Русский язык многим не дает спокойно спать

В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Александра Дубровского, в котором он рассуждает о родовом характере русского языка, формирующего русскую ментальность.

Не слишком углубляясь в сравнительный анализ различных имперских признаков, претерпевших достаточно сильные метаморфозы с одновременной массированной попыткой забвения самого термина, повторю главное: империи всегда были, есть и будут.

Причиной всех российских взлетов и падений, мировых войн и локально-региональных столкновений империй, тайных заговоров и закулисных альянсов является русский язык

Хотим мы того или нет, но любой центр силы мирового уровня во все времена может стать таковым, лишь имея имперские амбиции, обусловленные наличием врожденного или приобретенного (по праву наследства) имперского гена. Всякие забавные либеральные и неолиберальные штучки типа «высоких жизненных стандартов» и прочие показатели жизненного комфорта – в долгосрочной перспективе ничто, ибо на переломных моментах вся эта шелуха спадает и на арену выходит сила – или, если хотите, грубая мужская сила.

Скажу прямо: копаться в научных и околонаучных признаках и определениях не входит в мои планы, особенно сейчас, когда безумно убыстрившееся время просто-напросто не оставляет для этого шансов. Поэтому обзор обещаю крайне скудный и совсем ненаучный, а основное внимание будет уделено неповторимости русской цивилизации, изначально обладающей имперскими амбициями, базирующимися на уникальной, не имеющей аналогов русской ментальности.

История вытерпела немало разных империй. Так называемые классические империи, обладавшие заморскими колониями, полученными в результате завоеваний, действительно ушли в прошлое. Нет ни генерал-губернаторов, ни прочих наместников короны, основным предназначением которых являлась задача приобщения туземцев к ценностям цивилизации путем изъятия материальных богатств в пользу метрополии.

Сегодня с этой задачей успешно справляются обыкновенные имперские послы, уполномоченные устраивать сытные обеды для внутренней оппозиции (с упором на «несистемную» и представителей так называемых НКО) в любой стране и с одновременной раздачей инструкций от технологий смены неугодной власти до изменения политического устройства.

Так на смену классике на арену незаметно вползла неоклассика как глубоко законспирированное выкачивание всех форм ценностей уже с помощью финансовых инструментов.

«В конечном итоге глобальная империя в значительной степени зависит от того, что доллар имеет хождение как резервная мировая валюта, а Вашингтон имеет право печатать эти доллары. Мы даем кредиты таким странам, как Эквадор, прекрасно зная, что они никогда не выплатят их. Фактически мы и не хотим, чтобы они их выплачивали, потому что неспособность возвратить долг дает нам в руки рычаги давления, наш «фунт живой плоти».

При нормальных обстоятельствах мы рисковали бы опустошить свои собственные резервы: в конце концов, ни один кредитор не может позволить себе, чтобы количество невозвращенных долгов было слишком большим. Однако мы находимся не в обычных обстоятельствах. Соединенные Штаты печатают деньги, не обеспеченные золотом. Они вообще ничем не обеспечены, кроме уверенности всего мира в нашей экономике и способности руководить силами и ресурсами империи, которую мы создали для поддержания самих себя» (Джон Перкинс).

Нетрудно провести параллели между описанием американского писателя и всеми другими хитроумными схемами прочих западных неоколониальных империй, старающихся не отстать от своего заокеанского патрона. История не терпит сослагательного наклонения, поэтому мне трудно ответить на вопрос, что было бы с европейской цивилизацией, если бы у нее отсутствовала многовековая колониальная эпоха.

Однако даже поверхностный анализ современного состояния Запада обнаруживает колоссальное расхождение между декорациями и истинным состоянием дел. И это при всем притом, что законспирированное ограбление уже не ограничивается бывшими колониями, а пытается распространиться на весь мир, не входящий в «золотой миллиард». Сейчас уже нет необходимости проявлять свой патриотизм, перманентно предсказывая коллапс западного капитализма. Достаточно обратиться к армии внутренних критиков – от простого американского блогера до всемирно известного аналитика, с ускоряющейся периодичностью вещающих о скором и неизбежном банкротстве своих стран.

