Леонид Радзиховский: Я не датчанин – римлянин скорей

Этим летом я отдыхал на родине Ее Величества – в Дании. Там было кое-что, быть может, любопытное для читателей газеты ВЗГЛЯД (едва ли большинство из них бывало в Дании).

В Копенгагене я не увидел военных и полицейских – вообще. Исключение составили два офицера полиции, охранявшие оловянных солдатиков, – они стояли, когда менялся караул у королевского дворца. Еще с одним полицейским связана изумительная история.

Мы зашли в район, где находятся министерства и прочие официальные здания. Вошли в какой-то двор. И тут видим полицейского – кстати, араба. Спрашиваем – можно ли сюда пройти. «Можно», – отвечает. «Но не одним. Я вас должен сопровождать внутри министерства. Поэтому давайте я закрою ворота и пройду с вами».

Шорты, велосипеды, министры без всякой охраны, оловянные солдатики, сексуальная, национальная, социальная толерантность

Ошеломленные мы еле пробормотали свое «спасибо», узнали, что это – Министерство финансов, спросили, какое здание напротив, услыхали равнодушное «не знаю» и тихо удалились из этого заколдованного замка…

Чтобы никто не подумал, что я рисую рай-на-земле, спешу добавить, что в Копенгагене: много бомжей (это – не безработные, это – те, кто не желает получать пособие!), много грязи, крайне невкусная, на мой вкус, пища. Наконец, там, как и во всей Дании, – вполне ненавязчивый сервис, официанты двигаются с такой скоростью, какую им, видимо, предписывает всеобщая декларация прав человека…
Кстати. Еще о датском сервисе.

Зашли в магазин покупать рубашки. Неплохой выбор (хотя не сравнить с крупными столицами Европы), но интереснее другое. Продавцов, опять же, еле-еле докличешься и, в общем, эти деятели не удосужились размагнитить мою рубаху. Когда мы спохватились, стояли уже у выхода, тащиться назад было лень. Сказав друг другу все, что мы думаем о датских продавцах, и помня, что чек у нас есть, мы неуверенно двинулись к выходу. Естественно, рубашка зазвенела.
И здесь… Представьте себя на выходе из нашего магазина со звенящей рубашкой. Представили. Теперь – внимание, правильный ответ.

А. Полиции, само собой, на выходе нет – не предусмотрено такое архитектурное излишество. Б. Датские граждане слышат звон, знают, откуда он, но не обращают на это никакого внимания. И мы спокойно, под торжественный звон рубахи, выходим из магазина.

Какие еще чудеса вам описать?
Да, датчане – истинные арийцы. Все как на подбор – здоровенные, сухопарые, накачанные. Главный транспорт, естественно, велосипеды. По утрам по берегу моря (до Копенгагена мы жили на курорте) бегают толпы мужчин и женщин от 10 до 80 лет. Женщины – батальоны русалочек, иногда с грубоватыми лицами, всегда – с безупречными фигурами.
Церкви и тюрьмы сравняем с землей. Я не видел не только полицию – но и церквей. То есть церквей, понятно, хватает – да только внутри одни туристы. Правда, в одной церкви мы видели местных жителей – парень в шортах, нога на ногу, довольно громко беседовал с какой-то женщиной.

Еще одна любопытная деталь. Мне всегда казалось, что здоровые люди – достаточно брутальны, а то и прямо агрессивны. Вечный разговор «чем сильней – тем добрей» как-то не слишком подтверждался скромными жизненными наблюдениями. Так вот, здоровенные, накачанные датчане кажутся до такой степени лишенными агрессивного начала, что даже вопрос приходит в голову: а тестостерон-то у них вообще вырабатывается?

Презрение к мишуре, внешнему блеску и величию. Отсюда – и скупой, чисто функциональный стиль архитектуры, одежды, еды, политики, мимики, жеста (фото: Анна Писаревская)

Как-то раз мы забрели в Копенгагенский университет. И попали, видимо, на какую-то ихнюю студенческую вечеринку. Во всяком случае, оказались в толпе, видимо, не столько пьяных, сколько обкуренных викингов и русалочек. Представьте, опять же, себя в такой вот развеселой толпе – ну хоть в любом из московских вузов. Нет, конечно, с вероятностью 90% ничего вам не сделают, но с вероятностью 95% вам будет страшновато. Как минимум – не по себе. Здесь – нам даже в спинной мозг не поступил слепой сигнал тревоги. Было абсолютно ясно: не только никто не обидит, но никто и не пристанет.
Кстати, и о национальном вопросе.

Как везде в Европе, в Дании много негров и арабов. И как везде (а может, и того чаще), вы видите смешанные кампании: «истинные арийцы» (арийки) вперемежку с черными и желтыми. Причем это могут быть и дружеские компании, и семейные пары, и любовники. В любом случае, смешение, по-видимому, идет активно. Наверное, есть проблемы (в газетах мы читали про каких-то местных поборников «чистоты расы»), но, наверное, эти проблемы надо выискивать. Мы ничем подобным не занимались – ходили, смотрели вокруг, старались быть более-менее непредубежденными сторонними наблюдателями.

Общее впечатление вполне банально. Самая полная, какая возможна в этом мире, СВОБОДА И БЕЗОПАСНОСТЬ.
Почему же у них так получилось?
Маленькая страна, почти не воевавшая (хотя немцы в 1940-м ее, как известно, оккупировали). Со времен былого величия викингов прошли многие века. Но главная ли это причина? Или только элемент общей системы?

