Борис Куприянов: «Меня обвиняют в том, чего я не совершал»

Корреспондент газеты ВЗГЛЯД Юлия Бурмистрова встретилась с Борисом Куприяновым в опальном магазине, чтобы разобраться в этом вопросе.

– Борис, расскажите, как все было с самого начала.

В позапрошлую пятницу было 18 звонков по поводу запрещенной книжки Шульгина, изобретателя экстези

– С самого начала я хотел бы сказать слова благодарности людям, которые нас поддерживают, не оставляют в трудную минуту, предлагают помощь. Говорю от лица всего магазина.

Можно по-разному относиться к книгам, но очевидно, что книги в создавшейся ситуации, которую мы не очень понимаем, играют второстепенную роль. Но мы пытаемся разобраться с тем, что происходит.

С самого начала. 17 ноября к нам пришли люди и изъяли книги. «Трахни меня» Вирджинии Де Пант, «Путешествие в Агарту» Поссе, «Парадоксия: дневник хищницы» Лидии Ланч, «Смерть Билингвы» Гунцига и «Евангелие от змеи» Бордаж. Серии старые, книги выпущены в 2003–2004 годах.

Мы отнеслись к этому скорее с юмором. Изымать книги примерно в то же время, когда Илье Кормильцеву и издательству «Ультра-Культура» дается премия за вклад в русскую культуру как издателю, поэту и переводчику, кажется несколько странным. Тем более что такие вопросы к издательству поднимались и раньше, но все обвинения были сняты, до суда дело не дошло. Мы тоже не восприняли это дело серьезно.

Потом стали происходить странные события. Пришло письмо из прокуратуры под названием «Предостережение». В нем был список запрещенной литературы, составленный на основе списка ФСБ. Таких книг у нас никогда не было и нет. Мы даже не поняли и, подумав, что такое рассылают всем, ответили: «Спасибо большое за информацию».

– Кем было подписано письмо?
– Исполняющий обязанности прокурора Тверского отделения прокуратуры. Потом по старому адресу, где мы не работаем уже два года после пожара, пришли прокурорские служащие из Пресненской прокуратуры. Они интересовались, не продавали ли мы 2 октября 2007 года 400 номеров газеты «Лимонка» по ныне существующему адресу. Газетой «Лимонка» мы никогда не торговали, и ее, вроде бы, уже не существует.

Потом пошли звонки, спрашивали можно ли у нас купить запрещенные книги. В позапрошлую пятницу было 18 звонков по поводу запрещенной книжки Шульгина, изобретателя экстези, которая, кстати, продается в некоторых московских магазинах.

– Вы, наверное, и не догадывались, что через неделю вас обвинят в распространении порнографии?
– Происходят какие-то действия, которые квалифицировать и объяснить толком невозможно. Мы видим странную тенденцию выжимания неангажированных культурных центров из Москвы. Конечно, глупо сравнивать нас, мелких, и Музей кино. Это непохожая ситуация, но звенья одной цепи. Культурные центры в Москве не живут.

В прошлую пятницу во второй половине дня меня вызвали в местное ОВД. Дознаватель Глинка Лариса Николаевна взяла с меня объяснение. После чего объявила, что видит в моих действиях состав преступления и будет заводить уголовное дело по статье «Распространение порнографии», что у нее есть заключение экспертизы из Института культурологии.

Это сообщение повергло меня в шок. Я попросил показать заключение, но в руки мне его не дали, только зачитали вслух некоторые места.

Институт культурологии – прекрасное место, его все знают. Директор Кирилл Розлогов – замечательный человек. Узнав об этом, он связался со мной, заверив, что институт не делает экспертиз по книгам.

(Прим. ред.: позже выяснилось, что одна сотрудница института давала заключение, но «как она утверждает, в совершенно другом контексте».)

– Как развиваются события сейчас? Дело завели, обвинение официально предъявлено?

На эту тему
• «Ультра.Культуру» продали
• Быть автором просто!
• Открытые двери галереи Гельмана
• Виктор Топоров: Итоги года. Литература
• Писателя Багирова подожгли

– Никакой информации нет. Я звонил Глинке, она несколько встревожено сказала, что комментариев не будет, но дело заводят. Никаких официальных обвинений пока не предъявлено.

Адвокат мне сказал, что экспертиза проводится только тогда, когда заведено уголовное дело. До этого момента может быть только заключение специалиста. Поэтому ситуация с заключением неясная, посмотреть мне ничего не дали. А по тому, что зачитано, возникает много вопросов.