Происходящее с Грецией является ярким подтверждением результатов деятельности западной имперской ментальности, имеющей принципиальные отличия от ментальности Российской империи: Запад всегда под ширмой свободы разрушает свои колонии, в отличие от России, которая всегда способствовала развитию всех своих окраин. В этом смысле Греция – типичная западная неоколония, которая при вхождении в европейскую империю потеряла практически весь свой производственный потенциал, сельское хозяйство и даже контроль за финансовой системой.

На этом, пожалуй, без погружения в исторические глубины я ограничу свой поверхностный экскурс в мировые имперские особенности и сразу перейду к Российской империи и ее неповторимой уникальности.

В одном из комментариев к моей последней статье о русском имперском гене читатель Наталья Матвеева написала: «Русский мир объединяет самый прекрасный на этой планете язык. Именно поэтому американцы не позволяют сделать в Украине русский язык государственным». Лучше, пожалуй, не скажешь (за исключением не совсем русского «в Украине»), тем более что в этом коротком высказывании выражена основная суть уникальности русской цивилизации, а также фундамент, на котором базируется ее особое отношение к миру, являющееся причиной нескончаемых противоречий между Россией и Западом.

Но самое главное – именно русский язык является носителем нашего имперского гена, фундаментально отличающегося от всех остальных. Сказанное лишь косвенно относится к лингвистике, филологии и языкознанию, разве что может выявляться при сравнительном языкознании, но только при условии объективного, беспристрастного и не совсем традиционного подхода.

Именно русский язык является носителем нашего имперского гена

И, кроме того, давайте договоримся сразу: сравнивать придется во многом несравнимые явления и понятия. Так бывает часто и во многих областях: в праве, этике, морали, философии, наконец, когда многие оценки справедливы лишь в привязке ко времени или даже к географическим координатам, что дает существенную поправку на конечный результат, выходящий за рамки традиционной научной проблематики. Поэтому следует сразу оговориться: речь вообще не идет о лингвистических критериях и тем более о сравнительной древности в плане первенства тех или иных языков.

Речь идет об удивительном богатстве русского языка, что делает его уникальным явлением. При этом я не говорю о «неуникальности» других языков, а лишь о том, что есть в русском и чего нет в других. И, самое главное, о том, как русский язык влияет на формирование ментальности народов России, то есть народов, исторически бывших под покровительством Российской империи и расположенных на территории восточнее такого понятия, как Западная Европа (или просто Запад).

В качестве примера можно привести наболевшую гендерную тему, намертво разделившую условные Запад и Восток и ставшую одним из значимых факторов ужесточения противоречий, переходящих в перманентные боевые действия по прилегающим границам. Раньше этот фактор не существовал вовсе, но сегодня то, что считается нормальным на Западе, абсолютно неприемлемо на Востоке. Однако здесь следует признать: раз это явление всплыло на поверхность, значит оно всегда существовало в западной ментальности и лишь терпеливо ожидало «сигнала» для своего проявления. А это, в свою очередь, означает, что Запад и Восток имеют глубинные ментальные различия, существенно отличающиеся в своих фундаментальных базовых установках, что во многом исключает точки соприкосновения.

То же самое относится к вопросам отношения к миру, войне и человеческой жизни. Например, на Западе в целом очень трепетно относятся к человеческой жизни, но... только к своей жизни, с поразительным равнодушием – к жизни чужой, что является перевернутым миром для Востока, часто готового пожертвовать собой ради спасения далекого незнакомца. В результате ровно через 70 лет после начала Великой Отечественной войны, 22 июня 2015 года, Европа, наплевав на все мыслимые и немыслимые нормы приличия, вновь объявляет Россию «агрессором» и торжественно заявляет о продлении санкций для так называемого умиротворения.