Есть такая психологическая теория: каждый человек проживает жизнь в соответствии с сюжетом какой-то сказки, которая становится канвой его существования. Относится ли это к странам?

Если так, то не зря национальный герой Дании – Андерсен. Я думаю, что главной сказкой Дании является «Новое платье короля».
«Король – голый!» – как много в этом звуке для сердца датского слилось, как много в нем отозвалось.

Презрение к мишуре, внешнему блеску и величию. Отсюда – и скупой, чисто функциональный стиль архитектуры, одежды, еды, политики, мимики, жеста.
Представьте полное отрицание нашего стиля – и вы получите стиль Дании.

«С возвращеньем двуглавых орлов возрождается русский язык… По золоту икон проходит летопись времен». Тяжелая, боярская шуба Государства, мощные черные машины с мигалками, обязательное прилагательное «великая», генетический код «православие-самодержавие-народность».

Шорты, велосипеды, министры без всякой охраны, оловянные солдатики, сексуальная, национальная, социальная толерантность.
Я стараюсь не оценивать то и другое в терминах «хорошо» – «плохо». Просто – у них так, у нас – эдак.

Главный транспорт, естественно, велосипеды (фото: Михаил Довженко)

Генетический код государства в России: православие-самодержавие-народность. У них скорее экономичность-конституционность-приватность (сказано мной коряво, но более красивой формулы не нашел, главное, хотелось выразить суть).
Так вот, в связи с этим я и возвращаюсь к названию статьи.

1848 год. На всю Европу летят искры революции – из Парижа. В молчаливом чиновном Петербурге Николай I выпрямляется во весь свой громадный рост и берет на себя роль «жандарма Европы» (шлет войска на помощь австрийскому императору).

А в Копенгагене, когда толпа местных революционеров (все-таки дикость какая-то – «датские… революционеры») подошла к королевскому дворцу, король Фредерик VII вышел к ним со словами: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Король не только не боролся за сохранение своей абсолютной власти! Нет, совсем наоборот: от души благодарил революционеров за то, что они избавляют его и династию (кстати, старейшую в Европе!) от непосильного груза государственных забот. Король легко дал конституцию – и занялся своей любимой археологией. Так Дания стала конституционной монархией.

И вот, в 1866 году пути этой монархии пересеклись с нашими дорогами. Дочь короля, внучатая племянница того самого Фредерика, Дагмара была помолвлена с цесаревичем, будущим Александром III.

Таким образом, для Николая II был равно близок и датский, и русский опыт «переживания Революции».

Как и его отец, Александр III, Николай не стремился к власти, больше всего ценил тихую частную, семейную жизнь. Воля к власти у Романовых ослабела, давно стал преданием XVIII век, когда цари рвались к трону по трупам (Екатерина), на гвардейских штыках, не говоря уж о временах куда более кровавых и ранних…

Казалось бы – поддайся и своим человеческим склонностям, и общему духу времени, дай ты эту несчастную конституцию, сбрось с себя кандалы непосильной для тебя Абсолютной, самодержавной власти. Не жди, пока эту конституцию вырвут у тебя железом и кровью.

Караул у королевского дворца (фото: Михаил Довженко)

Давала ли сыну такие советы Дагмара? Во всяком случае дед, а затем дядя – короли Дании – писали в Петербург именно об этом. Но нерешительный, застенчивый, молчаливый, чуждый больших политических планов, Николай стоял как скала: «Буду защищать нерушимые начала самодержавия так же неуклонно, как незабвенный мой родитель».
Ну а чем это обернулось на практике?
1848 год, Копенгаген. «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
1905 год, Петербург. «Патронов не жалеть, холостых залпов не давать».
ЗАЧЕМ?

Так Император понимал свой Долг? Так понимал свою обязанность… Перед кем? Перед Богом? Перед предками? Перед Россией? Или без уточнений – «обязанность – просто»!

Да… Разные люди, разные страны, разные судьбы.
Конечно, и конституция не гарантирует сохранность монархии в ХХ веке. Какие-никакие, но были конституции в Германии и Австро-Венгрии. Но под ударами войны эти империи рухнули. Конституционной была и итальянская монархия – и тоже рухнула.

И все же если и был шанс сохранить монархию – то только конституционную. И все же такой страшной революции, как в России самодержавной, больше нигде не было. И все же «вовремя» данная конституция могла иначе повернуть судьбу и России, и династии.

Но и после Романовых сам ПРИНЦИП самодержавия остался, хоть и под другим названием. Цареубийцы возродили царство. Да еще и какое!.. Так, может, прав был по-своему Николай – самодержавие как-то запрограммировано в нашей стране?

Ну почему по разбитым дорогам русской истории мы, попетляв, все время приходим к той или другой форме самодержавия? На роду так написано? История с географией такие? Во всяком случае, есть тут что-то вполне надличное, очень слабо зависящее от «Ф. И. О.» очередного обитателя Кремля.

«Я не датчанин – римлянин скорей», говорит Горацио Гамлету.
Вот и мы в России – точно что «не датчане».
Может и впрямь – римляне?
Третий Рим, а четвертому – не бывать? По крайней мере, других Империй в Европе точно – нет и не предвидится.