Дальний Восток преодолел антимосковские настроения

«Правый руль» ушел на реэкспорт – в Японию, откуда и пришел. К автопрому эта новость отношения не имеет, но и в области литературы перевод книги современного российского писателя на японский не столь частое дело. Проект по укоренению «Правого руля» (2009) Василия Авченко – по факту полноценной монографии о том, чем стало нашествие праворульных «японок» для Дальнего Востока и как подержанные авто с той стороны Японского моря превратились в России в культурно-идеологический феномен – длился несколько лет.  

«Менялись переводчики, банкротились издательства, – объясняет Авченко. – Я старательно объяснял переводчикам по ту сторону Японского моря, что такое «шушлайка» и «трахома», «липучая гадость» и «молотит на постоянку», «зачётный агрегат» и «голимые понты»...

И вот. Спасибо издательству «Гундзося» и переводчику Мотои Кавао, проявившему редкий энтузиазм. Открываем восточный фронт литературной экспансии, а с автором – говорим о жизни на Дальнем Востоке, об особенностях местного менталитета, о разнице «там» и «тут».

«Правый руль – образ жизни»

ВЗГЛЯД: Чисто русский вопрос: на какой слог ударять «Гундзосю»?

Василий Авченко: В японском языке нет ударений в нашем понимании. Это мы по привычке хотим куда-то ударять. Нам, конечно, кажется, что на «о». А на самом деле – никак. Гун дзо ся. Хотя специалисты-японоведы говорят об особом, «музыкальном» ударении. Ещё и трёх типов.

ВЗГЛЯД: Что еще следует знать о стране «правого руля» в России – о том, чего нет здесь?

Василий Авченко (фото: facebook.com/vasily.avchenko)

В. А.: Япония вплоть до середины XIX века была сверхзакрытой от мира страной. Потом многое изменилось, но и сегодня порой кажется, что это – другая планета.

Вообще, если есть представление, что Владивосток – город наполовину японский или китайский, то это ложное представление. Экспансия соседей по Дальнему Востоку сюда, во Владивосток, – это миф. Есть вещевые китайские рынки, есть праворульная автомобильная субкультура, есть корейская шпатлёвка – вот, собственно, и всё. А насчет взаимопроникновения российской и восточной культур, если оно и есть, то в зачаточном состоянии. Илья Лагутенко пять лет проводил здесь международный музыкальный фестиваль V-ROX, но в этом году и его не будет.

ВЗГЛЯД: Даже при том, что «открыт закрытый порт»?

В. А.: И даже не в этом дело. Да, в советское время Владивосток был городом закрытым, сейчас это открытый город и даже так называемый свободный порт. А по сути дела и в советское время моряки загранплавания из той же Японии или Америки везли пластинки, сигареты, предметы для фарцовки.

ВЗГЛЯД: Забытое слово. Пояснять будем?

В. А.: Да не надо. Кто не в курсе, тот посмотрит. Гугл: «фарцовка»... Так вот, объемы изменились, товаров стало больше – но Япония по-прежнему осталась не сильно открытой для нас страной. Китай более открыт. Но и то...

Родство по языку, культуре, общей исторической судьбе – куда важнее, чем географическое положение, соседство. Наш Дальний Восток остается зоной, условно говоря, европейской – если мы понимаем Россию как Европу, то есть не Азию: не Японию, не Китай, не Иран... Владивосток или, например, Хабаровск, или Магадан – точно такая же русская Европа. С маленькими интересными региональными особенностями.

ВЗГЛЯД: То есть плоды экспансии того же правого руля на Дальнем Востоке в итоге оказались не только освоены, но и присвоены русским менталитетом?

В. А.: Безусловно! И более того. Для нас правый руль стал тем, чем он не являлся и не является для японцев. Для них это – просто машина, как для нас были «Жигули». Средство передвижения.

А для нас, для Дальнего Востока, правый руль – образ жизни. Часть культуры. Основа речи – по крайней мере, жаргона.

Японцы сюда приезжают, мы с ними беседуем – они удивляются: «Надо же, вы о наших машинах знаете больше, чем мы!»

ВЗГЛЯД: Как и о западных группах. Кстати, у вас какая первая пластинка была из фирменных?

В. А.: Высоцкий, фирмы «Мелодия». Я никогда особым фанатом музыки не был. Ребята постарше – да, торговали пластинками, менялись. И, конечно, «Дип папл» в России больше чем Deep Purple. Обычная вещь – сначала советская, теперь вот российская. Дело даже не в «низкопоклонстве», просто в нашей культуре многое попавшее извне приобретает свои, не всегда похожие на оригинал черты.

ВЗГЛЯД: Как в фильме «Стиляги»: «Пойми, на Бродвее никто так, как мы, не ходит»?