На эту тему
• Валерий Коровин: Мы должны вести свою сетевую войну
• Василий Колташов: Нужно остановить «семерку»
• Россияне не верят в то, что «кругом враги»
• «Сейчас США необходимо испугать Европу»
• Олег Макаренко: Парадоксальный патриотизм сменяется здоровым

Подобное однозначно находится за гранью добра и зла, но только с точки зрения иной ментальности, обладающей как минимум исторической памятью. Следует окончательно признать: мы живем в разных мирах и строим разные системы, мы настолько разные, что мирный период нашего соседства всегда обманчив и используется исключительно для подготовки новой неизбежной схватки. А любое проявление стратегической открытости, скорее всего, будет воспринято противоположной стороной как проявление слабости и возможность для своего усиления.

В этом смысле показательны 90-е годы, когда открытость и объективная слабость России немедленно были использованы для расширения влияния Запада и встройки в общественно-политическую систему страны чужеродных элементов (западных советников, глобальных корпораций, НКО) в качестве агентов иностранного влияния. Было бы наивно утверждать, что в обратной ситуации Россия не воспользовалась бы тем же для расширения своего влияния, подминая под себя территории, которые она всегда и по праву считает своими. При этом замечу главное отличие: Запад не постеснялся засунуть лапу за цивилизационные границы России, как это было не раз в истории (меняются лишь формы и средства, но не меняется суть), чего Россия не делала никогда, а если и делала, то временно, в ситуации крайней необходимости и под давлением чрезвычайных внешних обстоятельств.

Эти и многие другие фундаментальные различия находятся глубоко на бессознательном уровне, там, где формируется жесткая ментальная матрица, отфильтровывающая неприемлемое и принимающая присущее в соответствии со своей собственной сигнальной системой «свой-чужой».

Для того чтобы понять причинно-следственную связь, желательно хотя бы на время забыть все, чему нас учили в школе, институте и далее по списку. Если получится, тогда можно спокойно и непредвзято рассмотреть следующую гипотезу: главным фактором формирования коллективной ментальности является язык, и только язык. Подчеркиваю: не индивидуальной, а коллективной ментальности, так как любой частный случай, выходящий за рамки общего, ни в коем случае не может опровергать это общее. Проще говоря, какой язык, такая и ментальность народа. Об этом я пишу давно, в том числе и подробно, например, здесь и здесь.

За все время с серьезными аргументированными возражениями, кроме банального «у нас большие просторы, поэтому широкая душа», столкнуться так и не удалось, хоть и очень хотелось. Не буду скрывать: до сих пор хочется. Поэтому данную статью вновь предлагаю в качестве вызова для потенциальных оппонентов независимо от уровня аргументации и области образования.

Возражения принимаются, но давайте все-таки отодвинем в сторону учебники, научные труды и прочую языковую литературу, такую как, например, словари иностранных слов, и попробуем немного подумать своей головой, а не общественным мнением, даже если это мнение сильно научное.

Какой еще случайностью можно объяснить наличие только в русском языке одного слова, описывающего всю цепочку от внутреннего мира человека до всей внешней вселенной?

Конечно, понимать сказанное следует лишь относительно, тем более что первая моя отсылка будет к выдающемуся языковеду – профессору Льву Якубинскому (1892–1945 годы), который первым обратил внимание на родовой характер русского языка. Во всяком случае, больше ни в какой научной литературе и ни у кого развития этой, на мой взгляд, чрезвычайно важной темы я не встречал, а все редкие отсылки в стиле «между прочим» вели к тому же Л. Якубинскому.

Почему я считаю эту тему важной? Потому что, с моей точки зрения, причиной всех российских взлетов и падений, мировых войн и локально-региональных столкновений империй, тайных заговоров и закулисных альянсов является русский язык, волею Провидения когда-то доставшийся нашим предкам. И не просто русский язык, а именно его родовой характер, как раз и формирующий русскую ментальность.

