Реальная история 1 Мая – вещь интересная и поучительная.
В ней все прелести эпохи модерна: мыслепреступления, приватизация государственного насилия в частные руки, роль медиа в раскрутке государственного насилия, суды с предопределенным результатом и куча всего в том же роде.
Итак, 1886 год. США. Немецкие, еврейские, итальянские, чешские, польские, ирландские иммигранты работают за полтора доллара в день. Фактически все промышленные рабочие – в стране, где главной ценностью первых 100 лет существования была земля – мигранты.
И они начинают движение за свои права, главным из которых объявлен восьмичасовой рабочий день. Их объединяют неполитические силы: этнические, по сути, на тот момент профсоюзы, объединения вроде «Рыцарей труда» (почти миллион членов в США на 1886 год), которые в своих базовых документах отдельно оговаривают, что они против «радикализма» и «социализма», а просто за базовый набор справедливых условий жизни и работы.
Среди рабочих действуют и реально социалистические ячейки. Но их – ничтожное меньшинство.
На 1 мая 1886 года была назначена всеобщая забастовка, которую предлагалось не прекращать, пока правительство не примет восьмичасовой рабочий день. Ответ был прост – рабочих начали бить. Причем не полиция, а частные конторы – от криминальных групп до респектабельных агентств вроде Пинкертона. Избиения, завоз штрейкбрехеров – тех же мигрантов, но еще более бедных, совсем не освоившихся в стране, полицейское насилие (в ответ на заявления об избиениях приезжала полиция и била еще, в том числе и до смерти).
3 мая в Чикаго инициатива переходит к политическим группам. Август Шпис – издатель анархо-социалистической немецкоязычной газетки – призывает не сидеть на фабриках, а собраться на общий митинг уже не за трудовые права, а против насилия в адрес рабочих.
4 мая, во второй половине дня, на площади Хэймаркет в Чикаго собирается этот самый митинг, в честь которого мы до сих пор выпиваем 1 мая. Мирный настолько, что мэр Чикаго – джентльмен в цилиндре, при монокле и трости, пришел на него посмотреть, побеседовал с рабочими и спокойно пошел домой. Шел дождь, смеркалось – с платформы людей призывали расходиться. Тогда все и началось. Когда толпа почти покинула площадь, с соседней улицы вышли полицейские, крича чтобы все убирались по домам.
Некто – классическое «неустановленное лицо» – бросило под ноги полицейским самодельную бомбу. Прогремел взрыв, погиб полицейский, полиция начала стрелять. Сумерки, морось, видно было плохо, поэтому в ходе стрельбы погибло больше идущих плотным строем полицейских, чем уже рассеявшихся рабочих – семь против четырех.
А потом началось «дело Хэймаркет». Разгром анархистских и социалистических групп, арест лидеров анархистов с обвинением их в убийстве полицейского, со смерти которого все и началось. Шестерых из восьми не было на площади? Не беда, обвинение переквалифицировали – слова и статьи этих господ привели к тому, что «неустановленное лицо» сделало бомбу и бросило ее в полицейского. Сейчас считается доказанным, что «неустановленное лицо» было полицейским провокатором.
Пресса: «бандиты», «террористы», «убийцы», «кровавые плоды вседозволенности и либерализма», «повесить как последних разбойников».
Судья с первого дня процесса обещал всех повесить, присяжных подобрали по принципу ненависти к немцам, евреям и социалистам. До сих пор «дело Хэймаркет» считается одним из классических дел, иллюстрирующих недопустимую предвзятость суда, на нем учат студентов-юристов, что не является судом.
Семерых анархистов приговорили к повешению, четырех казнили, один за день до казни покончил с собой, двое попросили о замене казни пожизненным заключением – и их выпустили с извинениями уже в 1893 году.
Последние слова Августа Шписа были: «Наступит день, когда в нашем молчании окажется больше мощи, чем в ваших воплях». Протест, начавшийся как борьба за лучшую жизнь, превратился в почти исключительно политический. На смену почтенным дядечкам, рассуждающим про христианскую справедливость, пришли ребята с револьверами в стиле Сакко, Ванцетти или наших эсеров.
И кое-где эти ребята достигли, как мы знаем, больших высот.
