Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

0 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

12 комментариев
Глеб Простаков Глеб Простаков Запад судорожно ищет деньги на продолжение войны

Если Россия войну на Украине не проиграет, то она ее выиграет. Значит, впоследствии расплачиваться по счетам перед Москвой может уже не Евросоюз с его солидарной ответственностью, а каждая страна в отдельности и по совокупности неверных решений.

10 комментариев
17 мая 2006, 15:41 • Авторские колонки

Дмитрий Бавильский: «Духless». Полые люди

Дмитрий Бавильский: Как «Духless» собрал $500,000

Дмитрий Бавильский: «Духless». Полые люди

Сергей Минаев написал антигламурный роман «Духless. Повесть о ненастоящем человеке». Вышел достаточно убедительный «наш ответ» Оксане Робски, Спектру, Бегбедеру, Эллису и прочей глянцевой суете. Настолько убедительный, что за первые сто дней продано сто тысяч копий. Если считать по-киношному, то общие сборы составили полмиллиона долларов!

Отчеты маркетологов на пресс-конференции, состоявшейся в пресс-центре РИА «Новости», напоминали победные реляции успешной армии. Креативный директор книжных магазинов «Букбери» Валерий Абель говорил о том, что книга Минаева возвращает интерес к литературе у молодежи. Вероника Быкова, менеджер по закупкам самого центрового магазина «Москва», рассказывала о том, что экземпляры книги сметаются с самых заметных мест в торговом зале.

Представитель издателя, компании АСТ Александр Грищенков назвал «Духless» самым успешным дебютом в истории издательства и предположил, что когда книга пойдет в регионы, то можно ждать полумиллионного результата. Ну просто голова идет кругом.

Полумиллионный результат у книги, кстати, уже есть. Если посчитать успехи «Духless» по-киношному, то есть суммировать общие сборы от продаж, то получится полмиллиона долларов (100 тысяч книг по 5 долларов за каждую). Читатель голосует рублем, точно также как и кинозритель. И голосует за Минаева.

Что же зацепило так называемого массового читателя? Очень давно в современной словесности не было узнаваемого и понятного героя. И «Духless», несмотря на противоречивость позиции автора, такого героя дал.

Девки, наркотики, модные шмотки. Все это Минаев описывает подробно и со вкусом

Герой Минаева – «накрахмаленный воротничок», день-деньской мающийся в тисках корпоративной культуры, а вечером и ночью отрывающийся в клубах и на тусовках. Девки, наркотики, модные шмотки. Все это Минаев описывает подробно и со вкусом. Хотя и не без брезгливой ухмылки. Мол, плавали, знаем. Накушались…

Бренды, марки машин, культовые места… Все это мощная машина, которая везет саму себя. Легкий (или все-таки тяжелый?) наркотик, на который подсаживаешься и который становится смыслообразующим фактором современной городской жизни. Вот и герой Минаева (тут важно понять, насколько автор тождествен своему персонажу) незаметно для себя погрузился в пучину тотальной бездуховности.

Пять минут – полет нормальный, нам сделали красиво и богато. Отчего только скулы сводит? Отчего только просыпаться не хочется, а, проснувшись, хочется закинуться, дабы не помнить, не видеть, не знать?.. Чем больше ты вглядываешься в бездну пустоты, тем более пустота разъедает тебя. Сытая пустота, провоцирующая кризис среднего возраста.

Сила и слабость «Духlessa» в том, что она написана изнутри. Книга переполнена инсайдерской информацией о жизни золотой молодежи, упакованных метросексуалов и метросексуалок, она буквально сочится информацией, из-за которой люди мусолят странички романов Робски и Спектора. Но, с другой стороны, персонаж Минаева – человек живой (то есть динамично развивающийся, обладающий гибкими, восприимчивыми мозгами), отчего он может подняться над суетой и трезво взглянуть в глаза правде – люди уже давно превратились в стада мясных машин, порабощенных вещизмом. Ему становится странно и страшно, но что делать? Ведь он – плоть от плоти этого накокаиненного мирка…

Полтора десятка лет назад, описывая состояние современного общества, многомудрый змий Збигнев Бжезинский ввел понятие «курнокопия» – то есть безостановочное и безотчетное, болезненное потребительство, сводящее с ума. Курнокопия, дай только шанс, вполне могла бы стать нашей новой государственной идеей, настолько вирус этот оказался заразным. Хорошо еще что бодливой корове бог не дал рогов – слишком много в нынешней России «крови и почвы», натурального хозяйства и нерешенных проблем.

Впрочем, внутри Садового кольца уже давно выведен особый тип людей, которых с дотошным и болезненным вниманием описывает Сергей Минаев. Это, если вспомнить, название поэмы Томаса Элиота «Полые Люди»: «Призрак без формы, мертвый жест, / Бессилье, тень без тени краски…» Сочетание слов «stuffed man» переводчик переводит как «чучелолюди», то есть «забитые под завязку», замороченные ненужной информацией. И, несмотря на это, совершенно «полые».

С ненужными вещами и информационными потоками выходит странная штука – они поселяются и обращают на себя внимание только тех, кто позволяет им завладеть своим собственным вниманием. Симулякр – это сущность, без которой можно легко обойтись. Однако же не обходимся, кушаем каждый день, плюемся и снова кушаем. Слишком слаб, слаб стал человек.

