Совсем про другое

@ из личного архива

29 июля 2016, 11:45 Мнение

Совсем про другое

Французский город Лурд является одним из крупнейших паломнических центров в Западной Европе, привлекающим ежегодно огромное количество людей со всего земного шара. В этот город туристы приезжают, чтобы учиться любить.

Елена Кондратьева-Сальгеро Елена Кондратьева-Сальгеро

журналист (Франция), главный редактор парижского литературного альманаха «Глаголъ»

 «У подножья Пиренейских гор» начиналось много историй, но только одна воплотилась в вечные элементы мироздания – воду, камень, пламя свечи и дыхание молитвы. На века и на веки веков, кому как больше нравится.

В этот город даже туристы приезжают учиться любить, а не только глазеть

Во французском городе Лурд (департамент Верхние Пиренеи) в серый и сырой четверг 11 февраля 1858 года произошло удивительное событие, до сих пор вызывающее самые горячие споры среди верующих и атеистов, мистиков и агностиков, медиков, химиков и церковных властей.

На берегу взбалмошной горной реки Ле Гав, у входа в пещеру под названием Массабьель, четырнадцатилетней девочке по имени Бернадетта Субиру было видение, за которым последовала цепь удивительных событий, серьезно изучаемых до сих пор.

Историю эту не следует пересказывать наспех, обрубая целые пласты интереснейших деталей и выплескивая полные купели самых разных интерпретаций. Эту историю следует внимательно прочитать, по возможности не в Википедии, а в более серьезных и полных источниках, а сразу после бесстрастно ознакомиться с сухой медицинской статистикой (она профессиональна, не эмоциональна и не поддается уговорам ничьих страстей).

Факты на сегодня: город Лурд является одним из крупнейших паломнических центров в Западной Европе, привлекающим ежегодно огромное количество людей со всего земного шара.

Вода из всемирно известного источника до сих пор проходит проверки и исследуется серьезными научными образованиями на предмет объяснения пока необъяснимых исцелений.

Проверки также проходят все получившие неожиданное исцеление люди: проверки медицинской комиссии и проверки комиссии клерикальной. Проверки тщательные, длительные, нудные и выматывающие.

Поэтому, по упорным и многочисленным местным слухам, множество чудесных исцелений остаются «за кадром» официальной регистрации: исцелившиеся о них просто не заявляют, чтобы не мучаться бесконечной медицинско-клерикальной бюрократией...

В городе особенно широко представлена сеть медицинских учреждений – госпиталей и хосписов, принимающиx больных паломников от средней до крайней степени тяжести.

Знаете ли вы, что такое «крайняя степень тяжести»? Можете ли вы себе представить великое множество очень больных людей, многие из которых в лежачем положении на специальных перевозочных колясках могут элементарно напугать не видавших виды счастливых обладателей обыкновенного здоровья?

В этом городе они никого не шокируют и, представьте себе, не портят ни настроение, ни пейзаж. И это не сила привычки: даже совершенно непривычный человек, даже ребенок, попав сюда и увидев неописуемое, не испытывает ни малейшего смущения и тем паче отвращения при виде некоторых особо тяжелых больных, перевозимых санитарами вблизи знаменитого святилища. Такая уж здесь атмосфера.

Этот город уникален. Если я скажу, что весь он «пропитан любовью к ближнему своему», весь – от безудержных мелкокоммерческих лавчонок до той самой знаменитой пещеры с источником, возле которой денно и нощно сереет камень собора, журчит вода, горят свечи и шелестит дыхание молитв почти на всех языках мира – вы, конечно, решите, что это экзальтированный шаблон, а не обескураживающая даже самых закоренелых скептиков действительность.

Поэтому я скажу, что все это действительно так, просто потому, что в этот город даже туристы приезжают учиться любить, а не только глазеть.

Если вам до сих пор не верится, поезжайте сами и непременно сходите на ежедневное шествие с горящими свечами – каждый вечер в девять часов на центральной эспланаде перед собором. Среди всех прочих вы вполне можете услышать молитву «Аве Мария» и на русском языке, своими глазами увидеть все вышенабросанное и собственными чувствами протестировать все вместе взятое.

Даже в связи с латентно, но верно идущей сейчас во Франции войной и сурово объявленным, но вяло соблюдаемым «военным положением», ничего в Лурде не меняется: огромные массы народу ежедневно и круглосуточно ходят по улицам, собираются на площади и в соборах слушать мессу, петь псалмы, зажигать свечи и молиться за всех.

Полицейские ограждения и допускные ограничения здесь невозможны. Но никто из присутствующих не кажется обеспокоенным ни малейшей «опасностью большой толпы». Bсе чувствуют себя надежно защищенными.

Лурдская защита – вера. Но и в этом я не стану убеждать вполне объяснимых скептиков и неутомимых «сарказматиков».

