Андрей Левкин: Время оптом и в розницу

Ну а на минувшей неделе отмечено интересное явление природы на экране: литераторы и литературные критики, - хотя, казалось бы, причем тут телевидение.

Вот грустное мероприятие в «Школе злословия». Анонс: «В гостях у ведущих программы «Школа злословия» – литератор, издатель, критик, переводчик Борис Кузьминский. Тема программы: причины, заставившие Бориса Кузьминского оставить профессиональную литературную деятельность в качестве автора критических статей». Так и было, Кузьминский снова и снова сообщал, что литературной критикой он заниматься больше не будет, ведущие пытались его всячески улестить, Кузьминский был непреклонен. Дошло даже до того, что Смирнова и Толстая фактически умоляли «... ну Боря, для нас напишите, нам интересно», а он им – нет, и все тут.

В сумме так: все издатели одинаковы, писатели тоже, а госструктуры, те – вообще

Потому что не о чем, вот так. Потому что нельзя быть литературным критиком, когда институт экспертов себя дискредитировал, а «Код да Винчи» издается огромными тиражами. А все это потому, что публика изменилась, и даже то, что считалось цинизмом в 90-е, теперь выглядит милой наивностью. Раньше, по крайней мере, нельзя было представить, что пиар-кампания по законам маркетинга способна привлечь к тому или иному произведению искусства. А теперь все так и делается, отчего культуре настал...

В сумме так: все издатели одинаковы, писатели тоже, а госструктуры, те – вообще. В общем, ужас-ужас-ужас. Ну наконец-то – значит, хуже уже не будет. А теперь следует перевести эти претензии из литературного в телевизионный формат. Например, они касаются времени. Речь о том, что жизнь в длительном времени (требующая образования, ума, вкуса) подменена теперь быстрой нарезкой. Мода, актуальность и т. п. Время жизни очередной новости, события и чего угодно – не более чем сезон, а обычно месяц или неделя. Конечно, это уже вполне телевизионный ритм. И вот тут произошло еще одно появление литературного критика, Льва Аннинского в программе «Большие» на «Культуре».

Программа «Большие» за полгода своего существования не изменилась. Та же нелепая студия, в которой половозрелые и дееспособные граждане люди вынуждены сидеть на громадных, высотой метра два, стульях. Как они туда забираются – не показывают, но ноги до пола сильно не достают, отчего эти взрослые люди выглядят дошкольными малявками. Надо ли понимать этот интерьер так, что в двадцатилетнем возрасте российский человек еще мал и неразумен?

Сейчас все стало только хуже, – контент как-то вытягивать надо, поэтому в студии были люди уже совсем взрослые, лет двадцати пяти, и они на этих стульчиках выглядят уже вовсе дико. Тем более что все они уже как бы имели заслуги перед российской цивилизацией: обсуждалась тема « Как нашему поколению не стать потерянным для истории?» То есть присутствующие уже не потерялись и могут поделиться опытом.

Вот они такие все состоявшиеся, а закадр сюсюкает женским голосом, будто представляя самых прилежных выпускников детсада: «…Олег точно знал, что станет спортсменом. Но каким? А потом понял, что паркур – это искусство вертикального передвижения по городу». Не означает ли это, что тон разговора с « молодежной аудиторией» не найден?

Программа «Большие» на «Культуре» (www.tvkultura.ru)

Кроме прыгуна по крышам, были еще «специалист по робототехнике» (имелись виду игрушки, которые сражаются друг с другом), диджей Катрин Весна, вполне осознавшая свою роль в истории: « Когда я выхожу к людям и несу им свою светлую энергетику...» Еще – человек, который делал дизайн для «Дозоров», а также помощник гендиректора ВЦИОМа (его должностные функции не были раскрыты). Помощник задал тон дискуссии, сообщив, что нынешние молодые люди «запомнятся как первое поколение, способное вписаться в глобальную экономику. Эти люди прагматичны и раскрутить их на создание каких-то высоких ценностей невозможно».

Вполне среднестатистический набор продвинутых персонажей. Но там по формату положен гость. Тоже странно, вот они уже большие, но им непременно приведут дядьку, который с ними конкретно разберется и разведет все по понятиям. Лев Аннинский, литературный критик.

Начал Аннинский с лести, определив собравшихся так: «Вы ребята отборные, вы люди Интернета, вы люди кайфа, вы люди творчества». И добавил, что в творческом варианте живут не более 15 процентов населения. И еще добавил, что считает это поколение – детьми смуты (перестройка, 1993 год, период первоначального накопления). После чего перешел фактически к угрозам: «Но и вы не знаете, что будет дальше. А история не будет вас спрашивать. Вам повезло, вы отобранные люди – 15 процентов элиты. Но вы попадете в мир, где живут еще 85 процентов, а там другие проблемы, там проблемы выживания». Ближе к концу он уточнил характер угроз: «…но вы же понимаете, что эта ваша деятельность – она недолговременная». И, как бы между делом, добавил, что история имеет обыкновение брать за шкирку. Даже пояснив, как именно: «могут прийти люди и, скорее всего, они появятся в вашей жизни – из тех 85 процентов остального населения», – и они не будут разделять ни убеждений, ни образа жизни лиц, сидящих в студии.