Книга Минаева возвращает интерес к литературе у молодежи
Книга Минаева возвращает интерес к литературе у молодежи

Об этом точно у Минаева: «Катастрофа. До какой же степени должно деградировать общество… Если раньше люди решали глобальную задачу – состояться в этой жизни, то сегодня их прапраправнуки решают задачу, как попасть в этот клуб и состояться сегодняшним вечером…»

А сегодня в нашем клубе будут танцы. Танцы с волками. Точнее, с оборотнями. Потому что гламур весь построен на обманках. Полый внутри, он делает все, чтобы оставить впечатление кипучей и деятельной жизни. Однако же в основе его – статика, пара заученных формул, отступление от которых хотя бы на шаг чревато разрушением стилистически стерильной картинки. Гламур есть частный случай фетишизма, когда за основу влечения (вовлечения) берутся не внутренние, а внешние признаки.

Конечно, «фетишизм» – понятие, пришедшее к нам из сексологии. Однако ныне оно все чаще и чаще описывает процессы, происходящие в социальной жизни. Потому что механизм восприятия оказывается одним и тем же. Допустим, кто-то мечтает о длинноногой блондинке или кроткой, гладкокожей кореянке. Ну и получает то, что ему хочется. Да только жизнь со своим предметом отчего-то не складывается.

Потому что, помимо моментов, когда ты гордо демонстрируешь блондинку модельного вида или всю из себя загадочную кореянку с по-мальчишечьи остриженным затылком, существуют еще будни и праздники, скорби и радости повседневного существования. Когда важна не форма, но содержание. Не упаковка, но сама женщина вне внешних признаков. Фетиш всегда ускользает, его невозможно поймать, зафиксировать, уложить с собой в койку. Потому что фетишист способен обладать лишь внешней оболочкой, полой внутри.

Фетиш никогда и никого не способен сделать счастливым. Для персонажей Минаева такими фетишами являются «Гуччи» и «Булгари», навороченные иномарки и квадратные часы за десятки тысяч долларов. Но самое главное – образ жизни внутри самозарождающейся системы, заставляющей поступать людей не так, как нужно, а так, как того требует кодекс поведения круглосуточного «мерлезонского балета».

«Духless» расправляется с гламуром средствами самого гламура. «Повесть о ненастоящем человеке» делится на главы-исследования тех или иных сфер модной жизни, с которыми повседневно сталкивается «продвинутый пользователь» в недрах Садового кольца. Офис и Клуб, Ресторан и Совещание, Промоутер и Питер (ездить в Северную столицу – это тоже сегодня очень и очень модно). Точно так же от точки к точке движется и сюжет, проложенный публицистическими отступлениями о поколении нынешних 30-летних, корпоративном фашизме, маркетинговых ходах, скуке жизни и прочих мерзостях сытого капиталистического существования.

Выходит едва ли не энциклопедия современной гламурной жизни. «Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар». Между прочим, «Евгений Онегин», особенно в первой его части, есть не что иное, как описание гламурной жизни середины XIX века! Подробное описание всего того, что делает «лишних людей» действительно лишними. Или же «полыми».

Робски и сотоварищи пора сбрасывать с парохода современности
Робски и сотоварищи пора сбрасывать с парохода современности

Опустошенность рядится в одежды «кризиса среднего возраста», в перманентное похмелье и вечную неудовлетворенность самим собой. Из курса школьной литературы мы знаем, что праздное прозябание, выхолащивающее души и преждевременно состаривающее тела, в конечном счете приводит Онегина и его товарищей в стан революционно настроенных декабристов. Случайно ли, но десятая глава «Евгения Онегина», рассказывающая о том, что скучающие модники становятся на путь социальной активности, оказывается уничтоженной. Может быть, Пушкин сжег ее вовсе не из-за цензурных соображений, а потому, что понял фальшивость, художественную неубедительность этого хода и разочаровался в перевоспитании персонажей, ну и поступил, подобно Гоголю, который тоже ведь сжег второй том оптимистически настроенных «Мертвых душ»?

Гламур стал настолько агрессивен и тотален, невозможен и всеобъемлющ, что движение против него поднимается уже внутри самого гламурного сообщества. Книга Сергея Минаева – первый звоночек того, что Робски и сотоварищи пора сбрасывать с парохода современности. Вот Татьяна Толстая, обошедшая все мыслимые и немыслимые газетно-журнальные страницы, ставшая медиафигурой (что есть высшая стадия в мире гламуромании), громит в телевизоре глянец ее породивший.

Или, скажем, книга Льва Данилкина «Парфянская стрела», изданная недавно питерской «Амфорой», призывает к «простой» и естественной жизни. Главной приметой русской литературы 2005 года литературный обозреватель глянцевой (уж куда глянцевей!) «Афиши» называет столкновение человека с «Хтонью» (словечко, запущенное Владимиром Сорокиным). Когда я в «Афише» встречал дифирамбы Данилкиным романам «конспиролога» Проханова и «деревенщика» Личутина, то думал, что это такое надрывное оригинальничанье, странный психологический выверт, зародившийся в недрах штаб-квартиры корпоративного глянца. Но оказалось, что это концепция, отнюдь не бессмысленная, хотя и вполне беспощадная.

Хтонь («являющаяся дериватом от прилагательного «хтонический», то есть относящийся к земле и подземному миру») – та самая романтическая «кровь и почва», оказывается, по Данилкину, в оппозиции всепобеждающей силе отечественного гламура. Когда только литература (или творческий подход к своей собственной жизни) и может противостоять напалму и ковровым бомбежкам гламурных симулякров.

Лев Данилкин: «Нам интересно, что так никуда не исчезнувшая хтонь была не только источником страдания, искажавшего интеллигентные физиономии русских писателей жуткими гримасами, но и стала для них своего рода зарядным устройством, резервуаром горючего». Что ж, если так, то в полку писателей, чьи одухотворенные лица искажены праведным гневом, прибыло. Знакомьтесь – Сергей Минаев. Автор «Повести о ненастоящем человеке».

..............