В российской практике, насколько мне известно, осуждения и даже довода до суда по порнографической литературе не было. Пытались сделать нечто подобное по поводу «Ультра-Культуры», Сорокина, но ничего не получалось. Критериев не существует. Нужно же доказать, что в книге нет вообще никакой литературы. Мы не говорим про качество книг, высокое или не высокое искусство, но это литература, как ни крути, и вкусу Ильи Кормильцева я доверяю.

– Очень много издавалось книг «про это», вспомним хотя бы Анаис Нин, классика эротической литературы прошлого века. Да и «Парадоксия» – книга, которая является центром всего обвинения, – переиздана сейчас издательством «АСТ», продается во всех магазинах.
– Да, так можно зайти далеко. Де Сад – следующий на запрещение, потом Батай. Была ситуация, когда в одном областном городе пытались запретить эротические стихи Пушкина.

Если жанр – роман, как в данном случае, то автор имеет право каким угодно образом выражать свое мнение, художественное виденье. Будет там нецензурная лексика или сцены, которые кого-то шокируют, или не будет, это право автора. Любой имеет право на вымысел, и вымысел поэтический.

Книга Ланч «Парадоксия», которая мне не нравится, но которую мне пришлось прочитать, совсем не о порнографии. Она о том, как тяжело человеку жить в современном буржуазном мире. И я хотел бы посмотреть на человека, который, читая это, возбуждается. Всё настолько омерзительно и шокирующе демонстрирует ужас современного общества, что нужно быть очень извращенным человеком, чтобы получить сексуальное удовольствие. Уверен, что книги являются только поводом для разбирательств. Что касается их истинных причин – мы не знаем…

– Что будет с магазином?
– Не думаю, что речь идет о закрытии магазина. Он стал культурной достопримечательностью города, и к нам ходят разные люди. Пока всё происходит только в отношении меня. Конечно, тяжело, когда человека обвиняют в том, чего он никогда не делал.

– Как происходит процесс запрещения книг?
– По суду. Не знаю насчет списков ФСБ, возможно, это другие механизмы. Но порнография – только по суду. Поэтому с обвинением в порнографии тоже не очень ясно, так как судов в отношении пяти обозначенных книг не было.

– Каковы ваши действия сейчас, позиция?
– Мы не радикалы и быть ими не хотим. Считаем свое дело нужным для всех. И каких-то действий политических применять не будем, стоять около посольства – не наш стиль. Это какая-то непонятная ошибка, связанная с неясной артикуляцией целей с той стороны.

Ждем, информируем всех. Собираем предварительное заключение специалистов

– Кто-нибудь из специалистов откликнулся? – Очень много. Слависты Италии написали письмо в самые верхи, сейчас такое же письмо готовится от славистов Франции, Германии, Америки и Сербии. Готовится несколько депутатских запросов, которые подадут, когда Дума вступит в силу. Знаю, что также будет несколько запросов из Общественной палаты. Мы будем максимально широко раскрывать это дело и объяснять, что порнография – это порнография, а литература – это литература.

Мне не кажется, что нас хотят наказать за распространение порнографии. Сколько вообще есть книг в мире, которые можно назвать порнографией? Но если так дальше пойдет, тогда нужно изымать очень много книг – де Сада, Батая, Анаис Нин, Джойса, не говоря уже о Миллере.

Если заведут такое правило, что, грубо говоря, закон шариата выше Конституции, ну что ж, будем жить по таким законам. Будем знать, что если часть женского тела продемонстрируем, то за это получим пять ударов палкой. Но мы будем знать эти правила, а сейчас их не существует.

Закрываться мы не собираемся. Будем работать, как и работали. А если у нас есть книги, которые кого-то раздражают, так нет ни одного магазина, где бы не было таких книг. Меня телевизор раздражает, это же не повод закрыть телевиденье.

– Кстати, дело с пожаром раскрыто?
– Нет. Заключение было однозначное: поджог. Мало того, была найдена целая бутылка с бензином, это вещественное доказательство. Уголовное дело завели неохотно, только вмешательство покойного академика Кудрявцева способствовало.

– Как проходит следствие?
– Может, оно и закрыто уже. Не знаю. Один-единственный раз по моему настоянию произошла встреча со следователем. Ездил три раза и все-таки нашел его, но больше не пересекался. Следователь ни разу не посетил место взрыва, не звонил. Не было никаких действий.