Чем царь добрей, тем больше льется крови

В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Николая Кудрякова, который вслед за Михаилом Самарским вспоминает время правления Горбачева.

«Вы хотите, чтобы мы носили с детства октябрятские звездочки, а потом, немного выросши, маршировали в красных галстуках? Вы хотите, чтобы мы, как вы в свое время, правдами и неправдами лезли в коммунистическую партию для продвижения по службе? Вы хотите, чтобы мы читали газету «Правда» и все как один голосовали «за»?» – эти вопросы задает нам студент МГУ, будущий политолог Михаил Самарский.

Людей, которые не пашут, не сеют, не строят, не решают уравнения, не учат детей – их стало больше в разы

Так вот, друг мой Миша. Если Вы думаете, что ношение октябрятских звездочек и пионерских галстуков само по себе – плохо, если Вы думаете, что в партию лезли и стремились решительно все, а те, кто туда таки пролезал, занимались исключительно поеданием пайков из номенклатурных распределителей; если Вы думаете, что газета «Правда» была плохой газетой, то Вы, мягко говоря, заблуждаетесь.

Тем более Вы заблуждаетесь, если думаете, что единогласное голосование «за» – это отличительная черта именно советской эпохи и что нынешнее время отличается от прошедшего, советского, времени по части лицемерия в лучшую сторону.

1

Нынешние времена – это дурная пародия на советскую действительность. Все, что было при советской власти плохого, благополучно пережило советскую власть и приняло совершенно гомерические масштабы.

Вместо отдела пропаганды ЦК КПСС – священнослужители всех мастей. Вместо октябрятских звездочек – православный крестик. Вместо дедушки Ленина – невинно убиенный царь-батюшка Николай II.

Институт номенклатуры фактически остался, слово «чиновник» утратило ироничный оттенок, чиновничество окончательно оформилось в сословие. И тщательно скрываемое в советское время отношение к народу как к быдлу уже и не скрывается.

Михаил Горбачев (Фото: Reuters)

Была в конце 80-х такая песенка – «Марш бюрократов»: «Мы не сеем, не пашем, не строим / Мы гордимся общественным строем». Людей, которые не пашут, не сеют, не строят, не решают уравнения, не учат детей – их стало больше в разы. И не знаю, гордятся ли они общественным строем, но лицемерия, но готовности маршировать, но умения всегда голосовать «за» у нынешних стократ больше, чем у тогдашних. Так что не надо никого загонять ни в какое прошлое – мы во всем этом живем.

Вот только пахать, сеять и строить Россия стала куда меньше.

Появилась масса профессий, обладателям которых заведомо не приходится создавать, никаких материальных и духовных ценностей. Появились шоумены и тому подобная люмпен-интеллигенция.

Кстати, не стыдно Вам признаваться, что Вы – будущий политолог, то есть – лицо без определенных занятий? Или Вы полагаете, что платить Вам будут за собственное мнение и что Вам не придется маршировать?

2

Вся эта красота появилась, конечно, отнюдь не с отставкой Горбачева. К началу 80-х годов советская система исчерпала свой потенциал, и встал вопрос о ее замене. Речь шла, по сути дела, о необходимости социальной революции – о революции сверху.

Неужели никогда, нигде и никакие страны и народы не сталкивались с подобными задачами? Неужели Горбачев был, как Вы уверяете, первопроходцем?

Нет! Ближайший по времени урок истории – это китайские реформы. Несколько более отдаленные, на зато наши, родные – это переход от «военного коммунизма» к НЭПу. Да и у братьев-славян, у Батьки Лукашенко тоже ведь кое-что получилось.

Но ни Горбачев, ни Вы, похоже, об этом опыте и слыхом ни слыхивали. Ну и хоть что-нибудь реальное Горбачев на пути реального реформирования экономики, кроме обмена 100-рублевых купюр, сделал? Одни разговоры.

Реальным реформированием экономики занимались совсем другие люди. Месяца не прошло с падения Горбачева, и в ночь на 2 января 1992 года в стране была развязана криминальная война. А эти нравы, эти стремления, эти люди – они же не возникли за неполный месяц, за декабрь 1991 года. И оружие они накопили тоже не за месяц. Это все росло и ждало своего часа годами – под болтовню об освобождении от коммунистических догматов и про торжество правды.

Но этот взлет преступности в традиционном смысле этого слова – полбеды. Все годы правления Горбачева шла не очень видимая постороннему глазу работа по персонализации государственной собственности советской номенклатурой. Первые секретари обкомов КПСС готовились стать президентами ЗАО и просто президентами. И это при Горбачеве закипели большие и малые войны между народами.

3

В октябре 1988 года мне довелось побывать в командировке в Армении – в Ереване, в Бюракане и в Нор-Амберде. И что я там увидел? Я увидел, что антирусских настроений там нет. Антисоветских настроений – нет. Сепаратистских настроений, за выход из Союза – тоже нет. На улицах Бюракана со мной здоровались незнакомые дети. А о чем говорили, о чем умоляли армяне-взрослые? Да помогите же вы нам и Азербайджану разобраться между собой, рассудите же нас! И что на это отвечала Москва? Горбачев и Громыко? Ничего!