Я здесь вообще о другом.

Огромное количество ежедневно приезжающих больных паломников – напомню, разной степени тяжести – требует соответствующего количества профессиональных медработников и непрофессиональных волонтеров: кроме дипломированных медсестер и медбратьев, каждую неделю в Лурд (большинство организуемых паломничеств – недельной длительности) с новыми партиями больных со всего света приежают добровольные санитары и санитарки.

Это мужчины и женщины, юноши и девушки без возрастных ограничений и специальных знаний, но с краткой подготовкой, обеспечивающей необxодимые навыки ухода за средней и высокой тяжести больными.

Больных, многие из которых вообще не имеют зримого контакта с внешним миром, надо, например, мыть и кормить, а не только перевозить в специальных инвалидных колясках, некоторыe модели которых вы не увидите больше нигде.

Попробуйте представить себе подобную «работу», на которую подвязались не профессиональные медсестры и медбратья, привыкшие и натренированные профессией, а совсем обычные, часто весьма «накомфорченные» люди – совсем как вы, я и ваши соседи.

Представьте, что вам пришлось бы делать ежедневно, в течение шести дней, ухаживая за тяжелейшими лежачими больными и больными с тяжелыми психическими отклонениями. Отметьте, что рабочий день санитаров-волонтеров начинается в пять утра и является ненормированным.

Я не стану расписывать и даже комментировать весь «объем» и тяжесть этой бесплатной работы.

Я только замечу, что в большинстве своем санитары-волонтеры – сами, в той или иной степени, верующие люди, поэтому для них самопожертвование есть в некотором роде послушание и ничего героического в нем они искренне не видят. Напротив, воспринимают такую возможность побыть полезными ближнему своему в буквальном смысле как редкий подарок и особую честь.

«Я преклоняюсь перед ними, – говорит о своих больных молодaя женщина 28 лет. – Как сказал апостол Павел, «надеяться, вопреки всякой надежде», дано далеко не каждому. Они приезжают сюда, зная, что чудеса чаще всего происходят с другими или не происходят вообще.

Но они приезжают и очень скромно, очень робко надеются. Иногда мне кажется, что они едут вовсе не за исцелением. Зачем? Едут, чтобы еще раз убедиться, что они не одни. Я горжусь, что мне доверяют заботу об этих людях, пусть всего лишь на шесть дней...»

Говорившая со мной молодая женщина, третий год приезжающая волонтером в Лурд во время собственного отпуска, – вполне современная, хорошенькая, ухоженная, из благополучной парижской семьи, дипломированный инженер по профессии, практикующая католичка. Здесь все понятно и легко объяснимо.

Гораздо большее удивление у непосвященного наблюдателя может вызвать совсем другое откровение: многие из таких санитаров-волонтеров – люди неверующие. Совсем.

Позиционирующие себя как атеисты или агностики. Вообще никак себя не позиционирующие и даже не задающиеся подобным вопросом: ради чего ежедневно терпеть страдания других и налагать на себя подобные мучения, если не ради Христа, как это делает большинство присутствующих практикующих христиан всех конфессий?

Еще раз напомню, что приезжающие сюда волонтеры зарабатывают себе на жизнь совсем в другом месте, а в Лурд добираются на собственные средства, в собственное, свободное от обычной работы время и свое проживание там оплачивают из собственного кармана. Иными словами, жертвуют доброй неделей заслуженного отпуска в финансовом и моральном смысле.

Для людей верующих такое жертвование легко объяснимо и вполне понятно. Я предлагаю задуматься, ради чего все то же самое делают люди совсем неверующие?

О том, что они есть среди волонтеров и что их гораздо больше, чем можно было бы предположить, я узнала совсем недавно, хотя изучаю всю лурдскую историю достаточно давно.

Мне случилось разговаривать с такими людьми, но приставать к ним с неоднозначными вопросами, типа «а зачем оно вам?», всегда очень неудобно, хоть и сильно хочется.

Такие люди, как правило, очень не любят чужого внимания и гораздо менее открыты окружающим, нежели откровенно практикующие верующие.

Я не знаю, обеспокоены ли вообще эти люди вопросом, ради чего они берут на себя чужие муки, изо всех сил облегчая незнакомую им боль. Я даже не знаю, стоит ли всем «ближним», но все-таки посторонним, движимым обыкновенным любопытством, в этом разбираться.

Но я полностью согласна с молодой женщиной, регулярно приезжающей в Лурд санитаркой-волонтером, написавшей о таких людях в недавно изданном ею дневнике:

«Они бессознательно, из простого гуманизма делают то, что другие делают разумно и сознательно, из любви к Христу. И я не могу не восхищаться, потому что ими движет только сердце, а не разум. Я спокойна на их счет. Пусь они не признают Того, кому и в неведеньи принадлежат, Он их признает»...

..............