Ольга Туханина: Уехал и выгнали

Механизмы, по которым существует наша медийная среда, устроены настолько прихотливо, что вряд ли вы обнаружите где-нибудь подходящего механика, способного объяснить принципы их работы.

Нынешняя дискуссия вокруг Солженицына оставляет весьма странное впечатление. Александра Исаевича горячо защищают, по сути, от его же идеологических сторонников

Взять из последнего: выплыло вдруг откуда-то имя А. И. Солженицына и сразу поместилось где-то среди центральных новостей. Что такое случилось? Почему? Классик-то ведь уже, увы, не с нами?

Но нет: разные достойные люди с некой даже яростию принялись вдруг защищать имя писателя от таинственных и злобных недоброжелателей. Выступили к этому моменту и З. Прилепин, и К. Ларина, и Е. Миронов, и А. Минкин, и многие другие, включая вдову Нобелевского лауреата.

Целый материал делу посвятил кинорежиссер Герман-младший, начав его так:

«Теперешняя атака на Солженицына, составной частью которой является ложь о тесном сотрудничестве писателя с ЦРУ, ложь о преувеличении им масштабов террора, ложь о его ненависти к своей стране – это не только и не столько попытка пересмотра места Солженицына в истории, сколько сознательная и просчитанная подготовка для морального оправдания будущего витка террора».

Ого! Дело-то какое серьезное. Целая, значит, атака начата. Да не просто так, а с прицелом – нападая на именитого автора, готовят почву для морального оправдания будущего витка террора.

То есть, надо понимать, что террор уже с нами, он уже идет, но нынешний виток покажется цветочками по сравнению с будущим, к которому нас готовят. Хитрым, правда, образом: атакуя почему-то Солженицына.

Никаких имен при этом кинорежиссер не называет, говоря о том, что происходит, как о чем-то естественном и общеизвестном. Испуганно озираешься, пытаясь увидеть армию атакующих Александра Исаевича, но со зрением проблемы: не видишь практически никого.

Кроме единственного виновника торжества – главного редактора «Литературной газеты» Юрия Полякова. Это именно он первый упомянул Солженицына всуе, это ему отвечают большинство комментаторов.

Читаешь Полякова и диву даешься: нет там ничего ни о сотрудничестве с ЦРУ, ни о масштабе террора, ни о ненависти к своей стране. Зачем же господин Герман-младший все это упоминает? Потому что саднит. Режиссер ведь и сам честно говорит, что Солженицын тут – один из поводов.

Атака идет не столько на него (что ему, он уже на иных судах), а на то самое образованное сословие (как его только не называют). Нападает зло – аккуратненькое, в пиджачках.

Иными словами, Юрий Поляков, который всего лишь высказал свое частное мнение, автоматически выпал из образованного сословия, превратившись в аккуратненькое, но такое реальное зло. С этим у нас быстро. Раз – «и ты уже «на неправильной стороне истории».

Но мне стало любопытно, почему частное мнение одного писателя о другом, сказанное в одном абзаце текста, посвященного, вообще-то, совсем другим вопросам, вдруг вызвало такой шурум-бурум?

Во-первых, наши поборники свобод до сих пор считают, что может быть только два мнения: их и неправильное. Если кто-то считает иначе, чем они, то он или дурак, или подлец, которому что-то заказала власть.

Вся вина Юрия Полякова состоит в том, что он употребил по отношению к Солженицыну слово «уехал» вместо слова «выгнали». Во всем остальном г-н Поляков от исторической правды-то и не отступил: мнение Александра Исаевича о западных партнерах менялось со временем. Было дело, он и разрядку критиковал.

Во-вторых, ЦРУ не на пустом месте выросло. То есть к Солженицыну это опять же отношения не имеет. Зато имеет самое прямое к современной нашей интеллигенции. Отрадно слышать, что для Германа-младшего сотрудничество с ЦРУ воспринимается тяжким обвинением.

А другими? Легко вспомнить, как известный наш продюсер в эфире Первого канала сказал, что сотрудничество с ЦРУ куда лучше и моральнее, чем сотрудничество с КГБ.

Легко вспомнить, что наш известный диссидент, г-н Подрабинек, вообще не видит проблем даже в прямом шпионаже и продаже государственных секретов. Надо только знать с кем торговать. Продажа секретов Китаю порочна, потому что там коммунисты до сих пор у власти, а вот демократичным англичанам вполне можно загнать по сходной цене чертежи какой-нибудь ржавенькой русской ракеты.

