Наталья Радулова: Уйти, чтобы остаться

Кто-то использует метод «Я ухожу» напрямую, как моя подруга, которая несколько раз в месяц собирает вещи и кричит своему бойфренду: «Все кончено! Закрой за мной дверь!» – но при этом тщательно рассчитывает время сборов, чтобы покинутый успел созреть для мольбы «Останься! Прости меня!»

Выпил для храбрости, прибыл домой и, обняв жену, строго сказал: «Я ухожу, коза. Мы больше не можем быть вместе». И был таков

Кто-то лишь туманно намекает, что пользуется довольно большой популярностью у противоположного пола и поэтому, мол, всегда сможет найти вариант получше, как другая моя подруга, которая, получая при своем парне SMS-рассылку «Гороскоп на неделю», делает такие круглые глаза, так краснеет, бледнеет и на вопрос «От кого это?» таким тоном говорит: «Не важно», – что парень прямо-таки закипает от ревности: «Ты моя женщина! Никому тебя не отдам! Все сделаю, чтобы ты была только со мной! Вах!»

А у некоторых не получается ни то, ни другое. Дядя одного моего знакомого, житель Воронежской области, на 20-м году брака решил, как он потом объяснял, «простимулировать жену». Добавить перчику в отношения. Почувствовать свою значимость. В общем, очень захотелось дяде Вове получить доказательства того, что супруга Люся его любит и ценит.

Что он для этого сделал? Нет, он не устроил второй медовый месяц, купив путевки в Египет. Нет, он не стал приносить цветы и ухаживать за своей благоверной, как в юности – со стихами, прогулками под Луной и исполнением песен «Машины времени» под гитару. Нет, зачем? Дядя Вова просто не пришел домой ночевать.

«Теперь-то она меня хватится, – наверное, думал он, засыпая на раскладушке в комнатке охранника своего предприятия. – Заволнуется. Запереживает. Поймет, каким ценным кадром я был. Сразу осознает, каково в наше время бабе без мужика-то».

Однако баба не хватилась, даже не заметила, что мужик не приходил ночевать. Умаявшись на огороде, она уснула рано, проснулась поздно. Некогда ей было разбираться: спал с ней кто-то рядом или не спал. Может, спал, да утром снова на работу ушел. Какая разница. И когда дядя Вова, волнуясь и обмирая от восторга: «Ну я дал! Ну щас будет!» – прибыл на следующий день домой, она лишь удивилась: «А ты что это, не ужинал вчера? Я смотрю, кастрюля супа почти полная стоит».

Кричит своему бойфренду: «Все кончено! Закрой за мной дверь!», но при этом тщательно рассчитывает время сборов, чтобы покинутый успел созреть для мольбы «Останься! Прости меня!» (Фото: Getty Images/Fotobank.ru)

Тогда дядя Вова приступил ко второму методу. Не исключено, что ему попалась на глаза книжка актера Джима Белуши, в которой тот авторитетно учил, как надо обходиться с женами: «Уроните спичечный коробок или что-то такое где-нибудь на видном месте в спальне. Убедитесь в том, что она заметит женское имя и телефонный номер, написанный на обратной стороне. Ничто не вернет женское расположение быстрее, чем мысль о том, что вы подумываете об измене».

Итак, дядя Вова заставил уже посвященного в проблему друга-охранника звонить ему по вечерам на домашний телефон и дышать в трубку. Сам он при этом к телефону принципиально не подходил. Рассчитывал, что Люся смекнет, что к чему. И Люся смекнула: «Вова, опять твоя маман названивает. А я с ней не разговариваю, мы в контрах с самого Покрова. Или поднимай свою задницу и подходи к аппарату, или я буду его на ночь отключать к чертовой бабушке!»

Дядя Вова страдал. Как же так, неужели Люся даже мысли не допускает о том, что он может кому-то понравиться. Что он может уйти. Полюбить другую. Привыкла она к нему, что ли? Или так в нем уверена? Или ей все равно? Он разглядывал себя в зеркале, уговаривая отражение: «Да я еще, если втянуть живот, ого-го!» Пытался кокетничать с бухгалтершей: «Людмила Петровна, вы сегодня прекрасно выглядите, голову помыли, что ли?» Подвез однажды на своей «девятке» Светочку из отдела кадров и полдороги уговаривал ее снять шапку – у Светочки были длинные блондинистые волосы, такие улики, оставшиеся на чехле сидения, чистоплотная Люся не могла бы не заметить. Даже помаду купил, чтобы сымитировать характерные следы на вороте рубашки.

Все без толку. Люся как будто ослепла, отказывалась ревновать и подозревать законного супруга в измене. Тогда он пошел ва-банк. Выпил для храбрости, прибыл домой и, обняв жену, строго сказал: «Я ухожу, коза. Мы больше не можем быть вместе». И был таков.

Потом случилось много всего интересного. Люся выследила мужа с охранником, закатила скандал. Выкинула все его вещи за калитку дома, предварительно порубив топором пиджак. Нацарапала на капоте его машины короткое слово, намекающее на нетрадиционную ориентацию водителя. Помирилась со свекровью, объединившись с ней в борьбе «за семью» – вместе они бегали к жене охранника, чтобы открыть той глаза на то, «какой мерзостью занимаются наши мужики». В качестве улики предъявляли обнаруженную в изрубленном пиджаке помаду, номер телефона – и как только узнали! – с которого звонили по ночам, а также записку, в которой явно мужским почерком было накарябано «Вовочка, я скучаю».

А потом и дядя Вова бегал по знакомым, объясняя, что он «не такой». Что это был розыгрыш. Проверка. Всего лишь способ вернуть новизну в брачные будни. А охранник просто помогал, придурок такой, не мог элегантнее буквы писать…

Мой знакомый говорит, что сейчас наладилось все в семье дяди Вовы. Что, вроде, поверила ему жена. Пустила назад. Но мне кажется, что какой-то осадочек у нее все равно остался. Что иногда с сомнением она поглядывает на своего Вову, например, когда по телевизору показывают выступление Бориса Моисеева. А вероятнее всего, она просто в глубине души обижается, что он так с ней поступал. Как, подозреваю, обижаются и парни моих подруг.

После таких я-ухожу-историй всегда остается что-то неприятное. Раз за разом… Потому что, какими бы комичными ни были ложь или манипуляция, они лишь загрязняют отношения. И страхом – «Я ухожу! Плохо тебе? Больно тебе? То-то же!» – любовь не усилишь. Что бы там ни говорил трижды женатый Джим Белуши.