Михаил Бударагин: Горбачевский арбуз

Есть такой старинный анекдот, последним героем которого, если я не ошибаюсь, был Михаил Горбачев: ему предложил «выбирать» встретившийся на дороге мужчина с арбузом в руке. Горбачев удивился, что, мол, выбирать-то не из чего, один арбуз, на что мужчина грустно покачал головой: «Так и мы вас из одного выбирали».

Главная опасность предстоящих выборов состоит именно в том, что ничего, кроме «мочилова» и мелких технологических изменений, так и не будет предложено

В 2007-м, когда парламентские выборы стали референдумом о доверии Владимиру Путину, подобный расклад слишком многих устраивал: он, как казалось, был залогом пресловутого «третьего срока». В любом случае вопрос о победителе кампании был снят ровно в тот момент, когда национальный лидер согласился возглавить список «Единой России», вся борьба проходила лишь за проценты, но конституционное большинство получит партия власти или обычное – невеликая, честно говоря, интрига.

Между тем, интрига была. Она состояла не только в фигуре «преемника», но и в самом масштабе происходящего – «план Путина», «Стратегия-2020», планы по новому завоеванию Арктики, отдельный сюжет с ростом доходов – каждому нашлось по доброму слову, все были обласканы невиданными перспективами продолжающейся стабильности. То есть люди были отчасти искренне заворожены тем, как оно может получиться, все это изобилие.

Потом случился кризис, перспективы были свернуты по вполне объективным причинам, но осадок остался до сих пор, вопреки всем объяснениям. Кризис, может быть, и мировой, и Россия действительно вышла из него в лучшем состоянии, чем Греция с Португалией, но коренному электорату от всего этого ни капли не легче.

Сегодня есть базовая масштабная тема, она называется «модернизация», но ни одна из политических партий не сумела сделать ее основой предвыборной программы: где, собственно, партии, а где модернизация. И если в 2007-м все в один голос говорили: «будет, как сейчас, но только лучше», то сейчас пытаются объяснить, что «будет лучше, но пока как бы не очень понятно, как именно». На фразе «не очень понятно» выборов не выиграешь.

Не помогает делу и ОНФ: пока программа Фронта пишется, понять, в чем ее суть, невозможно. Ясно пока лишь то, что идеи сомасштабной 2007-му, может и не получиться. Мы так долго ругали «московских экспертов», которые пишут оторванные от «почвы» программы, что забыли о том, что придуманное «ширнармассами» не обязано быть воодушевляющим и ошеломительным. Пару дней назад в «Яндекс» попали смски абонентов «Мегафона», и эти абоненты пишут вовсе не о будущем, а о том, что «страдаю без тебя» и «поешь макароны на плите». Никакой новости здесь нет: да, люди живут нормальными людскими проблемами, но ведь никакой инфраструктуры превращения обывателей в субъект политики как не существовало, так и не существует.

Экспертократия, конечно, плоха, но кто сказал, что «народная программа» будет заведомо лучше лишь потому, что она народная.

Оппозиционные партии в свою очередь заведомо не предложат ничего, кроме сакраментального «дай порулить», и если в 2007-м это звучало смешно, то сегодня даже на чистом «мочилове» можно собрать свой скромный процент голосов.

Главная опасность предстоящих выборов состоит именно в том, что ничего, кроме «мочилова» и мелких технологических изменений, так и не будет предложено. Прохоров со своей идеей о реформе Трудового кодекса выглядит в этом смысле очень прилично: тема без сомнения актуальная, обсуждать ее нужно, и это заведомо лучше, чем бесноваться по поводу «преступлений режима».

Если исходить из сюжета о том,  «кто кого обвинит в больших смертных грехах», то и «Единая Россия», и власть в целом находятся в заведомо проигрышном положении, потому что критиковать  убедительней получается у оппозиции, а имея в запасе КПРФ, которая довела свою борьбу до автоматизма, лучше этими играми не увлекаться.

Но удержать партии от массовой «чернухи» может лишь та самая идея, которой пока нет.

И все было бы даже ничего (в конце концов, что мы, «чернухи» не видели?), если бы парламентские выборы не были бы риторическим и политическим началом президентской кампании, которая может себе позволить и очевидного победителя (кто всерьез сомневался в триумфе сначала Владимира Путина, а затем Дмитрия Медведева?), но должна иметь хоть одно масштабное и четкое послание в будущее. Контуры этого послания и призваны выработать партии, объясняя избирателям, зачем вообще нужно выбирать парламент. Если же это объяснение сведется к тому, что «а вот эти-то, посмотрите, какие уродцы», следующему президенту России придется избираться в очень тяжелых условиях.

То, что эти условия создаются уже сейчас, почти невозможно не замечать.