Виктор Топоров: Склещило

Русский Букер, попахивая то водкой, то баландой (в зависимости от титульного спонсора), респектабелен и чудаковат как истинный джентльмен, вот только чудить ему нравится на букву «м».

Лонг-лист нынешнего года составляют 22 произведения из 65 выдвинутых мастерами и подмастерьями литературного цеха.

Куда и по какой причине подевались остальные 43 романа и would-be романа?

Понятно, что ни прочесть, ни хотя бы более-менее внимательно просмотреть 65 произведений и прийти на их счет к единому профессиональному мнению, жюри в отведенный на это месяц просто-напросто не успело бы.

Тем более что решение оказалось столь обескураживающе суровым.

Модных писателей в букеровских игрищах принято «опускать» на стадии невключения в шорт-лист

Значит, отбирали в заветные 22, ориентируясь на «вторичные половые признаки»: звучное имя писателя или номинатора, место публикации (в подавляющем большинстве случаев - толстый журнал), личные и семейные связи.

Но и тут, как водится, облажались, включив в лонг, больше смахивающий на шорт, сразу два романа красноярского стихотворца евтушенковской эстрадной поры Романа Солнцева. И вялое сочинение Владимира Аленикова «Пир» (из поджанра «Мы с Довлатовым»), в качестве романа – да и в любом другом – ни в какие ворота не лезущее.

Остальные 19 произведений из лонг-листа – все-таки романы. Плохонькие (за редчайшими исключениями), но романы.

Роман написала дочка Натальи Ивановой (и внучка Анатолия Рыбакова) – и он, естественно, в лонг-листе. Роман Мариам Юзефовской опубликован в «Континенте», где служит член жюри Евгений Ермолин, - и он тоже там. Роман написала исполнительный директор петербургского ПЕН-клуба Елена Чижова (тогдашний председатель жюри Яков Гордин хотел дать ей «Букера» еще два года назад, но от Ходорковского ему передали категорическую маляву: «Рубен Гальего!») – и напечатали его, изрядно, хотя не до конца подчистив люто русофобское сочинение, в «Звезде».

Владимир Шпаков в «Неве» не только печатается, но и работает, а его непосредственный начальник Александр Мелихов сенсационно пропустил отчетный год, опубликовав очередной опус лишь в июльском «Новом мире», - вот вам и Шпаков.

Помимо всего прочего, предпочтение, по-видимому, оказывали ветеранам букеровских шорт-листов прошлых лет, начиная с рекордсмена в этом плане Алексея Слаповского.

Ну и, понятно, «Венерин волос», только что выигравший «НацБест» (это ему в минус), но опубликованный в «Знамени» (это в плюс) и сочиненный лауреатом Букера-2000 Михаилом Шишкиным.

Нынешний председатель (и прошлогодний лауреат) Василий Аксенов

В числе букеровских завсегдатаев московский графоман Михаил Левитин, ганноверский графоман Леонид Гиршович, слесарь аристократического происхождения Олег Зайончковский, «ахматовская вдова» Анатолий Найман.

Скандально отсутствует прошлогодний председатель жюри Владимир Войнович, которому нынешний председатель (и прошлогодний лауреат) Василий Аксенов owes a favor, но он, как и Мелихов, ничего не написал, а номинировать и тем более премировать отсутствие произведения доморощенные букеровцы пока не умеют.

Хотя, поживем-увидим, – идея, на иной взгляд, перспективная.

Включены в лонг-лист и новые романы Дмитрия Быкова и Виктора Пелевина, но дальше они наверняка не пройдут. И вовсе не потому, что «Эвакуатор» определенно слабее «Орфографии», и в особенности «Оправдания», а «Священная книга оборотня» написана мастерской рукой, но – в предвидении стартового массового тиража (от издательства «Эксмо») - с понижающим коэффициентом, то есть представляет собой адаптацию «для детей среднего интеллектульного возраста».

Модных писателей (модных, но чужих, а «свои» модными не бывают) в букеровских игрищах принято «опускать» на стадии невключения в шорт-лист: мы, мол, тебя не игнорируем и не «зеваем», мы тебя беспристрастно сравниваем с прочими Пупкиными – и каждый раз находим шесть Пупкиных, пишущих круче твоего!
Так что, знай свое место!
Говоря о «плохоньких романах», я несколько лукавлю.
В основном, они не плохонькие, а никакие.
Проще говоря, толстожурнальные.

Прошлогодний председатель жюри Владимир Войнович

Существует миф, согласно которому книжные издательства гонят бульварное или криминальное чтиво, тогда как журналы печатают – хотя бы в идеале – высокую прозу.

На практике дело обстоит по-другому: издатель в той или иной степени влюбляется в каждый проект – от одного ждет денег, от другого – имиджевой рекламы, от третьего – чуть ли не пропуска в рай. И хотя коммерческие проекты для него, разумеется, жизненно важны, он порой готов пойти на финансовый риск или даже на заведомые потери, лишь бы напечатать сильно понравившееся ему произведение или чрезвычайно перспективного, но «сырого» автора.

Важно, что риски – финансовый и репутационный – здесь индивидуализированы: пойдет – хорошо, не пойдет – плохо, но в обоих случаях ставка делается на конкретную книгу.

А вот редакторы журналов, существующих – пусть и нищенски - на прямом или косвенном субсидировании, рассуждают по-другому.

Финансовый риск не только не индивидуализирован, но и отсутствует вовсе: главное, обеспечить периодичность выпуска и набрать листаж.

В таких условиях выбирают не сильно нравящееся, а ничем не раздражающее, более или менее пристойное, сравнительно недурно написанное, - а что оно никого не задевает за живое, так оно, может, и к лучшему…

К тому же выясняется, что не раздражающую и пристойную прозу (стихи, эссе и т.д. – но речь в нашем случае не о них) пишут твои родственники, твои добрые знакомые и друзья, а с некоторых пор и их дети,- и хотя журнал не резиновый, но зато и не единственный, а технику перекрестного опыления пятидесяти-шестидесятилетние дядечки и тетечки освоили еще в советское время, откуда они все и вышли.

И захватили Букера. И учредили АРС’C. И начали присуждать премию имени Аполлона Григорьева: поначалу многожанровую, и это несколько сбивало прицел. Но потом, освоившись, стали вручать по 25 000 у.е. исключительно толстожурнальным (то есть «своим») прозаикам.

И титульный спонсор, поняв, что его вульгарно кидают на бабки, шарахнулся в сторону. И «аполлоновка» превратилась в платоническую премию и вроде бы окончательно испустила дух. А Букер остался. И «толстяки» остались. И полюбили друг дружку насмерть, а главное, до смерти.

Их, как говорится, склещило.

Воля ваша, но следить за этими содроганиями прежде всего зазорно.