Долгие размышления на эту тему неизбежно завели меня в область метафизики, так как больше никак невозможно развернуть всю непостижимую глубину взаимосвязей, присущих нашему великому и могучему. Какой еще случайностью можно объяснить наличие только в русском языке одного слова, описывающего всю цепочку от внутреннего мира человека до всей внешней вселенной? Слово это – «род», как раз и придающее языку родовой характер (на что как раз обратил внимание Л. Якубинский).

Механизм выглядит, с одной стороны, просто: слово «род» в качестве корня объединяет самые разные явления вокруг человека – от близкой «родни» до «природы», с другой стороны, сложно, так как все происходит на бессознательном уровне, незаметно ускользающем от рационального сознания. Именно поэтому «род» является ключом к раскрытию феномена особой русской имперской ментальности, во все времена вызывающей неприятие у остального мира, по крайней мере у мира западного.

Кстати, в предыдущем предложении я специально выделил слово «ключ», на которое хочу обратить особое внимание. Дело в том, что «ключ» в любой литературе о русском языке приводится в качестве одного из самых наглядных примеров омонимов, что не соответствует действительности. Ведь родник (кстати, с корнем «род») есть не что иное, как синоним (а отнюдь не омоним) ключа к двери, за которой находится чистая энергия Земли, выносимая на поверхность водой. И совершенно не случайно впоследствии, при использовании технологии бурения, в русском языке стал использоваться термин «скважина» в качестве аналогии с замочной скважиной. Или в данном случае скважина тоже должна войти в учебники в качестве омонима? Может быть, сказанное для кого-то имеет нулевое значение, но лично меня, совсем не отличающегося особой впечатлительностью, это потрясает.

А может быть, все действительно случайно? Ведь лингвистика нам говорит, что омонимы – это слова с разным значением, случайно совпавшие по форме, причем часто в качестве доказательства принимается довольно странный аргумент: так считает большинство, а несогласным иногда предлагается вместо омонимов пользоваться термином полисемия. Хотя в случае с «ключом» даже таких обтекаемых предложений не встречается – омонимы и точка! – что говорит о том, что «семантика» (глубинный смысл) русского слова, во все времена имеющая наиважнейшее значение для его носителей, сознательно отодвигается в сторону, замещаясь рациональными интерпретациями, фрагментирующими единую взаимосвязь языка, а через язык – взаимосвязь всех явлений в мире.

Или вот еще пример: какие бы авторитетные имена, стоящие в титулах словарей иностранных слов, ни убеждали меня, что слово «молекула» имеет латинское происхождение, я никогда с этим не соглашусь: в русском языке сотни слов имеют в своем составе корень «мол» (мал, мел...), в то время как во всех европейских языках таких слов считанные единицы (включая литовский, считающийся якобы более древним, чем русский). То же самое относится, например, к слову «идея» и некоторым его производным (идеал, идеализм...), почему-то считающемуся греческим, тогда как только русский язык имеет самое большое количество однокоренных слов, берущих свое начало от древнеславянских Вед: ведать, вид, видение и т. д.

Дело ведь не в проникновении и закреплении иностранных слов, на что упирают радетели чистоты русского языка, не понимающие причинно-следственных связей. Хотя и они частично правы, но только в случае наличия в нашем языке своих собственных смысловых аналогов. Проблема на самом деле совсем в другом: на всех уровнях (от школы до науки) идет систематическое разрушение основ языка на уровне его семантической архитектуры и отрицания метафизической ценности путем банального умолчания. И неважно, происходит это сознательно, неосознанно или бессознательно. Важен конечный результат, предсказать который не составляет большого труда, особенно с учетом того, что процесс зашел уже достаточно далеко.

Посудите сами, когда-то славянская азбука (от рун до глаголицы) не мыслилась без понимания семантики каждого звука (буквы), сегодня же на эту тему в рамках научного дискурса не принято даже заикаться без риска получить клеймо лжеученого. Между тем слово, состоящее из целого набора смысловых звуков (букв), – это на порядок более сложное семантическое построение, требующее исключительно бережного к себе отношения и своего собственного места в предложении, являющемся еще более сложной конструкцией.