В. А.: Примерно. С поправкой на то, что есть столицы. Есть портовые города. Есть города материковые. Есть райцентры, рабочие посёлки, деревни. И везде все это – восприятие внешнего – проистекает чуть по-разному. А так – страна и страна. Единая, не побоюсь этой формулировки, Россия.

«Народ за машины теперь держится»

ВЗГЛЯД: Как думаете, что могут узнать японские читатели из «Правого руля» Василия Авченко?

В. А.: Понятия не имею, что они оттуда могут вычитать. Я очень надеюсь на адекватность перевода. Мне бы хотелось, чтобы «Правый руль» прочитали в Японии – как абсолютно нашу, российскую историю. И политическую, и экономическую, и всякую.

ВЗГЛЯД: Что такое жизнь после битв за правый руль – когда на подержанных «японок» ополчилась власть, от законодателей до ОМОНа, приезжавшего во Владивосток из-под Москвы разгонять демонстрации протестующих против пошлин на зарубежный автопром?

В. А.: Да, пик был десять лет назад – пик протестов. Ну что же, пошлины поднялись, рынок было просел, а потом потихонечку стал восстанавливаться.

ВЗГЛЯД: Был я на Зеленом углу, некогда знаменитом владивостокском авторынке. Что-то не похоже на то, что описано у вас.

В. А.: Так это случилось позже. Рынок подержанных машин прибило последним сильным падением рубля несколько лет назад. Раньше здешний человек брал на лето заднеприводной «марк», осенью продавал его – даже масла не поменяв. А на зиму брал что-нибудь полноприводное, чтобы штурмовать обледеневшие сопки Владивостока. Весной продает – опять что-то полегче берет. Многие даже не ставили машины на учёт, ездили на «транзитах».

ВЗГЛЯД: Не то теперь?

В. А.: Ездят по десять, по пятнадцать лет. То ли широкие массы населения стали победнее, то ли машины стали дороже – но народ за них теперь держится. С другой стороны, многие пересели за левый руль. В процентах сложно сказать, но сейчас леворульных гораздо больше, чем лет десять назад: тогда это были либо какие-то госструктуры – и то не все, либо просто состоятельные люди. Которые покупали не «японцев», а европейские машины премиум-класса. Сейчас левый руль постепенно становится массовым. Кто в салонах покупает, кто заказывает на автомобильных аукционах – но не в Японии, а в США. Российские тоже есть – правда, немного.

ВЗГЛЯД: То есть рынок авто в любом случае уже другой?

В. А.: Конечно. И качественно, и количественно. Десять лет назад на пике через дальневосточные таможни ввозилось до полумиллиона подержанных машин в год. Сейчас – наверное, на порядок меньше. Тема правого руля не то чтобы сходит на нет – еще долго не сойдет. Но она перестала быть такой болезненной, определяющей: «Это наша особенность, изюминка, как мы без нее будем жить». Идентификация через правый руль осталась – но градус накала, по моему ощущению, уже не тот.

На эту тему
• Как сделать так, чтобы люди захотели ехать на Колыму
• Запад помог России развернуться на Восток
• «Люди в Крыму намного больше патриоты, чем люди в целом по России»

«Европа дошла до Тихого океана»

ВЗГЛЯД: Ну тогда вам и отвечать на вопрос, что такое Владивосток сейчас?

В. А.: Не знаю, получится ли. Давно пытался сформулировать, но... Не перебирать же расхожие штампы – море, портовый город, азиатское соседство, романтика и авантюризм, браконьеры и контрабандисты «в флибустьерском дальнем синем море...»

ВЗГЛЯД: А почему бы не перебрать, кстати?

В. А.: Боюсь обобщений, они всегда упрощают и огрубляют картину. Это все есть, но я бы определял Владивосток иначе. Мне нравится такой образ: точка на границе стихий. Суша – море: разные способы жизни, передвижения, освоения пространства. И тут же – другая граница: Европа – Азия.

ВЗГЛЯД: Куда Урал денем?

В. А.: Так не географическая же. Культурно-идеологическая, скорее. И потом, давайте все же вспомним, что с тех пор, когда Урал сделали границей, прошло очень много времени.

Россия выросла. И Европа дошла до Тихого океана. Одна из границ с Азией – на нашем Дальнем Востоке.

ВЗГЛЯД: Кажется, именно в «Правом руле» впервые масштабно был использован термин «Тихоокеанская Россия». Мне он нравится уточнением места действия – какой, собственно, страны этот самый Восток.

