглядеть «игра на повышение истории».

В переводе же на простой язык есть простой совет идеологическому начальству: не раздавайте историкам казенных литавр и барабанов со склада, привлекайте хороших специалистов и не пытайтесь ими «руководить». Не учите ученых. Историки сами сделают «как надо», только не мешайте им ценными указаниями…