Андрей Ковалев: Поверх заборов

Как только тот или иной мой трудолюбивый сосед «поднимается», то первым делом он тоже возводит забор, а вовсе не гигиенические приспособления вроде ватерклозетов

Почему именно государственные каналы столь активно заняты разжиганием классовой борьбы и подрывом основ государства и права?

Поиски ответа на этот вопрос вовсе не входят в список моих первоочередных задач по причине того, что встроенные в мой мягкий диск предохранители немедленно перегорают при самой слабой попытке решить столь простые вопросы.

По этой причине меня все больше занимают проблемы общечеловеческие. То есть сами люди с их проблемами (типа жемчуг мелкий) меня мало интересуют, гораздо интересней было рассматривать архитектурные виды, непрерывно мутирующие пузыри, которые так и прут из подмосковной земли.

Несмотря на то что рубрика моя именуется «Вопросы искусствознания», я должен признаться в собственной профессиональной несостоятельности. Никаких возможностей для научной классификации и интерпретации данного архитектурного явления я так и не нашел.

Наверное, помогли бы приемы, которые американцы называют culture studies, но для меня они недоступны по целому ряду социокультурных причин. Однако я не удивлюсь, когда узнаю, что какой-нибудь вальяжный и вдумчивый гарвардский postgraduate уже давно бродит по рублевским вечеринкам да мотает все на ус.

Я ж признаюсь честно: на дачной Рублевке был только один раз, и то у людей вполне умеренных.

Однако этому воображаемому аспиранту могу подарить один отличный ход. Некий архитектор, которого показывали в упомянутой антинародной передаче, сетовал на то, что домики все выстроены безо всякого плана и порядка, как кому на душу пришлось. Американский аспирант, наверное, подумает, что все дело в том, что русский человек как только вырывается в сферу рекреации из-под действия тоталитарных законов, немедля превращается в предельного анархиста. Что очень похоже на абсолютную истину.

Коттедж охраняется собаками (фото ИТАР-ТАСС)

На русском кладбище, месте вечного Отдыха, раз и навсегда победили идеалы вечной свободы. А вот народы с больной либерально-демократической традицией непременно выстраиваются в какие-то аккуратные квадратно-гнездовые композиции.

Культуролог отечественной школы непременно вспомнил бы Льва Гумилева, сравнил бы обитателей Рублевки с новыми номадами, которые поставили свои каменные шатры на время стоянки – для того чтобы когда-нибудь начать движение вперед.

Однако с движением вперед возникают некоторые проблемы. Тщательно украшенные множеством всяких причудливых колонн, башенок, рюшечек и завитушечек, поселения новых кочевников окружены заборами какой-то невиданной высоты. Смысл бытия истинного номада – в бесконечном просторе.

Кроме того, номадическая душа требует соборности, не признающей никакой приватности.

Люди с больным воображением могут представить, что за этими высокими заборами скрывается какой-то немыслимый порок, групповые оргии с участием инкубов и суккубов.

Но ничего подобного - раскатов подземного грома не слышно, не чувствуется и легкого запаха серы. Более того, вся проблема в том, что мания самоогораживаний расцветает вовсе не только в субкультуре Рублевского шоссе, но и в местах, которые находятся на совсем другой планете.

Я лично провожу вакации в фамильном поместье, располагающемся по Осташковскому шоссе, на берегу собственного болота. Это не совсем и дача, поскольку там находится мой хаймлянд, по нашему – малая родина. И народ там вокруг проживает простой, поселковый.

Коттеджи на Рублевском шоссе (фото ИТАР-ТАСС)

Но удивительное дело: как только тот или иной мой трудолюбивый сосед «поднимается», то первым делом он тоже возводит забор, а вовсе не необходимые гигиенические приспособления вроде ватерклозетов и других причуд цивилизации. Часто за вполне внушительным забором прячется совсем уж развалившаяся избушка.

Все понятно, народ намаялся по баракам и коммуналкам, теперь хочет иметь личное, приватное пространство. Народ трудящий, поэтому наш дом со всех сторон окружен высокими заборами.

Конечно, на Рублевке и труба повыше, и дым погуще. Наш поселковый забор иногда вытягивается в высоту аж до трех метров, в то время как забор рублевский часто не дотягивает и до пяти метров.

Сами подумайте: какая чудовищная несправедливость – ведь по любым другим показателям расстояние между праведным негоциантом, честным госчиновником и простым автослесарем измеряется совсем уж в несопоставимых величинах, почти космических.

Но, увы, сила земного тяготения пока что имеет статус более высокий, чем законы социальные и экономические.

Поэтому заявляю, что высшей задачей всех сил добра в нашей стране должна стать борьба за конституционное изменение законов природы – так, чтобы высота заборов отражала реальное положение в обществе, тогда некоторые заборы будут составлять сотые доли миллиметров, другие – сотни и тысячи километров в высоту.

И тогда у нас случится прозрачная экономика, ВВП многократно преумножится.

И даже Португалию догоним, несмотря на то, что там никаких заборов нет.