Сегодня же мы видим, что даже семантика слова никаким образом не входит в образовательный процесс, разве что в узких специализациях, да и то в крайне усеченном виде. Семантика русского слова должна стать наиважнейшим разделом изучения русского языка, без глубокого понимания которого наши потомки рано или поздно откроют дискуссию о том, а нужен ли нам вообще русский язык, раз он такой сложный и непопулярный? Не проще ли всем людям знать один язык (естественно, английский) и на этом успокоиться?

А далее, в полном соответствии с окнами Овертона, дискуссия довольно быстро перерастет в плоскость практического выполнения закона о языке, принятого в результате какого-то голосования кем-то подсчитанным большинством.

Конечно, за подобные рассуждения у меня вполне можно диагностировать «метафизическую интоксикацию», но лучше уж я перестрахуюсь и из раза в раз буду наотмашь бить в одну точку: русский язык является самым уникальным социально-общественным явлением в мире, благодаря которому только и существует цивилизация-империя Россия. Русский язык имеет родовой характер, что придает ему особые имперские свойства, столетиями намертво скрепляющие почти 200 народов и народностей на принципах единства природы человечества и особого понимания справедливости, основанной на правде. Именно поэтому наши противники всеми правдами и неправдами будут всегда препятствовать распространению в мире русского языка, понимая, что в противном случае им придется либо самим учить великий и могучий, либо отправиться на свалку истории.

Таков главный императив России и одновременно самый действенный инструмент распространения своего влияния в мире. Остановить это влияние совсем не сложно, совсем не обязательно запрещая русский язык. Достаточно предварительно разрушить его родовой характер путем полной замены слова «родина» (с корнем «род») на «батькывщину», что сразу же нарушает семантический строй, незаметно, но эффективно меняя ментальность народа.

Да, в России есть слово «отечество», использовавшееся в, казалось бы, органичном лозунге «За веру, царя и Отечество», практически вытеснив из обихода «Родину». Думаю, не стоит напоминать, к чему это привело? И только возврат к лозунгу «За Родину» позволил народу выстоять и победить там, где даже просто выжить было невозможно.

Будет жив русский язык, будет жива Россия – и у мира всегда будет шанс в очередной раз быть спасенным. В полном соответствии с русской ментальностью, удивительно точно подмеченной протоиереем Львом Лебедевым (1935–1998 годы) в своем труде «Великороссия: жизненный путь».

Отношение к другим народам было верным. Много страдали от печенегов и торков. Но когда одолели и смирили их, то поселили у себя же на землях, поручив охранять от набегов других. Потом пришли половцы. С ними бились, но могли и дружить, брать их в союзники. Били воинственных волжских болгар, но когда те кончали разбои и вражду, принимали, как своих. Никогда не боялись смешанных браков. Так – и к ляхам, и к уграм, и к немцам... От всех брали все, что могло пригодиться и подходило духовно, но преображали в русском духе так, что теперь лишь особые знатоки и ученые могут найти в древнерусском искусстве, что – от себя (от славян), что – от греков, а что – от грузин, от арабов, что – от немцев, а что – от татар. Так древо вбирает в себя из почвы, из воздуха, света все, что служит жизни его, оставаясь при этом особым древом, а не тем, что берет для себя.

В заключение отмечу, что, как известно, русский язык и русская литература в последнее время стали объектами пристального внимания президента России, что не может не радовать. Ведь наш язык – это один из важнейших капиталов России, не менее важный, чем русский народ и богатства наших недр.

Так уж случилось, что русский язык многим не дает спокойно спать, а это значит, что нам необходимо не только его беречь, но и приумножать, углубляя знания еще не раскрытых тайн, способных перевернуть представления человечества о справедливом мироустройстве. В этом залог сохранения самой большой в мире страны-империи, скрепляющей незримыми нитями сотни разных народов независимо от исторических эпох, форм правления и идеологических экспериментов.

Источник: Блог Александра Дубровского