Основной проблемой судебной власти в стране по уголовным делам является срастание судов со следственными органами. Если взять учебник по курсу «Правоохранительные органы», то в некоторых из них мы обнаружим термин «судебно-следственные» органы. Несмотря на то, что концептуально судебная система должна занимать центральное место в системе деятельности государственных органов по реализации его основных функций в правоохранительной сфере, судебная система по-прежнему остается некоторым придатком оперативно-розыскных и следственных органов, фактически лишь утверждая своим решением их работу.
Ведь это же один организм. А единый организм не должен причинять себе вреда
Фактически сложилась ситуация, когда «оперативно-следственно-прокурорско-судебная» система представляется неким единым целостным организмом. Причем место адвоката как защитника в рамках производства по делу здесь, в этом организме, не предусмотрено. Таким образом, адвокат и его подзащитный, попадая в суд, сталкиваются не с беспристрастным судом, а с неким «продолжением» той адской следственной машины, которую сначала не запустишь, несмотря на то, что совершено преступление, а потом не остановишь, поскольку остановка процесса после возбуждения уголовного дела является браком в работе, за который кто-то должен нести ответственность. При этом вынесение оправдательного приговора становится делом из ряда вон выходящим, поскольку системе становится непонятно, почему один из ее элементов (судья) начинает фактически негативно оценивать предыдущую работу следствия, прокуратуры и даже суда, имея, конечно, на то формальные основания, но не имея при этом моральных. Ведь это же один организм. А единый организм не должен причинять себе вреда.
Совместные совещания следственных и прокурорских работников с судьями по выработке единых стандартов в работе формируют устойчивое убеждение среди непосредственных исполнителей, что по ту сторону баррикад остается только один образ, и это образ адвоката, представляющего интересы своего доверителя. При этом судебное усмотрение по соблюдению интересов подсудимого в ходе рассмотрения дела или обвиняемого (подозреваемого) при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения минимально, поскольку судья в этой системе рассматривается не как лицо, отправляющее правосудие, а как лицо, непосредственно реализующее волю государства в сфере уголовного судопроизводства через систему оперативно-следственно-прокурорско-судебных органов.
Безусловно, необходимо говорить о повышении качества подготовки судей, формированию и у них убеждений, что именно судья олицетворяет собой правосудие, кардинально изменять принцип кадрового формирования судебной системы, когда в судьи будут приходить в большинстве случаев не бывшие секретари с заочным образованием, а исключительные профессионалы с многолетним опытом работы по юридической специальности, добившиеся результатов на других местах.
Вместе с тем, несмотря на все эти меры, судебная система так и останется придатком предварительного расследования и будет и дальше ломать правосознание людей, приходящих работать судьями, и судьбы людей, попавших в поле зрения правосудия, до тех пор, пока государство не осознает необходимость (если вообще это нужно ему в настоящий момент) существования сильной независимой судебной власти, власти, принимающей действительно взвешенные и качественные решения, борьба за которые осуществляется сторонами на равных условиях.
Специально для газеты ВЗГЛЯД