Простите великодушно: годами наша культурная элита сдавала национальные интересы за мелкий прайс, а теперь что же – именем Солженицына решила прикрыться?

В-третьих, о масштабах террора действительно хотелось бы услышать. Потому что это самое важное место, и впихивать эту фразу в серединку, быстро проскакивая, не стоит.

Времена такие, на слово джентльменам больше никто не верит. А вопрос важнейший: преувеличивал масштабы террора Александр Исаевич или нет? Вашу художественную правду можно смело засунуть себе в художественные произведения.

«Архипелаг ГУЛАГ» нам подавали как документальную книгу, а теперь, судя по многим свидетельствам, выясняется, что это такой сборник слухов, тюремного фольклора.

Одно дело, понимаешь, роман. Некоторые целые антиутопии тискают. А другое дело – документальное повествование. И за цифры теперь могут спросить. В том числе в моральном аспекте тоже. Чем же вы, господа, отличаетесь от вашего кумира Сталина в таком разе? Используете дутые цифры, чтобы ошеломить публику в своих интересах?

А на каждую конкретную человеческую жизнь и судьбу чихать хотели? «Мемориал» работает-работает, а все пока не наработал на те масштабы террора, которые заявлялись не только Солженицыным, но и во время перестройки во всяких перестроечных изданиях. Это факты, а за факты можно спросить с кого угодно, включая классиков.

Логика при этом у режиссера любопытная. Герман пишет: «Ведь, если великий писатель наврал, то, возможно, обманули и все остальные. И ничего не было. Миллионов жертв в лагерях, расстрелов, голода». Нет, с этого вот момента подробнее. Не «если, то», а «наврал» все-таки великий писатель или нет? Грубое слово? Ну, напишем, «преувеличил».

Это же простой вопрос. Зачем считать других людей за недоумков? Что, если кто-то не верит в «сто мультиквадриллионов уничтоженных Сталиным», то он оправдывает репрессии?

Словом, вся нынешняя дискуссия вокруг Солженицына оставляет весьма странное впечатление. Александра Исаевича горячо защищают, по сути, от его же идеологических сторонников. Нобелевский лауреат – консерватор, христианин, не особый любитель европейских ценностей и европейского, допустим, выбора Украины.

Герман-младший пишет:

«Наверное, можно сколько угодно спорить о теперешнем нашем трагическом бытии, всем в хлам перессориться, но надо хотя бы понимать, что история с Солженицыным – это такой фланговый охват образованного сословия черносотенцами».

Упс! Давно ли самого Александра Исаевича называли «черносотенцем» – за книгу «Двести лет вместе»?

Но шум понятен. За всем шумом попытались проехать то важное, что сказал Юрий Поляков до своих неосторожных слов о Нобелевском лауреате. А ведь обратил главный редактор «Литературной газеты» внимание на важные вещи. Спросил, почему у нас, при всем антисоветском настрое элиты, консервативных философов и публицистов начала XX века, авторов «Вех», тогдашних охранителей, антиреволюционеров, бичуют с прежним советским задором? Как это вяжется-то?

Спросил, почему на свалку выброшена оказалась вся советская литература. Литература такого уровня, до которого нынешним прогрессорам, к несчастью, как Молдавии – до советского уровня жизни.

Никто на это не отвечает.

Хотя нет. Отвечает, по обыкновению, Минкин. Ответ один: представьте, что было бы, если бы сейчас фашистскую Германию тоже считали нормальным государством, бла-бла-бла. Нет, не будем представлять, напредставлялись. Довольно уравнивать победителей фашизма с самим фашизмом. Вы вашим баварским пивом в наших ветеранов довольно наплевались. Надо учиться прилично себя вести, тут вам не Октоберфест.

И Солженицын тут совершенно не при делах. Потому что Алексей Герман-младший ждет террора совсем не от тех людей. Если кто и будет пускать масштабно кровь в стране, то это именно они – пламенные сторонники европейского выбора. Новые большевики. Ему следует внимательнее читать тех, с кем он рядом публикуется. Узнает много нового.

Вот они – могут. С томиком Бродского под мышкой, с песней Цоя на устах, с портретом Солженицына на стене. За все хорошее против всего плохого.