Понятие собственности вообще очень молодое. Это только кажется, что собственность была всегда. На самом деле и в Средние века, и в древности под этим словом понимались совершенно иные социально-экономические отношения, чем сегодня. Не случайно совершенно невнятно звучит для современного уха разделение на «собственность» и «владение». Мы полагаем: если человек владеет чем-то, значит, это его собственность. Но, скажем, в средневековом, феодальном или даже в российском обществе XIX века это были совершенно разные понятия. Можно было владеть чем-то, не будучи собственником. Более того, будучи собственником, можно иметь лишь определенные права на вещь. Известная Гарвардская школа права очень четко сформулировала, что собственность – это связка или пучок прав, и этот набор меняется постоянно.
#{smallinfographicleft=514459}Простейший пример: собственность на квартиру в историческом квартале в Вене в Австрии не предполагает перестройки дома или изменения исторического интерьера. Это очевидная вещь для современного европейца: интерьер, если он является исторически ценным, тебе не принадлежит, даже если ты купил эту квартиру. Показательна история с Абрамовичем, когда он купил какой-то замок и начал, по-моему, надстраивать стену над ним или еще что-то в этом духе, в общем, как-то реконструировать, чтобы улучшить качество этого замка с точки зрения безопасности или еще чего-то. Тут же пришли австрийские инспекторы и сказали: «Нельзя!» А он: «Как же? Это моя собственность. Я купил, что хочу, то и делаю, могу вообще снести этот замок». «Нет, уважаемый, не можете, ваша собственность предполагает только то, что вы имеете право здесь жить. Больше никаких прав у вас на это здание нет. Можете водить туристов. И то только по определенному разрешению» и т. д.
Это значит, что содержание собственности совершенно разное, скажем, в России и в Австрии сегодня на, казалось бы, однотипные объекты. Вот вы купите какой-нибудь особняк старинный в Подмосковье и сделаете с ним все, что хотите: уничтожите, превратите в Диснейленд, надстроите над ним золотой купол – нормально, никто слова не скажет, потому что у нас такие понятия собственности, а в Европе другие. То есть на самом деле мы под одним словом понимаем разные социальные отношения. Понятно, что очень многие, в том числе либеральные эксперты и идеологи, специально это все запутывают, потому что это дает возможность нынешние отношения, вот ту конкретную систему отношений, которую мы имеем сейчас здесь, изображать как всеобщую, внеисторическую и поэтому незыблемую, поэтому безальтернативную.
С другой стороны, совершенно понятно, что даже в рамках капитализма отношения собственности меняются. Напомню простейшую вещь: собственность на людей, крещеная собственность, крепостное право было в России, простите, рабство негров было в Америке. А в Америке рабство негров было при капитализме. Не в древности, не в античности, это уже капитализм, буржуазная Америка первой половины XIX века. Никто не отрицает буржуазного характера этой страны. В ней было право покупать и продавать людей. Это тоже часть системы собственности. Опять же до этого была система собственности, предполагавшая право порабощения человека за долги. Сейчас мы, например, не можем за долги купить. Вот ты мне должен деньги, не можешь вернуть, тогда я тебя продам, например. Или теперь ты будешь мне служить остаток жизни. Нельзя. Но в XVIII веке – нормально. На Ямайке белых людей продавали за долги в рабство, никто не удивлялся. Такая собственность. А как же? Мои же деньги. Если деньги превращаются в капитал – имею право на эти деньги... Какие вопросы?
Отсюда следует то, что система собственности будет изменяться дальше. Понятие собственности изменяется и при капитализме. Отсюда следует и то, что собственность в буржуазном смысле может быть преодолена. Т. е. она не возникла вместе с человеком или неизвестно откуда, она не вечна, она эволюционирует, она формируется исторически, она исторически преодолевается, точно так же, кстати говоря, как и понятие государственной собственности. Потому что одна из проблем, кстати говоря, неуважения в России к частной собственности связана с тем, что для начала было полностью подорвано отношение к государственной собственности. А не может такого быть, чтобы один тип собственности был священным, а другой тип собственности, который формально, юридически, кстати, не отличается, не уважается и не священен и вообще не пользуется никакой, в общем, защитой законодательной.
В результате если можете, скажем, воровать у государства и грабить государство, то почему вы не можете у соседа тоже украсть или ограбить соседа – не понимаю, нет принципиальной разницы. И вот эта вакханалия разграбления государственной собственности привела к тому, что в России оказалась слабо защищена частная собственность, а в итоге и личность собственника. На сегодняшний день мы имеем в России очень интересную ситуацию, потому что долгие усилия либералов по защите собственности привели к тому, что, сейчас законодательно собственность уже более или менее защищена, но не защищена оказалась человеческая личность. Вот на нее-то всем плевать. И нападение, скажем, на чужую собственность сейчас принимает форму, как правило, атаки на личность собственника. Т. е. ведь нельзя отнять собственность как таковую. Можно подавить собственника таким образом, что он ее сам отдаст, или после того как с ним справились, уже можно эту собственность у него отнять так или иначе.
Не защищена личность, и поэтому – как следствие – уже можно отбирать собственность, но не наоборот. Собственность как таковую у личности отнять нельзя, пока личность находится в сильной позиции. Поэтому я думаю, что собственность не будет священной в ближайшее время. Я уверен, что экономический кризис приведет к массовым национализациям, он приведет к восстановлению государственной собственности как экономического фактора. Но он приведет еще и к тому, что содержание и государства, и частной, и личной собственности тоже снова будет меняться. Еще раз повторю: это социальные отношения – и эти отношения будут меняться.
Источник: Russia.ru