В. А.: Термин не мой, но мне тоже нравится. Сейчас его стали активно продвигать эксперты, ученые – не в том смысле, чтобы переименовывать Дальний Восток, а просто используя и Тихоокеанскую Россию как синоним. Отдельная тема. «Дальний Восток» – это как бы взгляд с «материка», из Москвы. Северо-Запад – Питер, Юг – Крым. Но наша широта та же, что и у Крыма. Мы – если совсем правильно – юго-восток с точки зрения формальной географии и с позиций москвоцентризма.

ВЗГЛЯД: Кстати, москвоцентризм плох?

В. А.: Не убеждён. Может, наоборот – вдруг в нем сила всей страны? Просто москвоцентризм есть – даже в самом понятии «Дальний Восток»: далеко и на востоке. Вот наши ученые и говорят, что надо использовать «Тихоокеанскую Россию» и тем самым уходить от островного синдрома, синдрома временщиков, вахтового сознания. Подчеркивать целостность страны, ее общность... Мы же не говорим, что Санкт-Петербург – Дальний Запад? А для нас он таковым и является, между прочим. Это один плюс.

Второй плюс – что упоминается Тихий океан. Не просто территория, но еще и акватория. А это выход на страны АТР, на Австралию, на Индонезию, на США, на что угодно. Кто выходит туда? Россия выходит. Тоже ведь хорошо это закрепить в сознании... Хотя, с другой стороны, мы за ХХ век так привыкли к Дальнему Востоку, к слову «дальневосточник» – это звучит хорошо, гордо, как «сибиряк», «северянин»... Положительно воспринимается слово. По крайней мере, здесь. И никто от этого слова отказываться тут не собирается. Может, «Дальний Восток» и «Тихоокеанская Россия» будут существовать на равных... Поглядим, правда. Язык – живой, он сам разбирается.

ВЗГЛЯД: Десять лет назад вы писали, что далеко не каждый из ваших знакомых был в Москве и вообще «на Западе». Сейчас это изменилось?

В. А.: Есть ощущение, что в Москву, Питер, другие города России теперь ездят чаще. И билеты субсидированные появились – если успеть купить, конечно. Сколько ни пытался попасть на дешевые отсюда – никак, все время заканчиваются. Хоть за три месяца ищи, хоть за шесть. Но в целом да, программа увеличения доступности поездок по России начата. И надеюсь, что она станет чем-то вроде нацпроекта.

«В США легче уехать по менталитету»

ВЗГЛЯД: Уезжать-то с Дальнего Востока на «Запад» – а также на запад и восток – стали меньше?

В. А.: Отток продолжается, абсолютно точно. И средних лет, и особенно молодых: собственного жилья нет, семьи нет – взял и поехал. На днях снова знакомые уезжали – в Питер и в Москву. Владивосток, правда, держится – стабильные 600 тысяч с копейками. И даже чуточку растёт за счет тех, кто едет из райцентров, из сёл: там мало работы. Но всё равно уезжают. Москва, Питер, Калининград, Краснодар.

ВЗГЛЯД: В Китай не едут?

В. А.: Только те, кто работает тут с китайцами – либо погружен в культуру Китая. Все же в те же США легче уехать по менталитету. Да и с падением рубля стало меньше и китайских рынков, и кафе-«чифанек», и мелкого бизнеса – сапожников, парикмахеров.

Зато теперь стало больше китайских туристов – тяжелый юань помогает, года три–четыре последних.

А в деловом плане скорее ты во Владивостоке таджика найдешь. Или узбека. Прямой рейс Ташкент – Владивосток. Гастарбайтеры – такие же, как в европейской России; и здесь мы вместе.

ВЗГЛЯД: Вот есть целый вице-премьер по Дальнему Востоку – Юрий Трутнев. Целое министерство. Программы – «Дальневосточный гектар», территории опережающего развития. Вы лично чувствуете, что все это укрепляет вашу связь с остальной Россией? С «Западом», как на Дальнем Востоке говорят.

В. А.: Честно? Я не сказал бы. Гектар? Ну, все-таки не столыпинские времена, когда земли не хватало. Тем более в тайге, где коммуникаций нету – и непонятно, кто эти дороги, линии электропередачи и прочее будет строить. Свободный порт Владивосток? ТОРы? Вроде все это начинает работать, хотя об эффекте на первом этапе судить сложно. Насколько я могу понять, все это пока чревато потерями для бюджета – в виде налоговых льгот. Посмотрим, как это заработает потом.

Наверное, хорошо, что Дальний Восток попал в моду, в приоритет – что есть Восточный экономический форум, что был саммит АТЭС. Город развивается. Возможно, это реакция – правильная – на протесты девяностых и нулевых: были резкие антимосковские настроения, сейчас они ослабли. Очень надеюсь, что вслед за модой придут и конкретные шаги, которые помогут и Дальнему Востоку, и всей стране.