А что говорил Горбачев, когда в Закавказье рекой полилась кровь? Опять – или молчал, или врал.

О чем вещала программа «Время» в феврале 1988 года? О массовых беспорядках в Южной Африке и в Палестине. Советской печати в феврале 1988 года «не рекомендовалось» освещать события – резню! – в Сумгаите. Да, это было вполне по-советски. Но генсеком-то был уже Горбачев! Тот самый, который, по Вашему мнению, был за правду!

А потом был суд – самый гуманный суд на свете. Официальная версия мотивов погрома, принятая судом – «хулиганские побуждения».

Раз хулиганские побуждения – то судили попавшихся по горячим следам рядовых участников. Раз хулиганские побуждения – то зачинщиков и организаторов можно не искать; можно отмахиваться от свидетелей, утверждавших, что оружие – заточенные арматурные прутья, ножи, пики – было заготовлено специально. И можно не трогать местное начальство – партийное, городское, милицейское, – которое своим преступным бездействием поощряло погром.

Широкого освещения судебных процессов не было – самое громкое, самое трагическое событие в истории позднего СССР решили замолчать.

Где же, скажите, был Горбачев с призывом к правде? А Горбачев уверял, что все произошло из-за того, что войска опоздали на три часа. Политическую и национальную подоплеку событий он не обсуждал вовсе!

А войска начали прибывать не через три часа, а только на третий день! Сначала – солдаты ВВ и курсанты Бакинского военно-морского училища. Без оружия, хотя на улицах уже лежали обуглившиеся трупы. Солдат и курсантов кололи, резали, забрасывали горящими бутылками. Ничего не напоминает?

А программа «Время» – в духе перестройки и гласности – сообщала об инициативе сумгаитских рабочих поработать сверхурочно.

И Вы, Миша, рассказываете нам о Горбачеве как о стороннике правды? И кстати, насколько позорно и медлительно вел себя Горбачев, когда нужно было принимать решения, настолько позорно и предательски он вел себя потом по отношению к военным, наводившим порядок – да и просто к любым военным.

4

Погром в Сумгаите начался вечером 27 февраля 1988 года. Я не помню, кто это сказал, но полностью с этим согласен – что если бы сумгаитских погромщиков утром 28-го судил военно-полевой суд, а их трупы, снятые с виселицы, вечером того же дня показали бы в программе «Время» – в духе перестройки и гласности! – то история человечества конца XX века выглядела бы совсем иначе.

Но великому гуманисту Горбачеву в голову не приходило, что убийц нужно вешать. А безнаказанность, как известно, поощряет. Потом будет Баку, и много еще чего будет.

Воистину, как писал Максимилиан Волошин, чем царь добрей, тем больше льется крови.

И сегодня мы видим не просто повторение всего этого – мы видим логическое продолжение, мы видим эскалацию. Добрый царь Янукович не стал стрелять, когда нужно было стрелять; и мы видим руины Донецка, мы видим убитых и замученных людей – в Киеве, в Одессе, в Мариуполе. И это все – горбачевщина.

А люди, освобожденные от коммунистического лицемерия, и голосуют строем, и маршируют строем. И в руках у них уже не самодельные пики, как в Сумгаите. И то, что во Львове избили генконсула РФ, надругались над красным флагом, разметали венки, предназначенные для возложения к воинскому мемориалу – а в ответ не то что не ввели войска во Львов, а даже не отозвали посла и не закрыли границу, то есть утерлись, – это тоже горбачевщина.

Ну а начиналось – как бы хорошо. Был взлет исторического оптимизма. И даже – всплеск рождаемости. Дальше – не получилось? Не по Сеньке оказалась шапка Мономаха?

Михаилу Сергеевичу сегодня стоило бы сидеть и молчать, даже если бы просто не получилось.

Но вонять антикоммунизмом начало еще при нем. Разговоры про хорошего и прогрессивного Столыпина и про ненужность колхозов начались при нем. Разговоры про конвертируемость рубля начались еще при нем. И разговоры про церковь как про оплот нравственности тоже начались при нем. И при нем началась действительно невиданная в истории стран и народов сдача позиций на международной арене, началось великое отступление, великое бегство и великое предательство – в том числе и самих себя.

***

В ночь на 22 августа 1991 года людям, собравшимся перед зданием Верховного Совета РСФСР, объявили: Горбачев на свободе, летит в Москву. Видимо, имелось в виду вызвать народное ликование. Но ликования не было. И кто-то из полутьмы заметил: «А кому он теперь нужен?».

Неужели сегодня он интересен и нужен больше, чем тогда?

А Вам, друг мой Миша, я посоветовал бы, прежде чем проповедовать добродетель, что-то в жизни сделать. И учиться аналитике я Вам советую как раз у публицистов, работавших в советских газетах. У Анатолия Аграновского и Отто Лациса в «Известиях». У Аркадия Ваксберга – в «Литературке». У Инны Руденко и Ярослава Голованова – в «Комсомолке».

Ну и у Всеволода Овчинникова и у Владимира Губарева – как раз в «Правде».