Михаил Бударагин: За горизонтом

Футурология в России никем не запрещена, но иногда складывается впечатление, что негласное табу все же существует. Экспертное сообщество так долго ожидало имени «преемника», так долго гадало: «Иванов? Медведев? Якунин? Кто-то еще? Зубков?», что теперь, когда Путин кандидатуру Медведева поддержал, комментаторы впали в какой-то непрекращающийся словесный ступор. За Медведева трудно зацепиться, он в этом смысле идеален и для похвалы, и для критики.

Тезисы за в общем вполне понятны: Глеб Павловский выразил их наиболее точно: «Медведев спокоен, он может все контролировать», а значит, в ближайшее время российская политика останется той же, «путинской», с национальными проектами, лояльными президенту парламентом и правительством etc.

За Медведева трудно зацепиться, он в этом смысле идеален и для похвалы, и для критики

Точку зрения оппонирующей стороны (а именно – внятную и проговоренную позицию, а не вопли о том, что «Медведев – плохой») представил Андрей Ашкеров, написавший о том, что при сохранении статус-кво вполне вероятна консервация элит в квазибюрократический механизм, генетически восходящий к худшим позднесоветским образцам.

Павловский и Ашкеров были едва ли не единственными, кто позволил себе институциональный анализ – пусть и ближайшего – будущего. На примере этих высказываний несложно проследить две основные тенденции выстраивания горизонта событий не в специализированной среде футурологов, чьи изыскания оказывают на реальную политику косвенное влияние, а в динамике, казалось бы, сиюминутного рассмотрения. Позиция Павловского апеллирует к эмоции, к возможности принять Медведева как гаранта спокойствия и отсутствия «резких движений» со стороны власти, и в этом смысле она тоже вполне институциональна. Ашкеров более строг, от его претензий трудно отмахнуться, но преодолеть бюрократизацию – не такая уж непосильная задача, как может показаться.

Собственно, именно в этом направлении и должна развиваться политическая футурология, построение, если угодно, идеальной модели государства на подручном материале. Его главная характеристика – имманентность, он сегодня таков, каков есть, и заламывание рук относительно всегдашней тяги отечественных элит к излишнему «угрюм-бурчейству» спасает мало.

«Эксперты», насупив брови, обсуждают перспективы Дмитрия Медведева

Главный вопрос планирования сегодня, озвученный Владиславом Сурковым на глобальном стратегическом форуме «Будущее в поисках координатора», – возможно ли будущее без России и стоит ли оно того, чтобы к нему стремиться? На первый взгляд он не касается Дмитрия Медведева, спокойствия и бюрократии напрямую, а вообще выводит разговор за рамки нашего тесного, но до боли милого вольера. Но на самом деле речь идет именно о том, жизнеспособна ли Россия как национальное государство (с его национальной бюрократией и прочими радостями скромного бытования) в эпоху «третьей волны» (с автором термина Элвином Тоффлером, чей доклад стал центральным событием форума, можно не соглашаться, но исходить стоит все же из общей концепции «переходности» нынешней эпохи кризиса государств и создания внегосударственных институтов политики)?

Опасения Глеба Павловского относительно самой возможности неконтролируемого сценария развития – это очень распространенный сегодня страх того, что «все вдруг закончится». Он присущ среднему классу, крупному бизнесу, определенной части обывателей, пусть и не имеющих сколь бы то ни было серьезных доходов, но ни в коем случае не заинтересованных в переменах. Разумеется, сам Павловский выступает в данном случае не столько голосом этих групп, сколько выразителем чаяний существенной части элит, которые, как и обыватели, полагают очередную «перетряску» наибольшим злом. Горизонт будущего здесь диктуется одним фундаментальным понятием – «спокойствием до следующей войны», спокойствием как единственно возможной стратегией подготовки к этой войне.

Ашкеров в свою очередь выступает от пусть и не столь многочисленной, но пользующейся известным авторитетом части интеллигенции, как «запутинской», так и не слишком жалующей нынешнее положение дел. Легко прочитываемый message его выступления, как у Павловского, – подготовка к войне (собственно, это война – переход от одной эпохи к другой, о котором было написано выше) через модернизацию элит, через преодоление в человеке нынешнего технократизма, через новую идеократию, власть идеологии над повседневностью (сегодня повседневность, разумеется, торжествует).

Обе эти точки зрения не только имеют право на существование – они органически дополняют друг друга в попытке ответить на фундаментальный сегодняшний вызов: как именно, в каком качестве Россия будет существовать в начале собственной «третьей волны»? Разумеется, нынешняя «пересменка» – лучшее время для подобных прогнозов.