Нет, Аннинский не агитировал за эти самые высокие ценности, сагитировать на создание которых – словами помощника гендиректора ВЦИОМа – невозможно. Он просто сообщил, что жизнь – она длинная, так что надо быть настороже. Что такое длинное время для телевидения? Например, «Судите сами» в прошлый четверг. Обсуждается вопрос: «Надо ли реабилитировать на государственном уровне Николая II и деятелей белого движения?»

Я несколько опоздал к началу, и уже было не понять, с чего вдруг возникла эта тема. В студии, разумеется, все происходило, как происходило бы десять лет назад. Коммунист Илюхин кричит о преступлениях армии Колчака, ему оппонирует Н. Михалков, все привычно. Другое дело, что Михалков еще и провел психотерапевтический сеанс и для Илюхина, и для Проханова. Отдадим должное, раньше утихомирить Проханова не удавалось еще никому. Да и Илюхина тоже. А Михалкову удалось, между делом, не напрягаясь:

Михалков (вальяжно). Чего вы так кричите?

Проханов (багровея). Это вы всех раздражаете!

Михалков (удивленно). Это я вас заставил кричать?

Проханов (уже тормозя). Вы создаете проблемы для нации, для народа.

Илюхин (идет на помощь Проханову). Вы провоцируете и сталкиваете!

Михалков (наставительно). Вы в повторе себя увидите. Внимательно посмотрите.

Кинорежиссер Никита Михалков (mikhalkovinfo.narod.ru)

И ведь оба успокоились! А Проханов же был еще и в состоянии сложного нравственно-политического выбора: за кого он, собственно? С одной стороны – империя, но белая, а с другой – тоже империя, пусть и красная. Как быть? И вот, благодаря Михалкову, он, прямо в кадре, пришел к консенсусу с самим собой, предложив «наполнить День России (12 июня) содержанием»: проведя общий молебен над всеми взаимно убиенными. Типа всем спасибо и никаких больше проблем.

Да, это позитивно, но все-таки почему возникла эта история? Тем более что М. Шевченко из-за футбола не было в эфире недели две или три, а вот появился и сразу же занялся вечной темой. Ему-то это свойственно, про вечное – но не до такой же степени он управляет контентом программы. Должен быть какой-то повод.

Да, к концу выяснилось, что Тверской суд Москвы отказал адвокату канцелярии Дома Романовых в удовлетворении заявления, в котором тот настаивал на принятии дополнительного решения по иску о реабилитации российского императора Николая II и его семьи как жертв политических репрессий. Вот и диспут. Но тогда бы уж сделали программу о том, с какой стати канцелярия Дома Романовых вдруг решила опять заняться реабилитацией (в программе сообщалось, что на государственном-то уровне реабилитацию фактически произвели еще в 1991-м). Что за такая активность, явно связанная со сменой генпрокурора? Вообще, чем занимается сейчас Дом Романовых и почему в этом иске явно присутствует спекулятивность? Можно было бы выкрутить на злобу дня.

С юридической же стороной дела так и не разобрались, а журналист Сигал, специалист по судебным материям, вышел было к барьерчику и как начал что-то про правовую составляющую, так его и слушать не стали. Потому, что это все настолько не имело никакого отношения к разговору, что вообще. Но все-таки был конкретный повод (иск был отклонен за два дня до программы, куда уж свежее). А получается, что длинное время легко обнуляет конкретику. В чем, собственно, проблема: на телевидении время либо очень длинное, либо очень короткое. Это как если бы колбаса продавалась либо нарезкой из трех кусочков, либо сразу железнодорожным вагоном. А купить отдельную палку-батон – ни-ни. Нет такого формата.

Нет, это все не про литературу, культуру и прочие высокие ценности. Как в такой ситуации быть с государственными проектами, например? Они же по длительности попадают ровно в промежуток. А говорить можно либо о вечном (что не конструктивно), либо в рамках текучки, а это тоже не конструктивно, потому что тогда получится лишь медиакампания. Ну а медиакампании длятся неделю-две, причем после своего затухания оставляют ощущение, что все уже в порядке. Все реализовано.

Еще три примера вечности на телевидении, и все – свежие. Д. Киселев в «Национальном интересе» с пафосом воскликнул: «И зачем мы, русские, пьем, что попало, почему нам себя не жалко?!!!» На эту тему каждую неделю ток-шоу можно устраивать, однозначно. Познер начал «Времена» с цитирования Канта и Вольера – снова по поводу отмены смертной казни. И у Соловьева в «К барьеру!» разговаривали тоже о вечном: о коррупции. Барщевский с Веллером. Умеет ли литератор Веллер говорить о чем-либо по делу?

Словом, либо тема на две недели, либо – о вечном. Среднесрочности на телевидении не хватает, вот что. А как без нее? Так что есть резерв для роста и прогресса.